Поиск

Шырав ĕçĕ:

пурнӑҫра (тĕпĕ: пурнӑҫ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Тен, унӑн йӑлтӑркка ҫути паян ирхине юлашки хут ялкӑшса илчӗ пулӗ, малашне ӗнтӗ вӑл ҫавнашкал ялкӑшса ҫуталмӗ, пурнӑҫа вӑрттӑн ӑшӑтса тӑрӗ; кулленхи пурнӑҫра ҫав юрату палӑрсах та каймӗ, ҫавӑнпа та вӑл, паллах, пурнӑҫра вӑйлӑ та вӑрттӑн пружина пулса тӑрӗ.
Может быть, сегодня утром мелькнул последний розовый ее луч, а там она будет уже — не блистать ярко, а согревать невидимо жизнь; жизнь поглотит ее, и она будет ее сильною, конечно, но скрытою пружиной.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Пурнӑҫра икӗ хутчен юратмаҫҫӗ, — шухӑшларӗ Ольга, — ку вӑл тивӗҫлӗхе ҫухатни, теҫҫӗ…»
«Не любят два раза в жизни, — думала она, — это, говорят, безнравственно…»

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Манӑн пурнӑҫра мӗнле поэма кӗвӗленнине Андрей пӗлмест.
— Андрей не знает, какая поэма разыгрывается в моей жизни.

Ӗнер ӗмӗтлентӗн, чӗререн, халтан кайичченех кӑмӑлу туртнине паян алла илетӗн, тепӗр кунне вара ҫавна ӗмӗтленнишӗн хӗрелетӗн, унтан мӗншӗн пурнӑҫланчӗ тесе, пурнӑҫа ылханатӑн, — акӑ мӗн пулса тухать вӗт пурнӑҫра ху тӗллӗн те чӑрсӑррӑн ярса пуснинчен, ху ирӗкӳпе ӗмӗтленнинчен; хыпашласа утас пулать, нумайӑшне курсан та, куҫа хупмалла тата телейпе суйланмалла мар, телей вӗҫерӗнес пулсан та, ӳпкелешмелле мар, — ку пурнӑҫ!
Вчера пожелал, сегодня достигаешь желаемого страстно, до изнеможения, а послезавтра краснеешь, что пожелал, потом клянешь жизнь, зачем исполнилось, — ведь вот что выходит от самостоятельного и дерзкого шагания в жизни, от своевольного хочу. Надо идти ощупью, на многое закрывать глаза и не бредить счастьем, не сметь роптать, что оно ускользнет, — вот жизнь!

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пур енчен те паллӑ: ун пурнӑҫӗнче юрату ытти япаласемпе пӗр пекех вырӑн йышӑнать е йышӑннӑ; ытти хӗрарӑмсен вара, чӑннипе мар, сӑмахпа ҫеҫ пулин те, пурнӑҫра юрату тӗп вырӑн йышӑнать, ытти вара йӑлтах аякран иртсе каять, е юратуран юлнӑ вырӑна ҫеҫ йышӑнать.
По всему видно было, что чувство, всякая симпатия, не исключая и любви, входят или входили в ее жизнь наравне с прочими элементами, тогда как у других женщин сразу увидишь, что любовь, если не на деле, то на словах, участвует во всех вопросах жизни и что все остальное входит стороной, настолько, насколько остается простора от любви.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

«Мӗншӗн-ха вӑл ман ҫине ӗнер ҫав териех тинкерсе пӑхрӗ? — шухӑшларӗ Обломов — Андей ӑна чӑлхасемпе кӗпе ҫинчен каламан-ха тесе, турра асӑнать, хӑй манпа туслӑ пулни ҫинчен, эпир мӗнле ӳсни, вӗренни ҫинчен, пирӗн пурнӑҫра мӗн лайӑххи пулнӑ, ҫавсем ҫинчен йӑлтах каласа кӑтартнӑ, ҫав хушӑрах (акӑ ҫакна та каласа панӑ), Обломов мӗнле телейсӗр, ҫынсем ҫителӗксӗр пулӑшнипе унӑн мӗнпур ырӑ кӑмӑлӗ тӗп пулнине, пурнӑҫӗ епле япӑх иртсе пынине тата…»
«Что это она вчера смотрела так пристально на меня? — думал Обломов. — Андрей божится, что о чулках и о рубашке еще не говорил, а говорил о дружбе своей ко мне, о том, как мы росли, учились, — все, что было хорошего, и между тем (и это рассказал), как несчастлив Обломов, как гибнет все доброе от недостатка участия, деятельности, как слабо мерцает жизнь и как…»

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Канцеляринче хутсем ҫырса ларнӑ вӑхӑтра сӳнме пуҫланӑ; унтан кӗнекесем ҫинче пурнӑҫра мӗн тума кирлине пӗлмен чӑнлӑхсене вуланипе сӳнсе пытӑм; пӗлӗшсемпе чухне сӑмах-юмахсем, элексем, йӗкӗлтенисене, усал та сивӗ шапӑлтатӑва, ниме тӑман калаҫусене итленипе, ним тӗллевсӗр, кӑмӑл туртӑмӗсӗр пурӑннипе ҫыхӑнса тӑракан туслӑха курнипе сӳнсе пытӑм; Мина пирки сӳнсе пытӑм тата вӑя пӗтертӗм: хам илекен тупӑшӑн ҫуррине ытла ӑна тӳлесе пытӑм, ӑна юрататӑп, тесе вӗҫкӗнлентӗм; Невски проспекчӗ тӑрӑх, енот тирӗнчен ҫӗлетнӗ кӗрӗкпе хӑнтӑр ҫухаллӑ ҫынсем хушшинче кичеммӗн те кахаллӑн утса ҫӳренӗ чухне, вечерсенче, хӑнара, хама юрӑхлӑ кӗрӳ вырӑнне хурса хавас кӑмӑлпа йышӑннӑ ҫӗрте, сӳнсе пытӑм; хуларан дачӑна, дачӑран Гороховӑй урамне куҫса ҫӳренипе, устрицӑсем тата омарсем тиесе килнинчен ҫуркунне пулнине уйӑрса илнипе, кӗркуннепе хӗллене — йӑлана кӗнӗ уяв кунӗсемпе, ҫуллана — уҫӑлса ҫӳренипе пӗлтӗм, мӗнпур пурнӑҫа — ыттисем пекех, кахаллӑн та канлӗн тӗлӗрсе ирттернипе сӳнсе пытӑм тата пурнӑҫӑмпа ӑсӑма ҫак вак-тӗвексемшӗн сапаласа пӗтертӗм…
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Пӗлетӗн-и, Андрей, ман пурнӑҫра нимӗнле ҫулӑм та — ҫӑлаканни те, аркатаканни те — нихҫан та хыпса илмен вӗт!
— Знаешь ли, Андрей, в жизни моей ведь никогда не загоралось никакого, ни спасительного, ни разрушительного огня?

— Пурте мар, эсӗ ху та акӑ вунӑ ҫул каялла пурнӑҫра ҫавна шыраман.
— Не все, и ты сам, лет десять, не того искал в жизни.

Вара амӑшӗ Андрюша хулана ларса ҫӳрекен урапана та, ашшӗ ӑна парнеленӗ клеенка плаща та, симӗс замш перчеткине те — ӗҫлӗ пурнӑҫра кирлӗ элле-мелле япаласене пурне те чӗререн курайман.
Она возненавидела даже тележку, на которой Андрюша ездил в город, и клеенчатый плащ, который подарил ему отец, и замшевые зеленые перчатки — все грубые атрибуты трудовой жизни.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тата хутла пӗлни ҫеҫ мар, ҫак пурнӑҫра халиччен илтмен ытти наукӑсене те тем пулсан та, вӗренме кирлӗ текен усал хыпарсем ҫӳреме пуҫларӗҫ.
Стали носиться зловещие слухи о необходимости не только знания грамоты, но и других, до тех пор не слыханных в том быту наук.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Вӗренесси тармӗ вӑл, акӑ сывлӑха укҫалла туянаймӑн; пурнӑҫра сывлӑх пуринчен те хакли.
— Ученье-то не уйдет, а здоровья не купишь; здоровье дороже всего в жизни.

Тен, ыйхӑ, сӳрӗк пурнӑҫӑн ӗмӗрхи шӑплӑхӗ, ниҫта тухса ҫӳремесӗр пурӑнни, тӗрлӗрен чӑн-чӑн сехӗрленӳсем, тем те пӗр пулса иртнисемпе хӑрушлӑхсем чӑн пурнӑҫрах ҫынна урӑхла, пулма пултарайман пурнӑҫ шухӑшласа кӑларма хистенӗ пулӗ, ҫав пурнӑҫра вара ӗҫсӗр ӑс-тӑн валли иртӗнӳпе йӑпану е кулленхи ӗҫсен тупсӑмне шырамалла пулнӑ пулӗ.
А может быть, сон, вечная тишина вялой жизни и отсутствие движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли человека творить среди естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.

Пурнӑҫра мӗн пулнине нянька юриех каламасӑр ирттерме пӗлет, ҫавӑнпа ача ӑсӗнче ҫав шухӑшласа кӑларнӑ халап-юмах мӗн ватӑличченех пурӑнать.
Нянька или предание так искусно избегали в рассказе всего, что существует на самом деле, что воображение и ум, проникшись вымыслом, оставались уже у него в рабстве до старости.

— Юлашкинчен, — терӗ тухтӑр, — хӗллене Парижа кайӑр та унта, ҫавраҫил пек пурнӑҫра, ан пӑшӑрханӑр, театртан бала, маскарада, палланӑ ҫынсемпе хула тулашне ҫӳрӗр, сирӗн тавра палланӑ ҫынсем, шав, кулӑ пултӑр…
— Наконец, — заключил доктор, — к зиме поезжайте в Париж и там, в вихре жизни, развлекайтесь, не задумывайтесь: из театра на бал, в маскарад, за город, с визитами, чтоб около вас друзья, шум, смех…

Ҫакӑн ҫине вӑл пурнӑҫра пулакан, урӑхла пулма та пултарайман ӗҫ ҫине пӑхнӑ пек пӑхӗччӗ, е тӗрӗсрех каласан, ним шухӑшласа тӑмасӑрах ҫапла тунӑ пулӗччӗ.
Он смотрел на это, как на естественное, иначе быть не могущее дело, или, лучше сказать, никак не смотрел, а поступал так, без всяких умозрений.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав пурнӑҫра вӑл, сӑлтавсӑрах мар ӗнтӗ, тем чухлӗ ӑс-хакӑл тата тӗлӗнмелле лайӑх шухӑшсем тупнӑ.
В ней он, не без основания, находил столько премудрости и поэзии, что и не исчерпаешь никогда без книг и учености.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Хӑҫан усӑ курмалла-ха ҫав пӗлӳсемпе, вӗсен пысӑк пайӗ пурнӑҫра ниҫта та кирлӗ пулмасть-ҫке-ха?
— Когда же, наконец, пускать в оборот этот капитал знаний, из которых большая часть еще ни на что не понадобится в жизни?

Ҫак чӗмсӗр темиҫе ҫеккунта эпӗ хам пурнӑҫра яланах чи телейлисем тесе шутлатӑп; нихӑҫан та, нихӑҫан та, маларах та, каярах та, ҫакнашкал таса, тулли, пӗтӗмӗшпех ҫавӑрса илнӗ хӑпартланӑва эпӗ урӑх курман.
Эти несколько молчаливых секунд я всегда считаю самыми счастливыми в моей жизни; никогда, никогда, ни раньше, ни позднее, я не испытывал такого чистого, полного, всепоглощающего восторга.

X сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Ҫулсем иртсе пынӑҫемӗн ҫаксем ҫумне тата темле ачалла шиклӗх хутшӑннӑ, кулленхи пурнӑҫра ку таранччен тӗл пулман япаласенчен пуринчен те хӑрасси пуҫланнӑ, — ку ӗнтӗ пурнӑҫран юлса пынинчен килнӗ.
Ко всему этому с летами возвратилась какая-то ребяческая робость, ожидание опасности и зла от всего, что не встречалось в сфере его ежедневного быта, — следствие отвычки от разнообразных внешних явлений.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика