Поиск

Шырав ĕçĕ:

Шурочка (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Чи хаклӑ ӗмӗт ун чухне ҫийӗнчех чӑнлӑх пулса тӑрӗ, вӑл вӗсем ҫине пӑхӗ, вӗсене аллисенчен тытӗ, вӗсен ачаш куллипе юррисене итлӗ, ҫакӑ вара тӗнчере пӗртен-пӗр хӗрарӑм — Шурочка патне чӑтмалла мар ҫунса ӑнтӑлнӑ хӗрӳ тапхӑрта ӑнланма ҫукла, анчах питӗ савӑк йӑпану пулӗ!
И сокровенная мечта сразу станет явью, и он будет смотреть на них, брать их за руки, слушать их нежный смех и пение, и это будет непонятным, но радостным утешением в той страстной жажде, с которой он стремится к одной женщине в мире, к ней, к Шурочке!

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ун ҫумне, аякри, аран илтӗнекен сасӑ евӗр, Шурочка ҫинчен шутлани хутӑшрӗ, анчах ку тӗлме-тӗллӗхре нимӗн начарри те, мӑшкӑлла кӳрентерӳ те ҫукчӗ, пачах-ха, мӗскер-тӗр савӑнӑҫличчӗ, кӗтсе тӑни, пӑлханчӑкли, ҫакӑ чӗрене шӑппӑн-шӑппӑн та ыррӑн-ыррӑн кӑтӑклантарчӗ.
Примешивалась к нему, как отдаленный, чуть слышный звук, мысль о Шурочке, но в этом совпадении не было ничего низкого, оскорбительного, а, наоборот, было что-то отрадное, ожидаемое, волнующее, от чего тихо и приятно щекотало в сердце.

Шурочка ҫывӑракан пӳлӗмӗн чӳречи уҫӑччӗ, — вӑл картишнелле тухать, тата ҫутӑ та ҫук.
Окно в Шурочкиной спальне было открыто; оно выходило во двор и было не освещено.

XVII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Кашни каҫах тата вӑл Шурочка чӳречи умӗпелен иртетчӗ, иртет урамӑн тепӗр енӗнчен, йӑпшӑнса, сывлӑшне чара-чара, талтлатса тапакан чӗрепелен, хӑйне шӑп та шай темле вӑрттӑн та намӑсла вӑрӑ ӗҫӗ тунӑ чухнехи пеклӗн туйса.
И каждую ночь он проходил мимо окон Шурочки, проходил по другой стороне улицы, крадучись, сдерживая дыхание, с бьющимся сердцем, чувствуя себя так, как будто он совершает какое-то тайное, постыдное воровское дело.

«Эпӗ ӑна чуптунӑ! — шухӑшлать Шурочка ниҫта кайса кӗреймесӗр. — Эпӗ ӑна юратнӑ!
«Я его целовала! — думает она с отчаянием. — Я его любила!

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Полк дамисем те пӗтӗмпех ҫакӑнта, Шурочка та.
Тут же и все полковые дамы и Шурочка.

Эпир иксӗмӗр те — эпӗ те, Шурочка та — эпир куллен тенӗ пекех алӑ пусман темле питӗ ирсӗр, сысналла ҫырусем илетпӗр.
Мы оба — я и она — мы получаем чуть ли не каждый день какие-то подлые, хамские анонимные письма.

Малта, стройран пӗр виҫҫӗр утӑмсенче, яр-уҫӑ, яри-ҫутӑ пӑнчӑсем пула-пула, хӗрарӑм платйисем, сунчӑксемпе шӗлепкесем тӗрлӗ тӗслӗлӗн ула-чӑлаланса ялтӑраҫҫӗ: унта парад курма пухӑннӑ полк дамисем тӑраҫҫӗ, Ромашов уяври пек тумланнӑ ҫак ҫутӑ ушкӑнра Шурочка ҫуккине пит лайӑх пӗлет, анчах вӑл унталла пӑхса илет те — кашни хутӗнчех унӑн чӗри таврашӗнче темӗскер пылаккӑн нӑйкӑша-нӑйкӑша каять, тӗлӗнтермӗшле, сӑлтавсӑр пӑлханӑва пула вара хӑйӗн хӑвӑрттӑн-хӑвӑрттӑн сывлас килсе тӑрать.
Впереди, шагах в трехстах от строя, яркими разноцветными пятнами пестрели дамские платья, зонтики и шляпки: там стояли полковые дамы, собравшиеся поглядеть на парад, Ромашов знал отлично, что Шурочки нет в этой светлой, точно праздничной группе, но когда он глядел туда, — всякий раз что-то сладко ныло у него около сердца, и хотелось часто дышать от странного, беспричинного волнения.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Шурочка сасартӑк тӳрӗленсе тӑчӗ те ӑна сӑнласа пама ҫук тӑвӑллӑ та йӗрӗнчӗклӗ пит-куҫпа питӗ хиврен темиҫе сӑмах каларӗ.
Она вдруг выпрямилась и сказала ему несколько слов с непередаваемым выражением негодования и презрения.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Шурочка тӳп-тӳррӗн ҫӳлелле хӑпарса кайрӗ, Ромашов — аял енӗпе, ҫаврӑнӑҫлӑн, ҫырма хӗррипелен.
Шурочка пошла прямо вверх, а Ромашов снизу, обходом, вдоль реки.

Шурочка ун хулпуҫҫийӗ ҫумне пичӗпе хыттӑн-хыттӑн ҫыпӑҫса ларчӗ те хӗрӳллӗн хыпкаланса тавӑрчӗ:
Она прижалась крепко к его плечу щекой и ответила порывисто:

Шурочка хыттӑн кулса ячӗ.
Шурочка громко рассмеялась.

— Ултав кирлӗ мар мана, — ҫаплах хашкама чарӑнаймасӑр, васкаса калаҫрӗ Шурочка, — тепӗр тесен, ҫук, эпӗ ултавран ҫӳллӗрех, анчах хӑравҫӑлӑх та кирлӗ мар мана.
— Я не хочу обмана, — говорила торопливо и еще задыхаясь Шурочка, — впрочем, нет, я выше обмана, но я не хочу трусости.

— Кайрӑмӑр, кайрӑмӑр, — васкатрӗ ӑна Шурочка.
— Пойдем, пойдем, — торопила она его.

Унтан Шурочка ун аллисенчен вӑйпаланах вӗҫерӗнчӗ те: — Ҫыв пул, — терӗ ҫирӗппӗн.
Потом она с усилием освободилась из его рук и сказала твердо: — Прощай.

— Сыв пул! — сасартӑк кӑшкӑрса ячӗ Шурочка янӑравлӑ сасӑпа.
— Прощай! — вдруг воскликнула она звенящим голосом.

Анчах Шурочка ҫӗр ҫинчен карттӑн туртӑнса йӑтӑнчӗ те тӑрса ларчӗ, ыйхӑран вӑраннӑ чухнехи евӗр, аллисемпе ҫамкине, питҫӑмартийӗсене нервӑллӑн сӑтӑрса илчӗ.
Но она резко приподнялась с земли, села и нервно провела руками по лбу и по щекам, точно просыпаясь.

— Ҫук, чунӑмҫӑм, мана лайӑх, — тавӑрчӗ Шурочка йӑваш сапӑрлӑхпа.
— Нет, милый, мне хорошо, — сказала она кротко.

Калаҫнӑ чух Шурочка сасси минутсеренех чӗтрене-чӗтрене илчӗ, йӑлтлата-йӑлтлата сикрӗ йӗкӗт пуҫне сӑтӑркалакан унӑн алли те.
Когда она говорила, ее голос поминутно вздрагивал, и вздрагивала ее рука, гладившая его голову.

— Эпӗ хам упӑшкана юратмастӑп, — шухӑша кайнӑ евӗр, васкамасӑр калаҫрӗ Шурочка.
— Я своего мужа не люблю, — говорила она медленно, точно в раздумье.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика