Поиск

Шырав ĕçĕ:

чее сăмах пирĕн базăра пур.

чее (тĕпĕ: чее) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл мана яланах пӑхӑнса тӑтӑр тесе, эпӗ тӗрлӗ стратегиллӗ майсемпе усӑ курма пӗлекен чее характерлӑ упӑшкана вӑл ниепле те улӑштарма пултарайман.
Я в ней поддерживал ее верность разными способами, так сказать, стратегического свойства, вроде как бы фортификации. При моем поведении и хитром характере жена моя не могла изменить мне ни в каком случае.

Почта уйрӑмӗнче // Митта Петӗрӗ. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 15–17 стр.

Эх, чее кушак эсӗ, Коншак!..
И хитер ты, Коншак!..

25-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

«Чее» шухӑшларӗ Санька, анчах ирӗксӗрех хӑй те ҫавӑн пекех турӗ.
«Хитер!» — подумал Санька, но невольно проделал то же самое.

20-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Маша чей чашкине пӳрне вӗҫӗсем ҫине лартрӗ, пӗҫерекен чее вӗрме тытӑнчӗ.
Маша поставила блюдце на кончики растопыренных пальцев, подула на обжигающий чай.

19-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Санька ӑна асӑрхамасӑр стаканри чее шавлӑн сыпа-сыпа хаҫат вуласа ларать.
Санька ее не замечал, шумно отхлебывал из стакана чай и косил глазами в газету.

Санька хирелле чупрӗ, анчах та Лиска чее те усал ӑслӑ пулнӑ.
Санька бросился в поле, но Лиска была хитра и злопамятна.

14-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ӑна пудра сӗрнӗ, чӗнтӗрлӗ ҫухавиллӗ, ӑссӑр куҫлӑ, аскӑнла кулакан маркизсем курӑннӑ; унтан перӗнсе, ҫакӑнса, пӑвӑнса вилнӗ Вертерсем курӑннӑ; малалла — шанса кайнӑ хӗрсем, ялан юратса йӗрекенскерсем, мӑнастире хупӑннӑскерсем, тилӗрекен ҫулӑмлӑ куҫлӑ, уссиллӗ геройсем, айван та чее Дон-Жуансем, савнийӗсене ӗненмен, ҫапах хӑйсен ключницисемпе пурӑнакан ӑслисем… пурте, пурте курӑннӑ!
Являлись перед ним напудренные маркизы, в кружевах, с мерцающими умом глазами и с развратной улыбкой; потом застрелившиеся, повесившиеся и удавившиеся Вертеры; далее увядшие девы, с вечными слезами любви, с монастырем, и усатые лица недавних героев, с буйным огнем в глазах, наивные и сознательные донжуаны, и умники, трепещущие подозрения в любви и втайне обожающие своих ключниц… все, все!

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Авӑ мӗнле чее!
Экой ты какой ловкий!

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Эсӗ чее ҫын мар — пӗлетӗп эпӗ, анчах…
Ты не лукав — я знаю, но…

Кирлӗ-кирлӗ мар ҫӗртен камшӑн та пулин вилме хатӗрри ҫинчен каласси — чее этемсен мелӗ вӑл.
Это уловка лукавых людей предлагать жертвы, которых не нужно или нельзя приносить, чтоб не приносить нужных.

Анчах Ольга чее мар: ҫакна вӑл уҫҫӑнах курчӗ.
Но Ольга не хитра: это он ясно видел.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чее ыйтусем урлӑ пӗлмеллине пӗр сӑмахсӑрах, ӑнлантармасӑрах, турӑ пӗлет-и, мӗнле майпа, тахҫанах пӗлнӗ ӗнтӗ, тепӗр хут ун ҫинчен сӑмах тапратма юрамасть.
Многое, что не досказано, к чему можно бы подойти с лукавым вопросом, было между ними решено без слов, без объяснений, Бог знает как, но воротиться к тому уже нельзя.

Вӗсенчен пӗри, хӗвелпе хуралнӑ мӑйлӑ хӗрарӑм, чее куҫлӑскер, кӑштах, ячӗшӗн, улпучӗ ачашланинчен пӑрӑнать, хӑй вара хӗпӗртесе ӳкнӗ… тс! арӑм ан куртӑрччӗ, турӑ сыхлатӑр!
Одна из них, с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но лукавыми глазами, чуть-чуть, для виду только, обороняется от барской ласки, а сама счастлива… тс!.. жена чтоб не увидела, Боже сохрани!

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пӑшӑрханмасӑр, ним ҫинчен шухӑшламасӑр ларатӑн, ху ҫывӑхунта ҫын пуррине пӗлетӗн… паллах, ҫынни ӑслӑскерех мар, унпа идея ҫинчен калаҫасса шухӑшламалли те ҫук, анчах вӑл чее мар, кӑмӑллӑ, вашават, куҫ хыҫӗнче сана сӑмахпа тӗртмест.
Сидишь, не заботясь, не думая ни о чем, знаешь, что около тебя есть человек… конечно, немудрый, поменяться с ним идеей нечего и думать, зато нехитрый, добрый, радушный, без претензий и не уязвит тебя за глаза!

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тата ача чухнехи вӑхӑтпа шкул — ҫак икӗ вӑйлӑ пружина, унтан Обломовсен ҫемйинче вырӑссем нимӗҫ ачине чӗререн савса ачашлани, кайран вӑл Обломовран вӑй-халӗпе те, йӑла тӗлӗшпе те вӑйлӑ пулни вӗсене пӗр-пӗринпе ҫывхартнӑ; кунсӑр пуҫне, пуринчен ытларах, Обломовӑн чӗри таса, ҫутӑ та ырӑ пулнӑ, мӗн лайӑх, мӗн тин ҫеҫ уҫӑлса хӑйне палӑртать, чее мар, яланах ӗненекен ахаль чӗрене хирӗҫ чӗнет, вӑл ҫаксене пурне те юратнӑ.
Притом их связывало детство и школа — две сильные пружины, потом русские, добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом и в нравственном отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чее ача сывах, анчах шарламасть.
Лукавый мальчишка здоровехонек, но молчит.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Захар пӗчӗк Обломова алли ҫинче латса ҫӳренӗ, Обломов вара ӑна ҫамрӑкскере, вичкӗн, ҫӑткӑн та чее каччӑ пулнине астӑвать.
Захар нянчил маленького Обломова на руках, а Обломов помнит его молодым, проворным, прожорливым и лукавым парнем.

Нимле чее майсемсӗрех, кашни кун ҫемйипе, тӗрлӗ хӑнасемпе виҫесӗр апатланмалӑх тупӑш илсе тӑрсан, вӑл турра тав тунӑ, ҫакӑнтан ытларах тупӑш илме тӑрӑшнине ҫылӑх вырӑнне шутланӑ.
Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему, чтоб каждый день обедать и ужинать без меры, с семьей и разными гостями, он благодарил Бога и считал грехом стараться приобретать больше.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Уншӑн француз, нимӗҫ, акӑлчан — мошенник, чее ултавҫӑ, вӑрӑ-хурах тенипе пӗрех.
В глазах его француз, немец, англичанин были синонимы мошенника, обманщика, хитреца или разбойника.

Вӑл латынь пӗлни те, тӗрӗс е тӗрӗс мар ӗҫсене хӑйне кирлӗ пек тумалли чее теорие пӗлни те Петербургри службӑра кирлӗ пулман; ҫав хушӑрах вӑл хӑй ӑшӗнче тӗлӗрекен вӑй пуррине, ҫав вӑй тӗрлӗрен инкеке пула яланлӑхах ҫиеле тухайманнине, вӑл ҫиеле тухасса шанма та ҫуккине туйнӑ; юмахсенче ҫапла, усал сывлӑшсене, вӗсен сиенлӗ вӑйне пӗтерес тесе, тухатнӑ тӑвӑр пӳлӗме хупса лартнӑ.
В петербургской службе ему нечего было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершать по своему произволу правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без надежды на проявление, как бывали запираемы, по сказкам, в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика