Поиск

Ромашов

Ромашов вара ун сенкер куҫӗсем майӗпен-майӗпенех пурнӑҫпа ҫунса хӗмленме пуҫланине, каллех илемленсе пынине курчӗ.
И Ромашов видел, как понемногу загорались жизнью и блеском и вновь становились прекрасными его голубые глаза.

— Нимӗскерех те пулман, манӑн ахаль ҫеҫ сирӗнпе курнӑҫас килнӗччӗ, — тирпейсӗррӗн тавӑрчӗ Ромашов.
— Ничего особенного, просто мне захотелось видеться с вами, — сказал небрежно Ромашов.

Чӗмсӗр хӗрхенӳпе пӑхрӗ ун ҫине Ромашов.
Ромашов глядел на него с молчаливым состраданием.

Назанский пуҫне минтер ҫийӗнчен кӑшт хӑпартрӗ те, пит-куҫне йӑлт пӗркелентерсе лартса, Ромашов ҫине вӑйпа тертленсе пӑхрӗ.
Назанский немного приподнял голову с подушки и, весь сморщившись, с усилием посмотрел на Ромашова.

— Чирленӗ-и-мӗн эсир? — хӑюсӑррӑн ыйтрӗ Ромашов, кравать ҫине, ун ури вӗҫне ларнӑ май.
— Вам нездоровится? — спросил робко Ромашов, садясь в его ногах на кровать.

Вӗри, нӳрӗ аллине вӑл Ромашов енне тӑсрӗ, анчах ун ҫине пӗрре те хӑй умӗнче юратса, юп курса тӑракан интереслӗ юлташӗ евӗр мар, тахҫанхи кичем тӗлӗкӗн хӑнӑхнӑ курнӑҫӑвӗ пулнӑн ҫеҫ пӑхрӗ.
Он протянул Ромашову горячую влажную руку, но глядел на него так, точно перед ним был не его любимый интересный товарищ, а привычное видение из давнишнего скучного сна.

Ун пичӗ, Ромашов, хӑй ҫинелле пӗшкӗнсе, шанӑҫлах маррӑн та сехӗрленчӗклӗн: — Сывлӑх сунатӑп, Василий Нилыч, чӑрмантармарӑм-и эпӗ сире? — тесен те, хӑйӗн ыйхӑллӑ сӑнне пач улӑштармарӗ.
Его лицо совсем не изменило своего сонного выражения, когда Ромашов, наклоняясь над ним, говорил неуверенно и тревожно: — Здравствуйте, Василий Нилыч, не помешал я вам?

Хуллен хускалчӗ ун хыҫӗнчен Ромашов та.
Медленно двинулся за ним и Ромашов.

«Пехотӑя N-ски полкӗнчи офицерсен обществин сучӗ, вӑл ҫаксенчен тӑрать, — вара судьясен хушамачӗсемпе чинӗсене каласа кайрӗ, — Мигунов подполковник председатель пулса ертсе пынипе, Николаев поручикпа Ромашов подпоручик офицерсен пухӑвӗн ҫуртӗнче хирӗҫӳ хускатанӑ ӗҫе пӑхса тухса, ҫапла палӑртать; пӗр-пӗрне йывӑр кӳрентернине пула ҫак обер-офицерсен харкашӑвӗ килӗшӳ тунипе вӗҫленме пултараймасть, ҫавӑнпа та офицерӑн намӑс тӳснӗ чысӗпе тивӗҫне хӳтӗлес тӗлӗшпе вӗсен хушшинче тытӑҫу туса ирттерни ҫеҫ кӑмӑл пусармалли пӗртен-пӗр май пулса тӑрать.
— «Суд общества офицеров N-ского пехотного полка, в составе — следовали чины и фамилии судей — под председательством подполковника Мигунова, рассмотрев дело о столкновении в помещении офицерского собрания поручика Николаева и подпоручика Ромашова, нашел, что ввиду тяжести взаимных оскорблений ссора этих обер-офицеров не может быть окончена примирением и что поединок между ними является единственным средством удовлетворения оскорбленной чести и офицерского достоинства.

«Ҫапах та эпӗ халь модӑра. Лайӑх хӗрача», — терӗ Ромашов хӑй ӑшӗнче, Катьӑпа сывпуллашнӑ хыҫҫӑн.
«Однако я нынче в моде. Славная девочка», — подумал Ромашов, простившись с Катей.

— Пулӑшать-и? — шӳтлесе ыйтрӗ Ромашов.
— Помогает? — спросил Ромашов шутливо.

Пӗр талӑк хушшинче Ромашов хула юмахӗ те кун паттӑрӗ пулса тӑчӗ.
За одни сутки Ромашов сделался сказкой города и героем дня.

Практика тӗлӗшпе нимӗнле опытсӑрччӗ пулин те, Ромашов та чип-чиперех ӑнланчӗ: суд хӑйӗн ӗҫне, нумай йӑнӑшсемпе этемсӗрлӗхсем тӑва-тӑва тултарнипе пӗрлех, сӳрӗккӗн, пӗли-пӗлмилле те ниҫта шӑнӑҫмалла мар тирпейсӗрлӗхпе туса пырать.
Даже такой неопытный в практическом отношении человек, как Ромашов, понимал, что суд ведет дело халатно, неумело и донельзя небрежно, допуская множество ошибок и бестактностей.

— Апла пулсан, евитлесе хуратӑп, Петерсон капитанӑн ыйтӑвӗсене эпӗ пӗрне те хуравламастӑп, — терӗ Ромашов.
— В таком случае заявляю, что ни на один из вопросов капитана Петерсона я отвечать не буду, — сказал Ромашов.

— Председатель господин, хама сӗнекен ыйтусенчен хӑшпӗрне хуравламасӑр хӑварма пултараятӑп-и эпӗ? — ыйтрӗ сасартӑк Ромашов.
— Господин председатель, могу я не отвечать на некоторые из предлагаемых мне вопросов? — спросил вдруг Ромашов.

Ромашов тӳрӗленчӗ те Петерсонӑн чахоткӑллӑ тӗксӗм куҫӗсене уҫӑ курайманлӑхпа тӳп-тӳррӗн тӑрӑнса тинкерчӗ.
Ромашов выпрямился и прямо, с открытой ненавистью посмотрел в темные чахоточные глаза Петерсона.

Ромашов сисчӳленчӗ, вара, Петерсон ҫине мар, председатель ҫине пӑхса, тӳрккессӗн тавӑрчӗ:
Ромашов насторожился и, глядя не на Петерсона, а на председателя, ответил грубовато:

— Анчах, калӑр-ха пире, Ромашов подпоручик… ҫак усал та хурлӑ историччен эсир Николаев поручик кил-йышӗнче пулкаламан-и?
Но скажите нам, подпоручик Ромашов… вы до этой злополучной и прискорбной истории не бывали в доме поручика Николаева?

Ромашов ӗнерхи историе ҫыхӑнусӑррӑн, анчах чун-чӗререн те тӗплӗн каласа кӑтартрӗ.
Ромашов несвязно, но искренно и подробно рассказал о вчерашней истории.