Поиск

Шырав ĕçĕ:

яланах сăмах пирĕн базăра пур.

яланах (тĕпĕ: яланах) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кайран Обломов тӗлӗкре урӑх вӑхӑта курчӗ: вӗҫӗ-хӗррисӗр хӗллехи каҫ, Илья няни ҫумне именчӗклӗн лӑпчӑнать, няня ӑна темле паллӑ мар ҫӗршыв ҫинчен пӑшӑлтатса калать; унта каҫ та, сивӗ те пулмасть, яланах тӗлӗнмелле япаласем пулса иртеҫҫӗ, пылпа сӗт ҫырмисем юхса выртаҫҫӗ, унта ҫулталӑк хушшинче никам та нимӗн те ӗҫлемест, Илья Ильич пек паттӑр каччӑсем кунӗ-кунӗпе выляса-кулса ҫӳреме ҫеҫ пӗлеҫҫӗ, ҫав тери чипер вӗсем, халапра каласа пама та, перопа ҫырса кӑтартма та май ҫук.
Потом Обломову приснилась другая пора: он в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где все совершаются чудеса, где текут реки меду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют всё добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫапах та ача яланах шухӑ мар: вӑл, тепӗр чухне, няни патӗнче ларса сасартӑк лӑпланать те пур япала ҫине те тинкерсе пӑхма пуҫлать.
Не все резв, однако ж, ребенок: он иногда вдруг присмиреет, сидя подле няни, и смотрит на все так пристально.

Уй-хирсем тӑрӑх, ялсем тӑрӑх яланах кавлекен ӗнесем, макӑракан сурӑхсем, кӑтиклекен чӑхсем ҫеҫ тем чухлӗн ҫӳреҫҫӗ.
По полям и по деревне бродят только в обилии коровы жующие, овцы блеющие и куры кудахтающие.

Аслатиллӗ ҫумӑрсем хӑрушӑ мар унта, усӑллӑ ҫеҫ: яланах палӑртса хунӑ вӑхӑтра пулаҫҫӗ вӗсем, халӑх хушшинче ҫӳрекен сӑмаха мантарасшӑн пулман евӗрлӗ, юри тенӗ пекех, Илен кунне манмаҫҫӗ.
Грозы не страшны, а только благотворны там бывают постоянно в одно и то же установленное время, не забывая почти никогда Ильина дня, как будто для того, чтоб поддержать известное предание в народе.

Анчах Обломовпа Захар хушшинчи ҫыхӑну яланах темле хирӗҫӳллӗ пулнӑ.
Но наружные сношения Обломова с Захаром были всегда как-то враждебны.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Дворнике е ҫурт управляющине, хуҫине те хӑратмалла пулсан, вӑл яланах улпутпа хӑратать:
Если нужно было постращать дворника, управляющего домом, даже самого хозяина, он стращал всегда барином:

Вӑл, шаман хӑйӗн турри тесе хисеплекен кӗлетке умӗнче ирӗккӗн тыткаланӑ пек, хӑйне Обломов умӗнче именмесӗр тата кӑмӑлсӑр тыткалать; шаман хӑй идолне шӑлса та тасатать, ӳкерет те, тепӗр чухне, тен, тарӑхнипе, ҫапса та ярать пулӗ, анчах ҫав идолӑн ӑс-хакӑлӗ хӑйӗн ӑс-хакӑлӗнчен ҫӳлте тӑнине туйни яланах унӑн чӗринче упранать.
Он обращался фамильярно и грубо с Обломовым, точно так же, как шаман грубо и фамильярно обходится с своим идолом: он и обметает его, и уронит, иногда, может быть, и ударит с досадой, но все-таки в душе его постоянно присутствует сознание превосходства натуры этого идола над своей.

Ӑна пӗр-пӗр япала тасатса е ҫуса пама, е илсе килме, кайса хума хушсан, вӑл, хӑйӗн яланхи йӑлипе, мӑкӑртатса туса парать; анчах ӑна кам та пулин ҫав ӗҫсене кайран та яланах ӑна тутарса тӑрасшӑн хӑтлансан, нихҫан та итлеттерме ҫук.
Если ему велят вычистить, вымыть какую-нибудь вещь или отнести то, принести это, он, по обыкновению, с ворчаньем исполнял приказание; но если б кто захотел, чтоб он потом делал то же самое постоянно сам, то этого уже достигнуть было невозможно.

Пӳлӗм тӑрӑх иртнӗ чух вӑл сӗтеле е пукана, е урипе, е аякӗпе перӗнет, ҫурри уҫӑ алӑка та яланах тӳррӗн пырса кӗреймест, хулпуҫҫийӗпе тепӗр хуппине ҫитсе ҫапӑнать, вара ҫакӑншӑн икӗ хуппине те, е ҫурт хуҫине, е алӑк хупписене тунӑ платнике вӑрҫса тӑкать.
Проходя по комнате, он заденет то ногой, то боком за стол, за стул, не всегда попадает прямо в отворенную половину двери, а ударится плечом о другую, и обругает при этом обе половинки, или хозяина дома, или плотника, который их делал.

Урайӗнче выртакан тутӑра е урӑх япалана вӑл нихҫан та пӗрре пӗшкӗннипех илмест, яланах пӗр виҫӗ хутчен пӗшкӗнет, ӑна тытнӑ пек тӑвать, тӑваттӑмӗш хутӗнче тытсан та, тепӗр чухне, каллех ҫӗре ӳкерет.
Сразу он никогда не подымает с пола платка или другой какой-нибудь вещи, а нагнется всегда раза три, как будто ловит ее, и уж разве в четвертый поднимет, и то еще иногда уронит опять.

— Манӑн акӑ яланах леш тӑлӑх арӑм патне ҫӳреме пуҫларӗ, — шӑппӑн хӑрӑлтатать вӑл, ӗнентересшӗн пулса, — ӗнер ун патне ҫыру та ҫырчӗ.
— Мой-то повадился вон все к той вдове ходить, — хрипел он тихо, по доверенности, — вчера писал записку к ней.

Вӑл ҫапла тума хатӗрленнӗ те, анчах яланах ырана хӑварса пынӑ, унта кайса килесси уншӑн хӑй пурнӑҫӗнче паттӑрла ӗҫ тунӑ пек, ҫӗнӗ ӗҫ пек пулнӑ, ырана хӑварса пыни кӑштах ҫакӑнтан та килнӗ.
Он и сбирался сделать это, но все откладывал, отчасти и потому, что поездка была для него подвигом, почти новым и неизвестным.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эсӗ вара яланах! тимсӗрччӗ, кичем, ҫиллес…
А ты, бывало, всегда такая невнимательная, скучная, сердитая…

X сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Ҫак чӗмсӗр темиҫе ҫеккунта эпӗ хам пурнӑҫра яланах чи телейлисем тесе шутлатӑп; нихӑҫан та, нихӑҫан та, маларах та, каярах та, ҫакнашкал таса, тулли, пӗтӗмӗшпех ҫавӑрса илнӗ хӑпартланӑва эпӗ урӑх курман.
Эти несколько молчаливых секунд я всегда считаю самыми счастливыми в моей жизни; никогда, никогда, ни раньше, ни позднее, я не испытывал такого чистого, полного, всепоглощающего восторга.

Сӑмахран, ӑна хӑйӗн ҫывӑрмалли пӳлӗмӗнчи мачча ҫурӑкӗ хӑратман: вӑл ӑна хӑнӑхса ҫитнӗ; пӳлӗмре яланах пӑчӑ сывлӑш пулни тата ниҫта тухмасӑр питӗрӗнсе ларни ҫын сывлӑхӗшӗн каҫхи нӳртен те сиенлӗ пулни унӑн пуҫне пырса та кӗмен; кашни кунах ытлашши ҫини хуллен-хулленех вилӗм патне илсе пырать, анчах вӑл ҫакна та хӑнӑхнӑ, унран хӑраман.
Его не пугала, например, трещина потолка в его спальне: он к ней привык; не приходило ему тоже в голову, что вечно спертый воздух в комнате и постоянное сиденье взаперти чуть ли не губительнее для здоровья, нежели ночная сырость; что переполнять ежедневно желудок есть своего рода постепенное самоубийство; но он к этому привык и не пугался.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пуринчен ытларах вӑл шурӑ питлӗ хурлӑхлӑ хӗрсенчен, уйрӑммӑнах хура куҫӗсенче «асаплӑ кунсемпе ҫылӑхлӑ каҫсем» палӑрса тӑракан хӗрсенчен, хуйхи-суйхипе савӑнӑҫне никама палӑртман хӗрсенчен хӑранӑ; ун пек хӗрсен яланах мӗн те пулин ҫынна шанмалли, каламалли пур; каласа парас пулсан та вӗсем шартах сикеҫҫӗ, кӗтмен ҫӗртен куҫҫуль юхтараҫҫӗ, кайран сасартӑк тусне мӑйран ыталаса илеҫҫӗ, чылайччен куҫран тинкереҫҫӗ, унтан пӗлӗт ҫинелле пӑхаҫҫӗ, хӑйсене ылханлӑ пурнӑҫ пӳрни ҫинчен калаҫҫӗ, тепӗр чухне тата труках тӑнран кайса ӳкеҫҫӗ.
Пуще всего он бегал тех бледных, печальных дев, большею частию с черными глазами, в которых светятся «мучительные дни и неправедные ночи», дев с не ведомыми никому скорбями и радостями, у которых всегда есть что-то вверить, сказать, и когда надо сказать, они вздрагивают, заливаются внезапными слезами, потом вдруг обовьют шею друга руками, долго смотрят в глаза, потом на небо, говорят, что жизнь их обречена проклятию, и иногда падают в обморок.

Тепӗр тесен, вӑл нихҫан та чипер хӗрсем тыткӑнӗнче пулман, вӗсен чури пулма мар, хӗрарӑмсемпе ҫывӑхланни яланах пысӑк чӑрмавсемпе ҫыхӑнса тӑнӑшӑнах вӑл нихҫан та вӗсене хисеплеме тӑрӑшман.
Впрочем, он никогда не отдавался в плен красавицам, никогда не был их рабом, даже очень прилежным поклонником, уже и потому, что к сближению с женщинами ведут большие хлопоты.

Никам та, нихҫан та, вӑл усал сӑмах каланине, кӑшкӑрашнине, шавланине илтмен; вӑл нихҫан та хушман, яланах ыйтнӑ.
Никто никогда не слыхал от него неприятного слова, ни крика, ни шуму; он никогда ничего не требует, а все просит.

Ун чухне вӑл ҫамрӑк пулнӑ-ха, ҫивӗч пулнӑ темесен те, ҫапах хӑйне хальхинчен ҫивӗчрех тыткаланӑ; унӑн тӗрлӗрен туртӑмсем пулнӑ, вал яланах теме шаннӑ, хӑйӗн шӑпинчен, хӑйӗнчен хӑй нумая кӗтнӗ, службӑна кӗресшӗн пулнӑ; Петербурга вӑл ҫав тӗллевпе килнӗ те.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург.

Эпӗ яланах малтан тӳлетӗп.
Я всегда вперед отдаю.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика