Поиск

Шырав ĕçĕ:

Ачасем (тĕпĕ: ача) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Урам канавӗсенче ачасем кӗшӗлтетеҫҫӗ.
Канавы улиц кишат детьми.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Аялта, «сывлӑш ҫулӗн» тимӗр карлӑкӗсем айӗнче, урамри тусанпа пылчӑк ӑшӗнче, ача-пӑча кӗшӗлтетет, — чӑн та, пӗтӗм тӗнчери ачасем пекех кулаҫҫӗ те, кӑшкӑраҫҫӗ те вӗсем, анчах сассисем, ҫӳлти шӑв-шав хупланипе, тинӗсе ӳкнӗ ҫумӑр тумламӗ пекех, кӗрлеве путса ҫухалаҫҫӗ.
Внизу, под железной сетью «воздушной дороги», в пыли и грязи мостовых, безмолвно возятся дети, — безмолвно, хотя они смеются и кричат, как дети всего мира, — но голоса их тонут в грохоте над ними, точно капли дождя в море.

Ачасем ҫӳхе турпасӗсене, балкон карлӑкӗ витӗр урама ан ӳкчӗр тесе, пӗчӗк аллисемпе тытаҫҫӗ, — вӗсем те хӑйсен ӗҫне чӑрмантарнӑ сӑлтав ҫине ҫаврӑнса та пӑхмаҫҫӗ.
Дети хватают маленькими лапами тонкие щепы, чтобы они не упали на улицу сквозь отверстия в решетке балкона, и тоже не смотрят на причину, помешавшую их задаче.

Вагонсем вӗлтлетсе иртнӗ чух, ҫурт стенисем чӗтреннӗ май, хӗрарӑмсен кӑкӑрӗсемпе арҫынсен пуҫӗсем силленсе илеҫҫӗ; карлӑклӑ балконсем ҫинче пӗчӗк ачасем йӑваланса выртаҫҫӗ, вӗсем те чӗтреҫҫӗ; вӗсем ҫак йӗрӗнчӗк пурнӑҫа чӑн-чӑн пурнӑҫ вырӑнне хума пӗчӗкренех хӑнӑхса пыраҫҫӗ.
Мелькание вагонов сотрясает стены домов, вздрагивают груди женщин, головы мужчин; на решетках балконов валяются тела детей и тоже дрожат, привыкая принимать эту отвратительную жизнь как должное, неизбежное.

Ваттисем те, ҫамрӑккисем те, ачасем те — пӳрте пӗр евӗрлӗ чӗмсӗр, лӑпкӑ.
Старые, молодые и дети — все одинаково безмолвны, однообразно спокойны.

Чӳречесенче чечексем те, ачасем те курӑнмаҫҫӗ…
В окнах нет цветов и не видно детей…

Вӗсем, пӗчӗк ачасем пекех, хӗрсе те тӗлли-паллисӗр тавлашма тытӑнчӗҫ; тулта ҫуллахи ӑшӑ каҫ пуҫланчӗ ӗнтӗ каҫхи шуҫӑм ҫути ӳкнӗ тӳпере ҫӑра кӑвак пӗлӗт хускалмасӑр тӑни курӑнать.
Они начали спорить, совсем как дети, так же горячо и нелогично, а на двор уже пришел теплый вечер, в покрасневшем небе неподвижно стояло густое сизое облако.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Ҫуллахи пӑчӑ каҫхине, хула хӗрринчи тӑкӑрлӑкра, эпӗ тӗлӗнмелле япала куртӑм: пӗр хӗрарӑм сарлака шыв кӳлленчӗкӗ варрине кӗрсе тӑнӑ та, пӗчӗк ачасем евӗр тӑпӑртатса, пылчӑк сирпӗтет, — тӑпӑртатнӑ май, йӗрӗнмелле киревсӗр юрӑ юрлать, темле Фомка ятлӑ ҫынна тӑрӑхласа асӑнать.
Душной летней ночью, в глухом переулке окраины города, я увидал странную картину: женщина, забравшись в середину обширной лужи, топала ногами, разбрызгивая грязь, как это делают ребятишки, — топала и гнусаво пела скверненькую песню, в которой имя Фомка рифмовало со словом емкая.

— Ачасем пиртен лайӑхрах пулӑҫ, пурӑнасса та вӗсем пиртен аванрах пурӑнӗҫ! — тет вӑл.
— Дети будут лучше нас, и жить им будет лучше! — говорит он.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

— Малтан — ачасем пулчӗҫ: Микеле, Джованни…
— Сначала — мальчишки: Микеле, Джованни…

— Ачасем, синьора.
— Мальчишек, синьора.

Пепе юлташӗсем хыҫалтан, чӑтайманнипе хырӑмӗсене тыта-тыта, кулса пыраҫҫӗ, вӗсем енне ҫав юлхав ҫын тӗссӗр куҫӗпе лӑпкӑн ҫаврӑнса пӑхсан, ачасем, тӗм хыҫне пытанакан шӑшисем пек, кӗтессене тара-тара пытанаҫҫӗ.
Товарищи Пепе идут сзади, кувыркаясь со смеха, и прячутся, как мыши, в кусты, за углы стен, когда форестьер посмотрит на них спокойным взглядом выцветших глаз.

Фонтан, паллах, ӗлӗк мӗнле пулнӑ, ҫаплипех юлнӑ; вӑхӑт шунӑҫем саралса пырса, вӑл ютран килнӗ ҫынсене хӑйӗн илемӗпе малашне те пайтах тӗлӗнтерӗ, — мрамортан туса лартнӑ ачасем ватӑлмаҫҫӗ, вӑййисенче те ывӑнмаҫҫӗ.
Фонтан, конечно, остался доныне таким, как был всегда; всё более желтея от времени, он долго будет удивлять иностранцев забавной своей красотою, — мраморные дети не стареют и не устают в играх.

Ешӗл-симӗс хумсем пирӗн пӗчӗк кимме, ачасем пӳскепе вылянӑ пек, унталла та кунталла ывӑтать, вӗсем кимӗ хӗрринчен пирӗн ҫинех каҫаҫҫӗ, пуҫ тӳпинчен ҫӳлелле сикеҫҫӗ, шавлаҫҫӗ, лӑскаҫҫӗ, эпир таҫта амака анса каятпӑр е таҫта шурӑ кӑпӑк тӑррине ҫӗкленетпӗр, ҫыран хамӑртан аякка-аякка тӑрса юлать, вӑл та, пирӗн кимӗ пекех, ташлать пек.
— Бросают зеленые волны нашу маленькую лодку, как дети мяч, заглядывают к нам через борта, поднимаются над головами, ревут, трясут, мы падаем в глубокие ямы, поднимаемся на белые хребты — а берег убегает от нас всё дальше и тоже пляшет, как наша барка.

Хулан тӑвӑр урамӗсемпе ҫапӑҫусенче ӗшенсе ҫитнӗ выҫӑ салтаксем ушкӑн-ушкӑнпа салхуллӑн танкканӑ; кил-ҫуртсен чӳречисенчен аманнисем йынӑшни, аташса кӑшкӑрашни, хӗрарӑмсем кӗлтуни тата ачасем йӗни илтӗннӗ.
По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей.

Эпир пурте, ачасем пекех, ырӑ кӑмӑллӑ пулса тӑтӑмӑр.
И все мы стали так милы и добры, как дети.

Арҫынсемпе хӗрарӑмсем, ачасем — пурте темрен шикленкелесе, унталла-кунталла ҫаврӑна-ҫаврӑна пӑхнӑ, тимлесе итленӗ, тем пуласса кӗтнӗ.
Мужчины, женщины, подростки — все тревожно оглядывались, прислушиваясь ожидали.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

— Ачасем… утлӑ ҫар!
— Конница!

— Лӑпланӑр, ачасем!..
— Спокойно, ребята!..

Кӗреҫипе хӑвӑрт ӗҫлекенскер, шывран кӑларнӑ кӗлентӗрсене кӑмакана пӑрахать те, хатӗррисене ҫаклатса илсе, шӑкӑр-шакӑр урайне ывӑтать: урайӗнче вӗсене ачасем мунчала ҫине тиреҫҫӗ.
быстро работая лопатой в печи: сбросит в нее сваренные крендели, подденет готовые и с шумом швыряет на пол, к мальчишкам, нанизывающим их на мочалки.

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика