Поиск

Шырав ĕçĕ:

пурнӑҫӗ (тĕпĕ: пурнӑҫ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах ҫак тӗрлӗ ӗмӗрсенчи сӗтел-пукан, картинӑсем хушшинче никамшӑн та ним тӗшне тӑман, ҫапах Ольгӑпа Штольца телейлӗ сехете, асран кайми саманта аса илтерекен япаласем хушшинче, тем чухлӗ кӗнекесемпе нотӑсем хушшинче вӗсен ӑшӑ пурнӑҫӗ сисӗннӗ, вӗсен ӑсӗпе эстетикӑллӑ туйӑмӗ киленнӗ; йӗри-тавра ӗмӗрхи ҫутҫанталӑк илемӗ йӑлтӑртатнӑ пекех, ҫакӑнта пур ҫӗрте те лӑпланма пӗлмен шухӑш пурри сисӗннӗ, е этем ӑсӗн илемӗ йӑлтӑртатса тӑнӑ.
Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них обоих счастливым часом, памятной минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль, или сияла красота человеческого дела, как кругом сияла вечная красота природы.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Штольцӑн мӗнпур ӗҫ-хӗлӗпе пурнӑҫӗ ҫумне кунсерен тата тепӗр ют ӗҫ-хӗлпе ют пурнӑҫ хутшӑнса пырать: Ольгӑна чечексем, кӗнекесем, нотӑсем, альбомсем парнелесе, ӑна ӗҫ тупса патӑм тесе, лӑпланать вӑл, вара ӗҫлеме каять, е пӗр-пӗр лайӑх имение пӑхса ҫӳрет, е пӗр-пӗр ҫӗнӗ, чаплӑ ҫынсемпе паллашать; унтан ывӑнса таврӑнать те, рояль умне ларса, Ольга юрланине итлесе канать.
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое имение, шел в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Мӗн пурнӑҫӗ вӑл!
Что это за жизнь!

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Иккӗшин пурнӑҫӗ те, икӗ юханшыв пек, пӗрлешмелле: Обломов — Ольгӑна ертсе пыраканӗ, ҫулпуҫ!
Обе жизни, как две реки, должны слиться: он ее руководитель, вождь!

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

, «Надежда Кириллова пурнӑҫӗнчи виҫӗ «А», «Япӑх ҫырас килмест, лайӑххи вара пулмасть», «Ҫав тери интереслӗ — пурте экзамен тытатпӑр», «Хӑйне уйрӑм тӗнчере», «Театр шурлӑх ҫеҫ мар, океан та…» калаҫусенче (интервьюсенче), грантсем илме тӑратнӑ проектсенче, хаҫат-журналта тухнӑ статьясенче, сӑвӑ каҫӗсене хакланисенче артисткӑн пурнӑҫӗ, академи театрӗпе поэзи театрӗн хутшӑнӑвӗ, илеме, тивӗҫе, тӗллеве, пурнӑҫа мӗнле ӑнланни аван курӑнса пырать.
Помоги переводом

«Ыр шухӑш яланах ҫӗнтерӗ йывӑрлӑха пӑхмасӑрах...» // Виталий Станьял. https://chuvash.org/content/4896-%C2%AB% ... C2%BB.html

«Артист пурнӑҫӗ витӗр чӑваш театрӗн историне сӑнлани» тенӗ кӗнекен хуплашки ҫинчех.
Прямо на обложке книги написано «сквозь жизнь артиста проходит образ истории чувашского театра»

«Ыр шухӑш яланах ҫӗнтерӗ йывӑрлӑха пӑхмасӑрах...» // Виталий Станьял. https://chuvash.org/content/4896-%C2%AB% ... C2%BB.html

Анчах ӑна Ольга пӗрремӗш хут юрласа панӑ вӑхӑтранпа унӑн ним шухӑшсӑр пурнӑҫӗ иртсе кайрӗ.
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она в первый раз пела ему.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольгӑн пурнӑҫӗ ҫав тери шӑппӑн, пуриншӗн те сисӗнмесӗр тулса пычӗ, вӑл ыттисен умӗнче палӑрмасӑр, куҫа курӑнакан туйӑмсемпе пӑшӑрханмасӑр, хӑйӗн ҫӗнӗ тавралӑхӗнче пурӑнчӗ.
Жизнь ее наполнилась так тихо, незаметно для всех, что она жила в своей новой сфере, не возбуждая внимания, без видимых порывов и тревог.

— Кирек камӑн та пурнӑҫӗ кирлӗ мар пулма пултарать-им вара?
— Разве может быть чье-нибудь существование ненужным?

Вӑл мӑнаҫлӑн хӗпӗртесе ӳкрӗ, унӑн пурнӑҫӗ халичченхинчен илӗртӳллӗрех, илемлӗрех курӑнма пуҫларӗ.
Гордость заиграла в нем, засияла жизнь, ее волшебная даль, все краски и лучи, которых еще недавно не было.

«Мӗншӗн-ха вӑл ман ҫине ӗнер ҫав териех тинкерсе пӑхрӗ? — шухӑшларӗ Обломов — Андей ӑна чӑлхасемпе кӗпе ҫинчен каламан-ха тесе, турра асӑнать, хӑй манпа туслӑ пулни ҫинчен, эпир мӗнле ӳсни, вӗренни ҫинчен, пирӗн пурнӑҫра мӗн лайӑххи пулнӑ, ҫавсем ҫинчен йӑлтах каласа кӑтартнӑ, ҫав хушӑрах (акӑ ҫакна та каласа панӑ), Обломов мӗнле телейсӗр, ҫынсем ҫителӗксӗр пулӑшнипе унӑн мӗнпур ырӑ кӑмӑлӗ тӗп пулнине, пурнӑҫӗ епле япӑх иртсе пынине тата…»
«Что это она вчера смотрела так пристально на меня? — думал Обломов. — Андрей божится, что о чулках и о рубашке еще не говорил, а говорил о дружбе своей ко мне, о том, как мы росли, учились, — все, что было хорошего, и между тем (и это рассказал), как несчастлив Обломов, как гибнет все доброе от недостатка участия, деятельности, как слабо мерцает жизнь и как…»

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Килӗшмест мана сирӗн Петербург пурнӑҫӗ! — хай сӑмахне малалла тӑсрӗ вал, диван ҫине выртса.
Не нравится мне эта ваша петербургская жизнь! — продолжал он, ложась на диван.

Обломовӑн кашни паллиех, кашни утӑмӗ, пӗтӗм пурнӑҫӗ Штольц пурнӑҫне хирӗҫлесе тӑрать-ҫке?
в котором каждая черта, каждый шаг, все существование было вопиющим протестом против жизни Штольца?

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Ансат пурӑнасси кӑткӑс та йывӑр!» — тет вӑл хӑйне-хӑй час-часах, унтан пурнӑҫӗ хӑш тӗлте кукӑррине, ӑҫта чалӑшшине, пурнӑҫ йӗрӗ ӑҫта пӗтӗрӗнме пуҫласа, туртса салатмалла мар тӗвӗленнине васкавлӑн пӑхкаласа илет.
«Мудрено и трудно жить просто!» — говорил он часто себе и торопливыми взглядами смотрел, где криво, где косо, где нить шнурка жизни начинает завертываться в неправильный, сложный узел.

Амӑшӗ вара Андрюшӑн чӗрнисене касма, ҫӳҫне кӑтралатма, илемлӗ ҫухасемпе манишкӑсем ҫӗлеме тытӑнать; хулара ятарласах курткӑсем ҫӗлеттерет; Герцӑн шухӑшлӑ кӗввисене тимлесе итлеме хушать, чечексем ҫинчен, пурнӑҫ илемӗ ҫинчен юрӑсем юрласа парать, е вӑрҫӑ ҫыннин, е писателӗн чаплӑ пурнӑҫӗ ҫинчен пӑшӑлтатать, е теприсене пӳрекен пысӑк шӑпа ҫинчен ӗмӗтленет…
Она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки; заказывала в городе курточки; учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии жизни, шептала о блестящем призвании то воина, то писателя, мечтала с ним о высокой роли, какая выпадает иным на долю…

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Акӑ мӗнле вӑл, ҫын пурнӑҫӗ! — вӗрентсе каланӑ пек калать Илья Иванович.
— Вот жизнь-то человеческая! — поучительно произнес Илья Иванович.

Кунта вӗсен пӗтӗм пурнӑҫӗпе науки, кунта вӗсен пӗтӗм хуйхи-суйхипе савӑнӑҫӗ; ҫавӑнпа та вӗсем ытти кирек мӗнле ӗҫпе чӑрмавран парӑнаҫҫӗ, урӑхла савӑнӑҫа пӗлмеҫҫӗ; вӗсен пурнӑҫӗ ҫак тӗпре тӑракан, пурпӗрех пулса иртекен япаласемпе ҫеҫ ҫыхӑнса тӑрать, вӗсен ӑсӗпе чӗринче те ҫав япаласем кӑна.
Тут вся их жизнь и наука, тут все их скорби и радости: оттого они и гонят от себя всякую другую заботу и печаль и не знают других радостей; жизнь их кишела исключительно этими коренными и неизбежными событиями, которые и задавали бесконечную пищу их уму и сердцу.

Хӑрушӑ та тӗрӗс мар пулнӑ ун чухне ҫын пурнӑҫӗ; алкумӗ урлӑ ярса пусма та шиклӗ пулнӑ: астусах тӑр, ӑна тискер кайӑк ҫурса пӑрахать, вӑрӑ-хурах пусать, усал тутар пӗтӗм туприне туртса илет, е ҫын пӗр хыпарсӑр-йӗрсӗр ҫухалать.
Страшна и неверна была жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его, того гляди, запорет зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все злой татарин, или пропадет человек без вести, без всяких следов.

Амӑшӗ Илюшӑн пуҫне тытса хӑй чӗркуҫҫийӗ ҫине хурать, ерипен кӑна унӑн ҫӳҫне турама тытӑнать, унӑн ҫӳҫӗ питӗ ҫемҫе пулнӑшӑн савӑнать, Настасья Ивановнӑна та, Степанида Тихоновнӑна та савӑнма хушать, вӗсемпе Илюшӑн пулас пурнӑҫӗ ҫинчен калаҫать, ӑна хӑй шухӑшласа кӑларнӑ, мӗнле те пулин эпопейӑн паттӑрӗ вырӑнне шутлать.
Мать возьмет голову Илюши, положит к себе на колени и медленно расчесывает ему волосы, любуясь мягкостью их и заставляя любоваться и Настасью Ивановну, и Степаниду Тихоновну, и разговаривает с ними о будущности Илюши, ставит его героем какой-нибудь созданной ею блистательной эпопеи.

Няня кунӗпех, кунне-ҫӗрне чупкаласа ирттерет: е вӑл ачашӑн хавасланать, е тертленет, е ача ӳксе сӑмсине ҫӗмӗрсе пӑрахасран хӑраса ӳкет, е ачашланнипе кӑмӑлне ҫемҫетет, е унӑн малашнехи пурнӑҫӗ ҫинчен уҫӑмсӑррӑн хурланать: ҫакӑнпа ҫеҫ тапать унӑн чӗри, ҫак шухӑшпа ҫеҫ ӑшӑнать карчӑк юнӗ, ыйхӑллӑ пурнӑҫӗ те аран-аран кӑна тытӑнкаласа тӑрать, ҫаксем пулман пулсан, унӑн ӗмӗрӗ те тахҫанах иртсе кайнӑ пулӗччӗ-и, тен.
И целый день, и все дни и ночи няни наполнены были суматохой, беготней: то пыткой, то живой радостью за ребенка, то страхом, что он упадет и расшибет нос, то умилением от его непритворной детской ласки или смутной тоской за отдаленную его будущность: этим только и билось сердце ее, этими волнениями подогревалась кровь старухи, и поддерживалась кое-как ими сонная жизнь ее, которая без того, может быть, угасла бы давным-давно.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика