Поиск

Шырав ĕçĕ:

тискер сăмах пирĕн базăра пур.

тискер (тĕпĕ: тискер) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Такамӑн тискер алли чӳречерен пылчӑклӑ урама кӑларса ывӑтнӑ чечек пекех туйӑнаҫҫӗ вӗсем.
Они кажутся цветами, которые чья-то грубая рука выбросила из окон домов в грязь улицы.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Эпӗ ҫакӑн пек тӗлӗнмелле тискер хула малтанхи хут куратӑп, ҫынсем мана нихҫан та ҫакӑн пек курӑнман, ытла ним тӗшне те тӑмаҫҫӗ вӗсем кунта, чӑтма ҫук пусмӑрта пурӑнаҫҫӗ.
Я впервые вижу такой чудовищный город, и никогда еще люди не казались мне так ничтожны, так порабощены.

Ҫынсен сӑн-пичӗсем питӗ лӑпкӑ — пурнӑҫ чури пулни тата тискер хулашӑн апат-ҫимӗҫ пулни хӑйсемшӗн пысӑк инкек иккенне вӗсенчен пӗри те туймасть пулас.
Лица людей неподвижно спокойны — должно быть, никто из них не чувствует несчастья быть рабом жизни, пищей города-чудовища.

Пурте — урамри тӗркӗшӳллӗ пурнӑҫра ытлашши вӗсем, пӗри те ҫак тискер кайӑкла ҫӳхӑрашура, чултан, кӗленчерен те тимӗртен тунӑ салхуллӑ, тӑвӑр читлӗхре, хӑй вырӑнӗнче мар.
Все они — лишние в хаосе уличной жизни, все не на месте в диком реве жадности, в тесном плену угрюмой фантазии из камня, стекла и железа.

Тӗтре ӑшӗнчен, хӑрушшӑн шавласа, калама ҫук пысӑк кӗлеткеллӗ, темскер ҫывхарса тухать; вӑл ҫынсене хирӗҫ йывӑр та шӑршлӑ сывлӑшпа сывлать, ун енчен ҫӑтса яма хатӗр тискер кайӑкӑнни пек хаяр сасӑ илтӗнсе каять.
А в нем рождается, растет нечто непостижимо огромное, полное гулкого ропота, оно дышит навстречу людям тяжелым, пахучим дыханием, и в шуме его слышно что-то грозное, жадное.

«Ирӗклӗх» тӑракан пӗчӗк ҫӗр татӑкӗ тавра, океан шывӗ тӑрӑх, сӗм авалхи мӑйракаллӑ шуйттансем пек, тем пысӑкӑш хурҫӑ карапсем тата, выҫӑпа касӑлса ҫитнӗ тискер кайӑксем пек, пӗчӗк катерсем ишсе-шуса ҫӳреҫҫӗ.
А кругом ничтожного куска земли, на котором она стоит, скользят по воде океана, как допотопные чудовища, огромные железные суда, мелькают, точно голодные хищники, маленькие катера.

— Сан пит-куҫу ытла тискер, хыткан, сӑмсу та вӑрӑсенни пекех.
— У тебя очень рожа страшная, худущая, с таким носом, как у воров.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

— Тискер кайӑксене хупса усрамалли вырӑн лайӑх-и? — мӑнкӑмӑллӑн ыйтрӗ ача.
— Хорошая зверильница? — спросил мальчик с гордостью.

— Тискер кайӑксене усрамалли вырӑн, — терӗ вӑл; урине пӗр-пӗр патака тытнӑ пек йӑтрӗ те ещӗк тӗпӗнчи ҫӗтӗк-ҫатӑкӑшне чиксе хучӗ, вара хаваслӑн, юлташла кулса каларӗ:
— Зверильница, — ответил он, взял ногу рукою, точно палку, сунул ее в тряпки на дно ящика и ясно, дружески улыбаясь, предложил:

Эх, эсӗ, тискер кайӑк… эх, эсӗ, Ирод… хӗне эппин!
Ах ты зверь… ах ты ирод… ну — бей!

Ҫил тискер кайӑк пек улать, хумсем шавлаҫҫӗ — ывӑлӗ илттӗр тесе, аттене кӑшкӑрма тивет, вӑл кӑшкӑрса калаҫать: — Асту! — тет.
— Ветер выл, как зверь, и плескал волны — отцу приходилось кричать, чтобы я слышал, и он кричал: Осторожно.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Хӑй парса хӑй сыхлакан пурнӑҫшӑн тӑрас пулсан, амӑшсем ӑслӑ, ниме хӗрхенми, ҫаплах нимрен хӑрами тискер кайӑк пек пулса тӑнине те пӗлмен вӑл.
И он не знал, что Мать — зверь столь же умный, безжалостный, как и бесстрашный, если дело идет о жизни, которую она, Мать, творит и охраняет.

Е тискер кайӑк ҫисе ярсан?..
Вдруг зверь съест…

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Ҫапса ыраттарнӑ пӗр ҫынӗ ҫӗре персе ӳкнӗ, унтан ҫавӑнтах ура ҫине сиксе тӑнӑ та: — Ма ҫапрӑн? Э-эх, эсӗ тискер кайӑк! — тенӗ.
Один ушибленный упал, но тотчас, вскочив на ноги, спросил: — За что? Э-эх ты, зверь!

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Ним намӑса пӗлмен, правӑпа закон таврашне ниме те пӑхман тискер вӑя кура, пурте хӑйсене хӑйсем хуйха ӳкнӗ пек, ытла та пат пӗччен, пӗр хӳтӗсӗр тӑрса юлнӑ пек пулнӑ.
Все, более или менее ясно, чувствовали себя тоскливо и страшно одинокими, беззащитными пред силой цинической и жестокой, не знающей ни права, ни закона.

Салтак кӳреннӗ пек пулнӑ та: — Эпӗ — тискер кайӑк мар! — тенӗ салху сасӑпа.
— Я — не зверь! — угрюмо и обиженно отозвался солдат.

Анчах пӗтӗм хура хӑрушлӑха кӑтартакан паника пулман, — ҫынсене сасартӑк тултан та шалтан та ярса илекен, типӗ ҫулҫӑсене ҫил шӑлса купаланӑ пек, ҫынсене куҫа курӑнман тетел ӑшне шӑлса кӗртсе таҫталла сӗтӗрекен, тата хӑйсенчен хӑйсем тарса пытанма тӑрӑшнӑ тискер ҫавраҫил ӑшӗнче таҫта хӑваласа каякан паника пулман.
Паники — того состояния общего чёрного ужаса, который вдруг охватывает людей, сметает тела, как ветер сухие листья в кучу, и слепо тащит, гонит всех куда-то в диком вихре стремления спрятаться, — этого не было.

Ӗҫ аллисем вӗрене вӗҫертрӗҫ те, копёр тӑрӑх ывӑннӑн усӑнса анчӗҫ, ӗҫлекенсем йывӑррӑн ҫӗр ҫине тӗшӗрӗлчӗҫ те, ҫилентернӗ тискер кайӑк пек хӑрӑлтатса, ҫан-ҫурӑмӗсене турткалантарса, ассӑн сывласа, тарланӑ пичӗсене шӑлкалама тытӑнчӗҫ.
Руки рабочих выпустили веревки, и они слабо повисли вдоль копра, а рабочие грузно опустились тут же на землю, отирая пот, тяжело вздыхая, поводя спинами, щупая плечи и наполняя воздух глухим ропотом, похожим на рычание большого раздраженного зверя.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ҫак пӗчӗк те, анчах питӗ тискер ӗҫ ҫав тери хӑвӑрт пулса иртрӗ.
Страшно быстро кончилась эта маленькая, но тяжелая драма.

— Кай-йӑр! — хӑрӑлтатрӗ пысӑк тискер кайӑкӑнни пек хулӑн сас — Кай-йӑр, эпӗ ӑна кайран хӑналӑп!
— П'дё-ем! — рычал зверский бас — П'дё-ем, а я его после уважу!

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика