Поиск

Шырав ĕçĕ:

Куҫӗсем (тĕпĕ: куҫ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унӑн куҫӗсем ҫынсен сарӑ пӑнчӑ пек пичӗсем ҫине, вӗсен тӗксӗм куҫӗсем ҫине вӗҫерӗнмесӗр пӑхаҫҫӗ.
Глаза его не отрываясь смотрят на желтые пятна лиц, в тусклые глаза людей.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Куҫӗсем вара унӑн хурланчӑклӑн мӑчлатса илеҫҫӗ, ҫӑвар таврашне хурлӑха, ыратнине пӗлтерекен йӗрсем — ҫунса тӑракан йӗрсем туха-туха выртаҫҫӗ.
И глаза ее жалобно моргают, около рта являются лучистые морщины скорби и боли.

Амӑшӗн куҫӗсем чармак, вӗсенче вӑй ҫуккипе тарӑхни, сирсе яма ҫук мӑшкӑл кӳнипе чун ыратни, халтан кайнӑ хаярлӑхпа хурлӑх яр уҫҫӑн курӑнаҫҫӗ.
Глаза матери напряженно расширены, в них ясно видно бессильное отчаяние, острая боль ожидания неустранимой обиды, утомленная злоба и тоска.

Тискер кайӑксем хӑйсем ҫине тинкерсе пӑхтараҫҫӗ — ҫынсен шӗвек куҫӗсем арӑслансемпе пантерӑсен илемлӗ кӗлеткисем ирӗккӗн те вӑйлӑн авкаланнинче темскер, хӑйсем тахҫанах маннине шыранӑ пек, тинкерсе пӑхаҫҫӗ.
Звери возбуждают острое внимание — водянистые взгляды людей неотвязно следят за ними, как будто ищут что-то давно позабытое в свободных и сильных движениях красивого тела львов и пантер.

Темшӗн-ҫке, кашни сасӑ ҫын пичӗ евӗрлӗ касса тунӑ шӑвӑҫ пек туйӑнать — ҫӑварӗ те, куҫӗсем те пур пек, сӑмса валли те шӑтӑк касса кӑларнӑ пек, тата вӑрӑм та шурӑ хӑлхасем ҫыпӑҫтарнӑ пек.
И почему-то каждый отдельный звук рисуется воображению куском жести, которому придано сходство с лицом человека — прорезан рот, прорезаны глаза, отверстие для носа и приделаны длинные белые уши.

Ҫав ҫуртсем хушшинче, унта та кунта, ҫав тупӑксенчи хурлӑха ҫӗр-хута сыхлама тӑратнӑ тӗлӗнмелле хӑрушӑ тискер кайӑксен сарӑ куҫӗсем пек, ҫутӑсем мӗлтлетсе хыпса илеҫҫӗ.
Кое-где в их темных недрах вспыхивают огни и блестят, точно желтые глаза странных зверей, которые должны всю ночь стеречь мертвое богатство этих гробниц.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Амӑшӗ чул пек хытса тӑрать, унӑн куҫӗсем тӑмананни пек ҫаврака — вӗсем пӗр илӗнми хӑйсен умӗнчи пӗр пӑнча тӗлленӗ.
Мать стоит, точно каменная, и глаза ее круглы, как у совы, — они смотрят упорно в одну точку перед собой.

Тимӗр пуҫ пулса тӑнине хирӗҫ, вӑл ҫӗнтернипе хавхаланнине хирӗҫ хаярланса ҫунмаҫҫӗ вӗсен куҫӗсем.
В глазах нет гнева против владычества железа, нет ненависти к его торжеству.

Пичӗсем вӗсен пылчӑкланса пӗтнӗ, тахҫан тӑван ҫӗршывне юратнипе ҫуталса тӑнӑ куҫӗсем халӗ хула тусанӗпе хупланнӑ.
Их лица покрыты толстым слоем грязи, глаза их, когда-то горевшие любовью к родине, засыпаны пылью города.

Эмигрантсен пичӗсем тӗлӗнмелле кӑвакарса кайнӑ, вӗсен куҫӗсем анранӑ сурӑхсенни пек пӑхкалаҫҫӗ.
Лица эмигрантов стали странно серы, отупели, что-то однообразно-овечье покрыло все глаза.

Унӑн куҫӗсем — илемсӗр пичӗ ҫинчи ачанни пек айӑпсӑр куҫсем — ыйткалакан куллипе мар, пуян ҫын куҫӗпе йӑлкӑшса тӑраҫҫӗ — вӗсем ним те йӑлӑнмаҫҫӗ, хӑйсем тем парса ырӑ тӑвасса шантараҫҫӗ.
И глаза ее — детские глаза на безобразном лице — улыбались улыбкой не нищей, а человека богатого, которому есть чем поблагодарить.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Куҫӗсем те унӑн пӗчӗк ачанни пекех таса, — ҫавӑнпа та унӑн сӑмсасӑр пичӗ ҫӳлелле туртӑнса тӑракан тута хӗрри, йӗрӗлсе тӑракан шӑлӗсем пушшех илемсӗррӗн курӑнаҫҫӗ.
Да и глаза у нее были детски чистые, — тем безобразнее казалось безносое лицо, с приподнятой губой и обнаженными зубами.

Унӑн куҫӗсем хупӑнчӗҫ, пӗчӗк ҫӑварӗ хуллен уҫӑлчӗ, ача тӗлӗрсе кайнӑ пек туйӑнчӗ.
Ресницы его опускались на глаза, а ротишко открывался медленно, как будто мальчик засыпал.

— Эх, эсӗ, манӑн ырӑ савнӑҫӑм, — терӗ хӗрарӑм, ачан кӑтра ҫӳҫне хӑйӗн пуклак пӳрнеллӗ, пӗчӗк ҫеҫ тӗксӗм аллипе ачашласа, унтан мана чавсипе тӗртрӗ те куҫӗпе кулса ыйтрӗ: — Лайӑх ывӑл вӗт? Куҫӗсем мӗнле, э? — терӗ.
— Ах ты, утешеньишко мое милое, — сказала женщина, поглаживая кудри сына темной, маленькой рукою с тупыми пальцами,потом, толкнув меня локтем, спросила, улыбаясь глазами: — Хорош сынок? Глазки-то, а?

Ленька манӑн парнесене курсан, тӗлӗннипе, куҫне-пуҫне чарса пӑрахрӗ, — кӑнтӑр ҫутинче унӑн куҫӗсем питех те илемлӗ пек туйӑнчӗҫ.
Ленька принял мои дары с великим изумлением, широко открыв милые глаза, — при дневном свете они были еще чудесней.

Пӳрт стени айӗнчи шӑтӑкран ман ҫине тӑваткал чӳречесем пӑхаҫҫӗ, вӗсем, ӳсӗр ҫын куҫӗсем пек, тӗссӗр те таса мар.
Из грязной ямы под стеною дома смотрели на меня квадратными глазами стекла подвального окна, мутные и грязные, как глаза пьяницы.

Унӑн вӑрӑм мӑйлӑ илемлӗ пуҫӗ, темле тӗлӗнмелле чечек евӗр, енчен енне сулланать, куҫӗсем хавасланнӑҫемӗн хавасланса йӑлкӑшаҫҫӗ, — ҫӗнтерейми вӑйпа хӑйсем еннелле туртаҫҫӗ.
Его красивая головка покачивалась на тонкой шее, точно странный какой-то цветок, а глаза все более разгорались оживлением, притягивая меня с необоримою силой.

Унӑн лӑпкӑ та витӗр куҫӗсем мӗнле пӑхнине каласа пама май ҫук, — эпе ҫав тӗлӗнмелле этемӗнни евӗрлӗ мар куҫсене хирӗҫ аран ҫеҫ пӑхатӑп.
Неописуемо выражение его глаз — внимательных и спокойных, — я с трудом выносил этот странный, нечеловечий взгляд.

Ҫав вӑхӑтра унӑн илемлӗ тӗтрепе кӑшт ҫеҫ витӗннӗ куҫӗсем яр уҫӑлса каяҫҫӗ, ҫинҫе аллисене вӑл хыҫалалла тытать, пуҫне, чечек хӑлхи пек, тайӑлтарса та кӑшт суллантарса тем итлет.
В эти минуты живые его глаза расширены, подернуты красивой пленкой, тонкие руки за спиною и голова, немножко склоненная, чуть-чуть покачивается, точно чашечка цветка.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Вӑл нумай ҫынсемпе, вӑрахчен ташларӗ, арҫынсем ывӑнса ҫитеҫҫӗ, вӑл пур, ҫаплах киленсе ҫитме пултараймасть, ҫур-ҫӗр те иртнӗччӗ ӗнтӗ, вӑл: — Ну, тепӗр хут, Энри, юлашки хут! — тесе кӑшкӑрчӗ те каллех майӗпен унпа ташлама пуҫларӗ — куҫӗсем пысӑкланса чарӑлса кайрӗҫ, ачашшӑн ҫиҫсе, вӗсем тем сӗннӗ пек, илӗртнӗ пек пулчӗҫ, — анчах сасартӑк кӑшт ахлатса илчӗ те Нунча, чӗркуҫҫи айӗнчен такам каснӑ пек, аллисене саркаласа, ҫӗре персе ӳкрӗ.
Плясала она долго, со многими, мужчины уставали, а она всё не могла насытиться, и уже было за полночь, когда она, крикнув: — Ну, еще раз, Энри, последний! — снова медленно начала танец с ним — глаза ее расширились и, ласково светясь, обещали много, — но вдруг, коротко вскрикнув, она всплеснула руками и упала, как подрубленная под колени.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика