Поиск

Шырав ĕçĕ:

санӑн (тĕпĕ: сан) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ӑҫта ӗнтӗ санӑн каясси, каймастӑн!
Да где тебе, не поедешь!

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эпӗ пӗлетӗп: саншӑн хам канлӗхе ҫухатма пултаратӑп-и, санпа ҫав ҫулпа кайма пултаратӑп-и — ҫакна пӗлессӳ килчӗ санӑн?
— А я знаю: тебе хотелось бы узнать, пожертвовала ли бы я тебе своим спокойствием, пошла ли бы я с тобой по этому пути?

XII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эпӗ йӗрни килӗшнӗччӗ сана пӗррехинче, халӗ, тен, эпӗ хӑвӑн урусем умӗнче йӑваланнине курас килет пулӗ санӑн, ҫапла вара, мана пӗчӗккӗн-пӗчӗккӗнех хӑвӑн чуру тӑвас тетен пуль, йӑлӑнтарас, ятлас, кайран йӗрес, хӑрас, мана та ҫӑратас, юлашкинчен иксӗмӗрӗн мӗн тумаллине манран ыйтас килет пуль санӑн?
— Тебе понравились однажды мои слезы, теперь, может быть, ты захотел бы видеть меня у ног своих и так, мало-помалу, сделать своей рабой, капризничать, читать мораль, потом плакать, пугаться, пугать меня, а после спрашивать, что нам делать?

— Нимӗнле ҫиҫӗм те кураймарӑм эпӗ санӑн куҫусенче… эсӗ ман ҫине ытларах манӑн няня Кузьминична пӑхнӑ пек пӑхатӑн! — терӗ те вӑл кулса ячӗ.
— Никаких я молний не видала у тебя в глазах… ты смотришь на меня большею частью, как… моя няня Кузьминична! — прибавила она и засмеялась.

Санӑн сӑмаххусенчен эпӗ хама хам ӑнланса илтӗм: сансӑр манӑн пӗр кун та пурнӑҫ ҫук, ҫӗрле тӗлӗкре пӗрмай темӗнле чечекленекен айлӑмсене куратӑп.
Я узнаю из твоих слов себя: и мне без тебя нет дня и жизни, ночью снятся все какие-то цветущие долины.

— Санӑн тата мана кӗпене мӗнле тӳнтер тӑхӑнтарнине те каламаллаччӗ.
— Ты бы еще рассказал, что ты рубашку на меня надеваешь навыворот.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ним пытармасӑр кала-ха, Илья: чылайранпа пулманччӗ вӗт санӑн ҫакӑн пек кӑмӑл?
— Скажи по совести, Илья: как давно с тобой не случалось этого?

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Санӑн яланах ыран! — терӗ Обломов, пӗлӗт ҫинчен татӑлса аннӑ пекех.
— Ты все завтра! — возразил Обломов, спустившись будто с облаков.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эсӗ паҫӑр мана: санӑн питӳ ҫутах мар, пӗркеленкӗ терӗн, — калаҫма пуҫларӗ Обломов, сӑмахне малалла тӑсса, — ҫапла, эпӗ ҫемҫешке, тӑхӑнса ҫӗтнӗ сӑхман пекех кивӗ, анчах ку — ҫанталӑка пула мар, ӗҫе пула мар, вуникӗ ҫул хушши ҫутта хам ӑшра хупса усранӑран ҫапла, вӑл тухмалли ҫул шырарӗ, анчах хӑйӗн тӗрмине ҫеҫ ҫунтарса ячӗ, ирӗке тухаймасӑр сӳнчӗ.
— Ты сказал давеча, что у меня лицо не совсем свежо, измято, — продолжал Обломов, — да, я дряблый, ветхий, изношенный кафтан, но не от климата, не от трудов, а от того, что двенадцать лет во мне был заперт свет, который искал выхода, но только жег свою тюрьму, не вырвался на волю и угас.

— Апла пулсан, — терӗ Обломов, пӗр вӑхӑт шӑпланнӑ хыҫҫӑн каллех калаҫма пуҫласа, — мӗншӗн тӑрмашатӑн-ха, санӑн тӗллевӳ хӑвна валли ӗмӗрлӗхех пуянлӑх пухса кайран канлӗн канма пуҫласси пулмасан?..
— Так из чего же, — заговорил он, помолчав, — ты бьешься, если цель твоя не обеспечить себя навсегда и удалиться потом на покой, отдохнуть?..

Эпӗ ют ҫӗршывсене кайма план тусан, сана нимӗҫ университечӗсенче пулма чӗнтӗм, эсӗ сиксе тӑтӑн, мана ыталаса илтӗн те тупа туса сӑмах патӑн: «Эпӗ санӑн, Андрей, пур ҫӗрте те санпа!» терӗн.
А когда я сделал план поездки за границу, звал заглянуть в германские университеты, ты вскочил, обнял меня и подал торжественно руку: «Я твой, Андрей, с тобой всюду», —

Мӗн чухлӗ илемлӗ шухӑшсем пурччӗ санӑн!
И сколько великолепных фейерверков пускал ты из головы!

— Санӑн ӗмӗтленнӗ шухӑшусем, «вай пӗтиччен ӗҫлемелле, мӗншӗн тесен иксӗлми ҫӑлкуҫӗсене ӗҫе яма Российӑна алӑсем, пуҫсем кирлӗ (санӑн сӑмахусем); канма канлӗрех пултӑр тесен, ӗҫлемелле, канни — тепӗр пурнӑҫпа, аристократилле, пурнӑҫӑн илемлӗ енӗпе, художниксен тата поэтсен пурнӑҫӗпе пурӑннине пӗлтерет», тенисем те ҫав кӗтесрех выртаҫҫӗ.
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов».

Ӑҫта санӑн кӗнекӳсем, вырӑсла куҫарнисем?
Где твои книги, переводы?

— Санӑн пурнӑҫланма пултарайман ӗмӗтӳсем те обломовласкерсем, — терӗ Штольц.
— И утопия-то у тебя обломовская, — возразил Штольц.

Санӑн нихҫан та пӗр хваттертен тепӗр хваттере куҫса ҫӳремелле пулман пулӗччӗ — пӗр ҫакӑ ҫеҫ мӗне тӑрать!
Тебе никогда не понадобилось бы переезжать с квартиры — уж это одно чего стоит!

Мӗнле, санӑн ҫапла пурӑнас килмен пулӗччӗ-и? — ыйтрӗ Обломов.
Что ж, тебе не хотелось бы так пожить? — спросил Обломов.

— Акӑ санӑн та питӳ пӗркеленнӗ, эсӗ чупса ҫӳреместӗн те ӗнтӗ, яланах выртатӑн.
— Вон и у тебя лицо измято, а ты и не бегаешь, все лежишь.

— Мӗнле санӑн хӑрах чӑлхуна ҫипрен ҫыхнӑ, теприне тӗртсе тунӑ? — сасартӑк каларӗ вӑл, Обломовӑн урисем ҫине кӑтартса.
— Что это на тебе один чулок нитяный, а другой бумажный? — вдруг заметил он, показывая на ноги Обломова.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ут-пӳпе те, чунупа та гимнастика тӑвас пулать санӑн.
Нужна и телесная и душевная гимнастика.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика