Поиск

Шырав ĕçĕ:

ӳкнӗ (тĕпĕ: ӳк) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эпӗ чирлесе ӳкнӗ пулӑттӑм… ҫапла, чӑнах та, ку мӑнаҫлӑх! — татӑклӑн каласа хучӗ вӑл.
Я бы, кажется, захворала… да, точно, это самолюбие! — решительно заключила она.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ман пурнӑҫ ир евӗрлӗ пулнӑ, ун ҫине хуллен-хуллен тӗссем, ҫутӑсем ӳкнӗ, унтан, ыттисенни пекех, иртен кун пулнӑ, вӗри хӗмленнӗ, пурте вӗресе тӑнӑ, кӑнтӑрлахи шӑрӑхра малалла шунӑ, унтан шӑпланнӑҫемӗн шӑпланса, шупкаланса пынӑ та каҫа хирӗҫ, кулленхи пекех, майӗпен сӳннӗ..
Она не была похожа на утро, на которое постепенно падают краски, огонь, которое потом превращается в день, как у других, и пылает жарко, и все кипит, движется в ярком полудне, и потом все тише и тише, все бледнее, и все естественно и постепенно гаснет к вечеру.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӗсенчен пӗри, хӗвелпе хуралнӑ мӑйлӑ хӗрарӑм, чее куҫлӑскер, кӑштах, ячӗшӗн, улпучӗ ачашланинчен пӑрӑнать, хӑй вара хӗпӗртесе ӳкнӗ… тс! арӑм ан куртӑрччӗ, турӑ сыхлатӑр!
Одна из них, с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но лукавыми глазами, чуть-чуть, для виду только, обороняется от барской ласки, а сама счастлива… тс!.. жена чтоб не увидела, Боже сохрани!

Ӑна тавлашса та мӗн чухлӗ ҫӗнтересшӗн пулнӑ, хӑйӗн кутӑнлӑхӗпе вӑл ҫавӑн чухлӗ «хытнӑ», вӑхӑт-вӑхӑтпа, йӑласен ҫирӗплӗхӗпе тасалӑхӗн шухӑшӗ ӑшне кӗрсе ӳкнӗ.
И чем больше оспаривали его, тем глубже «коснел» он в своем упрямстве, впадал даже, по крайней мере в спорах, в пуританский фанатизм.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Мӗн пулнӑ? — тесе ыйтнӑ хӑраса ӳкнӗ амӑшӗ.
— Что такое? — спрашивает испуганная мать.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Мӗн эсир, Матвей Моисеич, мӗншӗн ку? — терӗ аптраса та вӑтанса ӳкнӗ ача, питне тытса, куҫӗсене мӑчлаттарса.
— Что вы, Матвей Мосеич, за что это? — сказал озадаченный и сконфуженный казачок, придерживаясь за щеку и судорожно мигая.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Килте вӑл вилнӗ пулӗ тесе те сехӗрленсе ӳкнӗ; анчах ӑна, чӗрӗ те сывӑскерне курсан, ашшӗпе амӑшӗ мӗнле хавасланнине ҫырса параймӑн.
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его, живого и невредимого, радость родителей была неописанна.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Хӑрушӑ тӗлӗк пулсан — пурте шухӑша кайнӑ, чӑнласах хӑраса ӳкнӗ; малашне мӗн пулассине пӗлтерекен тӗлӗк пулсан — вӑл мӗнлине, хуйхӑллине е лайӑххине кура, пурте чӑнласах хавасланнӑ е хурланнӑ.
Если сон был страшный — все задумывались, боялись не шутя; если пророческий — все непритворно радовались или печалились, смотря по тому, горестное или утешительное снилось во сне.

Ҫакна пула хӑна пӳлӗмӗнчи диван та тахҫантанпах вараланса пӗтнипех ларать, ҫакна пула Илья Ивановичӑн сӑран пуканӗн те ячӗ ҫеҫ юлнӑ, чӑннипех вара вӑл — те мунчаларан, те кантрасенчен тунӑскер кӑна: сӑранӗ мӗн пурӗ те хыҫӗнче ҫеҫ пӗр татӑк тӑрса юлнӑ, ытти ҫӗрти пилӗк ҫул каяллах пулӗ ӗнтӗ таткаланса пӗтнӗ, хӑпӑнса ӳкнӗ; тен, укҫа хӗрхеннине пулах хапхи чалӑшнӑ, крыльци силленсе тӑрать.
От этого и диван в гостиной давным-давно весь в пятнах, от этого и кожаное кресло Ильи Ивановича только называется кожаным, а в самом-то деле оно — не то мочальное, не то веревочное: кожи-то осталось только на спинке один клочок, а остальная уж пять лет как развалилась в куски и слезла; оттого же, может быть, и ворота все кривы, и крыльцо шатается.

Килте шӑв-шав пуҫланнӑ: пурте, ватти те, вӗтти те, чупса ҫитнӗ, чӗп амӑшӗпе чӗпсем вырӑнне унта улпут майри хӑй Илья Ильичпа уткаласа ҫӳреме пултарни ҫинчен шухӑшласа, сехӗрленсе ӳкнӗ.
В доме сделался гвалт: все прибежали, от мала до велика, и ужаснулись, представив себе, что вместо наседки с цыплятами тут могла прохаживаться сама барыня с Ильей Ильичом.

Ҫурҫӗр тӗлӗнче асап тӳсекенсем ҫинчен-и, е хӑйӗн касса илнӗ чӑн-чӑн урисене шыраса ялсем тӑрӑх ҫӳрекен йывӑҫ ураллӑ упа ҫинчен юмах пуҫланать-и — сехӗрленсе ӳкнӗ ачан ҫӳҫӗ вирелле тӑрать; кӑмӑлӗ пӗрре лӑпланать, тепре вӗреме пуҫлать; вӑл вара тертленет, савӑнать, унӑн нервисем хӗлӗх пекех туртӑнса тӑраҫҫӗ.
Заходила ли речь о мертвецах, поднимающихся в полночь из могил, или о жертвах, томящихся в неволе у чудовища, или о медведе с деревянной ногой, который идет по селам и деревням отыскивать отрубленную у него натуральную ногу, — волосы ребенка трещали на голове от ужаса; детское воображение то застывало, то кипело; он испытывал мучительный, сладко болезненный процесс; нервы напрягались, как струны.

Хӑй те пӗлмен хӑрушлӑхпа сехӗрленсе ӳкнӗ ача, куҫҫульне юхтарса, ун ҫумне лӑпчӑнать.
Ребенок, объятый неведомым ужасом, жался к ней со слезами на глазах.

— Эй, ҫӗр ҫӑтманскерсем! — тарӑхса ятлаҫма пуҫларӗ Захар, ӳкнӗ япаласем ҫине пӑхса.
— О, чтоб вам пусто было, проклятые! — с яростью разразился Захар, обращаясь к уроненным вещам.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Е вӑл сехӗрленсе ӳкнӗ: ӑна хӑй таврашӗнчи шӑплӑх хӑратнӑ, е хӑй мӗнтен хӑранине хӑй те пӗлмен — унӑн ҫурӑмӗ сӑрлатса кайнӑ.
Не то на него нападал нервический страх: он пугался окружающей его тишины или просто и сам не знал чего — у него побегут мурашки по телу.

Вӗсене кура Илья Ильич хӑй те хӑраса ӳкнӗ; начальник асӑрхаттарса каланипех ирттерсе ярасса вӑл ыттисем пекех пӗлсе тӑнӑ; анчах унӑн совеҫӗ выговортан чылай хаяртарах пулнӑ.
Глядя на других, Илья Ильич и сам перепугался, хотя и он и все прочие знали, что начальник ограничится замечанием; но собственная совесть была гораздо строже выговора.

Илья Ильич та начальник пӳлӗмне кӗнӗ чухне, хӑй мӗншӗн шикленнине хӑй пӗлмесӗр, сасартӑк шикленсе ӳкнӗ, начальник калаҫма тытӑнсанах Обломовӑн сасси ҫӗтме пуҫланӑ, темле ҫинҫе те йӗрӗнчӗк сасӑ тухнӑ.
И Илья Ильич вдруг робел, сам не зная отчего, когда начальник входил в комнату, и у него стал пропадать свой голос и являлся какой-то другой, тоненький и гадкий, как скоро заговаривал с ним начальник.

Манӑн нимле хурӑнташ та ҫук, — именчӗклӗ каларӗ тӗлӗнсе ӳкнӗ Алексеев, куҫӗсене Тарантьев ҫине чарса пӑрахса.
У меня никакого родственника нет, — робко отвечал оторопевший Алексеев, выпуча глаза на Тарантьева.

— Мӗн пулчӗ? — ыйтрӗ Алексеев, хӑраса ӳкнӗ пек пулма тӑрӑшса.
— Что такое? — спросил Алексеев, стараясь сделать испуганное лицо.

— Чӑн вӗт? — ҫирӗплетрӗ хӗпӗртесе ӳкнӗ литератор.
— Не правда ли? — подтвердил обрадованный литератор.

— Мӗн ку? — хӑраса ӳкнӗ пекех каларӗ Илья Ильич.
— Что это? — почти с ужасом сказал Илья Ильич.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика