Поиск

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Мана тӑн килсе кӗчӗ, анчах паянхи каҫӑн ӑншӑртлӑ тӗлӗкӗ ҫаплах пӗтмен пек туйӑнать…
Я прихожу в себя, но мне кажется, что тяжелый сон этой ночи продолжается.

28 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Пуҫ чӑтма ҫук ыратать, ӑс-тӑнӑмра темӗскер ишӗлсе аннӑн туйӑнать.
Я почувствовала невыносимую боль в голове, и словно что-то обвалилось в моей памяти.

27 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Эп тӗсмӗртнӗ тӑрӑх вӗсен сасси паян чылай ҫывӑхрах тата урӑхрах ҫӗрте, ӗнерхинчен пӑртак анат еннерех илтӗннӗ пек туйӑнать.
Мне показалось, что они сегодня бьют ближе и словно не в той стороне, где слышалось вчера, чуточку южнее.

27 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Фронт, эпир чухланӑ тӑрӑх, кунти вырӑнсем урлӑ каҫса, хӑйӗн кӗмсӗртетӳллӗ хускавне ялан малалла, кӑнтӑрпа хӗвелтухӑҫ еннелле, Мускав ҫывӑхнелле шутарнӑ пек туйӑнать.
Нам казалось, что фронт, перемахнув через места, где мы находились, откатывал свой грохот все дальше и дальше к юго-востоку, все ближе и ближе к Москве.

25 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Тупӑсем хӑлха патӗнчех кӗрленӗн туйӑнать.
Мне казалось, что пушки били теперь у меня над самой головой.

25 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Вӑл йӑх-йӑх кулни те паян пушшех аван мар туйӑнать.
Ухмылка стала теперь еще более наглой.

24 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫав йывӑҫсем хушшинчен тухсанах фронт пулассӑн туйӑнать.
Иногда казалось, что вот только пройти за те дальние деревья, а на лужайке уже и будет самый фронт.

24 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫакӑ вӑл тинӗс патнелле ҫывхарнӑ пек те туйӑнать…
Немножко все это было похоже на приближение к морю…

24 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Вӑл аран пӑркаланать, кашни хускану ӑна хисепсӗр асап кӑтартнӑн туйӑнать.
Он двигался так, как будто каждое движение доставляло ему сильнейшую боль.

23 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫакна боецсем те пӗлеҫҫӗ пек туйӑнать.
И мне казалось, что бойцы знают это.

22 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Кафельнӑй урай сивӗ тата темӗнле йӗпен те туйӑнать.
Кафельный пол был холодный и, как мне казалось, мокрый.

20 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫак кун машинистсем хӑйсен паровозӗсене уйрӑмах хыттӑн хӑваланӑн туйӑнать.
Мне казалось, что машинисты в этот день гнали свои паровозы быстрее, чем всегда.

18 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Хыҫалти вагонӗ, темӗнле ӑшталанса, хыпаланса чупать, вӑл, хавшакскер, васканӑн, хаш-канӑн, хир варрине пӗччен тӑрса юласран хӑрӑнӑн туйӑнать.
Только у последнего вагона вид был всегда такой запыхавшийся, словно он очень торопился и все боялся, бедняга, как бы его не оставили одного тут, в поле.

15 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Вӗсен тӗкӗр чӳречисем хӑнӑхман тул ҫутипе халь-халь хупланса ларассӑн туйӑнать — ӗлӗк вӗсем кун ҫути курман.
Мне казалось, что зеркальные окна у них должны сейчас зажмуриться от непривычного света — ведь они привыкли быть под землей.

15 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Ҫӳлти чӳречесем, вӗсем урлӑ кунти сасӑсем тулалла вӗҫсе тухса, Мускав ҫийӗпе ярӑнса ҫӳренӗн туйӑнать.
А окна наверху были открыты, и мне казалось, что звуки выходят на улицу, плывут над Москвой.