Поиск

Тарантьев

— Саккунлӑ ӗҫ! — савӑнса каларӗ Тарантьев.
— Законное дело! — в восторге сказал Тарантьев.

— Ӑҫта унӑн укҫи? — ыйтрӗ Тарантьев.
— Где у него деньги-то? — спросил Тарантьев.

— Ну, мӗнех вара, вӑл хӑранипе вырӑнӗ ҫине тӗшӗрӗлсе ӳкет те, сысна аҫи пек ҫаврӑнкаласа, ассӑн сывлама пуҫлать — ҫав анчах, — терӗ Тарантьев.
— Ну, что ж, он перепугается, повалится на постель, да и будет ворочаться, как боров, да вздыхать — вот и все, — сказал Тарантьев.

— Ну? — чӑтӑмсӑр ыйтрӗ Тарантьев.
— Ну? — нетерпеливо спросил Тарантьев.

Эпӗ хама хам туймастӑп-им? — кӳренсе каларӗ Тарантьев.
Не помню, что ли, я себя? — с досадой сказал Тарантьев.

— Ну? — хӗтӗртрӗ Тарантьев.
— Ну? — понукал Тарантьев.

— Каламасӑр ӗҫместӗп, — терӗ Тарантьев, черккине аяккалла тӗртсе.
— Не стану, пока не скажешь, — говорил Тарантьев, отодвигая рюмку.

— Ан ӳпкелеш, кум, ҫылӑха ан кӗр: укҫу пур, сахалах мар… — терӗ ӳсӗрӗлнӗ Тарантьев, юн пек хӗрелсе кайнӑ куҫӗсемпе пӑхса.
— Не жалуйся, кум, не греши: капитал есть, и хороший… — говорил опьяневший Тарантьев с красными, как в крови, глазами.

Санӑн укҫуна кӗреҫепе хырса та пӗтереймӗн! — хирӗҫлерӗ Тарантьев та, кӑштах хӗренкӗрехскер.
У тебя денег-то лопатой не переворочаешь! — возражал Тарантьев, тоже немного в тумане.

— Нимӗҫсем шухӑшласа кӑларнӑскер! — терӗ Тарантьев тарӑхса.
— Немецкая выдумка! — сказал Тарантьев злобно.

«Пар мана арендӑна», тет, — каллех тарӑхса каларӗ Тарантьев.
«Дай, говорит, мне на аренду», — опять с яростью начал Тарантьев.

— Ҫав хушӑрах эсӗ акӑ мӗн ту, кум, — малалла каларӗ Тарантьев: — эсӗ мӗнле те пулин счет ҫыр, вутӑшӑн, купӑсташӑн, ну, хӑть мӗншӗн пултӑр; тавах, Обломов хӑй хуҫалӑхне кумана пачӗ, вӑл счет йӑлтах укҫа расхутлани ҫинчен пултӑр.
— А ты тем временем вот что сделаешь, кум, — продолжал Тарантьев, — ты выведи какие-нибудь счеты, какие хочешь, за дрова, за капусту, ну, за что хочешь, благо Обломов теперь передал куме хозяйство, и покажи сумму в расход.

— Мӗнле шуйттан илсе килчӗ ӑна! — тарӑхса хирӗҫлерӗ Тарантьев.
— Да, черт его принес! — яростно возразил Тарантьев.

Штольц пырса кӗрсенех, чи малтан, Тарантьев ҫатан карта урлӑ ҫивӗччӗн сиксе каҫрӗ те пахчаналла утрӗ: ун хыҫҫӑн Иван Матвеевич, беседка хыҫӗпе йӑпшӑнса, хӑйӗн пӳлӗмӗнче ҫухалчӗ.
При появлении Штольца Тарантьев первый проворно переправился через плетень и шагнул в огород; за ним скрылся за беседку Иван Матвеевич и исчез в светлицу.

Хӑнасем яшка ҫиме тытӑннӑччӗ кӑна, Тарантьев повара кукӑль ӑшне нимӗн те хуманшӑн ятлаҫма тытӑннӑччӗ кӑна, сасартӑк сӑнчӑрти йытӑ сиксе вӗрни илтӗнчӗ.
Только принялись за суп, только Тарантьев обругал пирожки и повара, за глупую выдумку ничего не класть в них, как послышалось отчаянное скаканье и лай собаки на цепи.

— Ну, тӑванӑм, — тӗлӗнсе каларӗ Тарантьев, аран-аран тӑна кӗнӗ пек пулса, — мана тӗлӗкре те курӑнас ҫукчӗ ку япала!
— Ну, брат, — дивился Тарантьев, насилу приходя в себя, — мне бы и во сне не приснилось! —

— Мӗн эсӗ? — шалт тӗлӗнсе каларӗ Тарантьев.
— Что ты? — с изумлением сказал Тарантьев.

— Пултӑрах! — терӗ Тарантьев.
— Пусть! — заметил Тарантьев.