Поиск

Шырав ĕçĕ:

Чӗри (тĕпĕ: чӗре) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Ку вӑй выляни, организм вӑранни пулас… — терӗ Ольга ун сӑмахӗсемпе, чӗри халиччен пулман пек вӑрканине тимлӗн итлесе, вӑранакан ҫӗнӗ вӑйӑн кашни ҫӗнӗ ӗҫнех ҫивӗччӗн те хӑюсӑррӑн тинкерсе.
«Это, должно быть, силы играют, организм проснулся…» — говорила она его словами, чутко вслушиваясь в небывалый трепет, зорко и робко вглядываясь в каждое новое проявление пробуждающейся новой силы.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл французсен спектакльне те ҫӳрерӗ, анчах пьесӑн пӗлтерӗшӗ унӑн пурнӑҫӗпе темле ҫыхӑнса тӑчӗ; кӗнекесем вуларӗ, вӗсенче те, тем тесен те, унӑн ӑсӗн хӗлхемлӗ йӗркисем пулчӗҫ, хӑшпӗр тӗлте унӑн туйӑмӗсем вӗлтлетсе иртрӗҫ, ӗнер каланӑ сӑмахсене ҫырнӑ вырӑнсем пулчӗҫ, халь унӑн чӗри мӗнле тапнине ҫав кӗнекен авторӗ вӑрттӑн итлесе тӑнӑ тейӗн.
Она ехала и во французский спектакль, но содержание пьесы получало какую-то связь с ее жизнью; читала книгу, и в книге непременно были строки с искрами ее ума, кое-где мелькал огонь ее чувств, записаны были сказанные вчера слова, как будто автор подслушивал, как теперь бьется у ней сердце.

Малтанхи йӑнӑшшӑн вӑл хӑратчӗ те вӑтанатчӗ кӑна, халӗ вара хуйхӑрать, именет, чӗри йӗпе-сапаллӑ ҫанталӑкри пек ӗнтӗркет, кулянать.
От прежнего промаха ему было только страшно и стыдно, а теперь тяжело, неловко, холодно, уныло на сердце, как в сырую, дождливую погоду.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл пуҫне минтер ҫине хучӗ, аллине чӗри тӗлне тытрӗ те чӗри мӗнле тапнине итлеме пуҫларӗ.
Он прилег на шитую подушку головой, приложил руку к сердцу и стал прислушиваться, как оно стучит.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломовӑн каллех чӗри ыратса кайрӗ; каллех унта темӗн ытлашши пулнӑ пек туйӑнчӗ ӑна; Ольга ачашшӑн та интересленсе пӑхни ӑна ҫунтарма пуҫларӗ.
Опять у него мурашки поползли по сердцу; опять что-то лишнее оказалось там; опять ее ласковый и любопытный взгляд стал жечь его.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл тем каласшӑн пулчӗ, хӑйне тытса чарма тӑрӑшрӗ, анчах сӑмахӗсем ҫӑварӗнчен тухмарӗҫ; чӗри ҫеҫ, инкек умӗнхи пек, пӗр чарӑнмасӑр, ҫав тери вӑйлӑ тапрӗ.
Он хотел что-то сказать, пересиливал себя, но слова с языка не шли; только сердце билось неимоверно, как перед бедой.

Учитель линейкинчен те, директор куҫхаршийӗнчен хӑранипе те Обломов чӗри нихҫан хальхи пек тапман.
Ни от линейки учителя, ни от бровей директора никогда в жизни не стучало так сердце Обломова, как теперь.

Ҫав кунранпа унӑн чӗри темле, тӗлӗнмелле… вӑл ҫав тери кӳреннӗ пулас… ӑна пӗҫертсе те илет, унӑн питҫӑмартийӗсем ҫинче икӗ хӗрлӗ пӑнчӑ тухаҫҫӗ…
У ней с того дня как-то странно на сердце… должно быть, ей очень обидно… даже в жар кидает, на щеках рдеют два розовых пятнышка…

Вӑл ӗнтӗ хӑйӗн чӗри ҫумне темле ытлашши япала, унччен пулман темле чӑмакка хутшӑннине тӗрӗслесе те пӑхмарӗ.
Уж он не анализировал, что прибавилось у него к сердцу лишнее, какой-то комок, которого прежде не было.

Вӑл шухӑшӗсене йӗркелесе ӗлкӗреймест: кайӑк ушкӑнӗ пекех вӗҫсе ҫӗкленчӗҫ вӗсем, чӗри патӗнче вара, сулахай аякра, темӗн ыратнӑ пек.
Он не успевает ловить мыслей: точно стая птиц, порхнули они, а у сердца, в левом боку, как будто болит.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Унӑн мӗн чухлӗ те пулин чӗри пур пулсан, ҫав чӗре кӳтмелле, мана хӗрхеннипе юнпа пӗвӗнмелле, вӑл пур… ну, турӑ ҫырлахтӑр!
— Если у ней есть сколько-нибудь сердца, оно должно бы замереть, облиться кровью от жалости, а она… ну, Бог с ней!

Обломовӑн чӗри лӑпланчӗ.
У него отлегло от сердца.

Тата ача чухнехи вӑхӑтпа шкул — ҫак икӗ вӑйлӑ пружина, унтан Обломовсен ҫемйинче вырӑссем нимӗҫ ачине чӗререн савса ачашлани, кайран вӑл Обломовран вӑй-халӗпе те, йӑла тӗлӗшпе те вӑйлӑ пулни вӗсене пӗр-пӗринпе ҫывхартнӑ; кунсӑр пуҫне, пуринчен ытларах, Обломовӑн чӗри таса, ҫутӑ та ырӑ пулнӑ, мӗн лайӑх, мӗн тин ҫеҫ уҫӑлса хӑйне палӑртать, чее мар, яланах ӗненекен ахаль чӗрене хирӗҫ чӗнет, вӑл ҫаксене пурне те юратнӑ.
Притом их связывало детство и школа — две сильные пружины, потом русские, добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом и в нравственном отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл мӗн пирки те пулин чӗрине ытлашши ыраттарса шухӑшланине ҫынсем курман; ывӑннӑ чӗри ӑна намӑслантарса кӳрентермен пулас; чунӗ ыратман; йывӑр килсен те аптраса ӳкмен вӑл, ҫӑмӑллӑн ирттерсе янӑ.
Не видали, чтоб он задумывался над чем-нибудь болезненно и мучительно; по-видимому, его не пожирали угрызения утомленного сердца; не болел он душой, не терялся никогда в сложных, трудных или новых обстоятельствах, а подходил к ним, как к бывшим знакомым, как будто он жил вторично, проходил знакомые места.

Сулхӑн ҫил ун питне касать, сивӗ хӑлхине чӗпӗтет, ҫӑварӗпе карланкине сивӗ сывлӑш питӗрет, чӗри вара савӑнӑҫпа хыпса илет — вӑл ыткӑнса чупать, ӑҫтан кӑна урисем ӗлкӗрсе пыраҫҫӗ, хӑй вара ҫухӑрать те, ахӑлтатать те.
Свежий ветер так и режет ему лицо, за уши щиплет мороз, в рот и горло пахнуло холодом, а грудь охватило радостью — он мчится, откуда ноги взялись, сам и визжит и хохочет.

Унӑн чӗри кӑртах сиксе илет.
Сердце дрогнет у него.

Ачан ӑсӗпе чӗри пӗрремӗш кӗнекене куриччен малтан пӗтӗмпех ҫав пурнӑҫӑн картинисемпе, ӗҫӗсемпе, йӑлисемпе тулса тӑнӑ.
Ум и сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели он увидел первую книгу.

Няня кунӗпех, кунне-ҫӗрне чупкаласа ирттерет: е вӑл ачашӑн хавасланать, е тертленет, е ача ӳксе сӑмсине ҫӗмӗрсе пӑрахасран хӑраса ӳкет, е ачашланнипе кӑмӑлне ҫемҫетет, е унӑн малашнехи пурнӑҫӗ ҫинчен уҫӑмсӑррӑн хурланать: ҫакӑнпа ҫеҫ тапать унӑн чӗри, ҫак шухӑшпа ҫеҫ ӑшӑнать карчӑк юнӗ, ыйхӑллӑ пурнӑҫӗ те аран-аран кӑна тытӑнкаласа тӑрать, ҫаксем пулман пулсан, унӑн ӗмӗрӗ те тахҫанах иртсе кайнӑ пулӗччӗ-и, тен.
И целый день, и все дни и ночи няни наполнены были суматохой, беготней: то пыткой, то живой радостью за ребенка, то страхом, что он упадет и расшибет нос, то умилением от его непритворной детской ласки или смутной тоской за отдаленную его будущность: этим только и билось сердце ее, этими волнениями подогревалась кровь старухи, и поддерживалась кое-как ими сонная жизнь ее, которая без того, может быть, угасла бы давным-давно.

Захарӑн чӗри лӑштах пулчӗ; вӑл, савӑннипе, ача пек, хӑвӑрт буфета чупса кайрӗ те кӑвас илсе килчӗ.
У Захара отлегло от сердца; он с радости, как мальчишка, проворно бросился в буфет и принес квасу.

Мускавра мар, Кавказра вилесчӗ тенӗскерӗн ҫав кунах Махачкалара чӗри тапма чарӑннӑ…
У желавшей умереть не в Москве, а на Кавказе сердце перестало биться в тот же день в Махачкале…

Сулиета Аслановна Кусова-Чухо. // Марина Карягина. https://www.facebook.com/photo.php?fbid= ... =3&theater

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика