Поиск

Бьюмонт

— Апла пулсан, мӗншӗн ҫав пуҫлама кирлӗ япаларан тытӑнмастӑр-ха эсир? — терӗ Бьюмонт, халӗ ӗнтӗ хавхаланарах.
— Почему ж вы не начинаете с того, с чего надобно начинать? — сказал Бьюмонт уже с некоторым одушевлением.

— Вӑл питӗ кичем, m-r Бьюмонт, анчах мана ун патне хамӑн пурнӑҫ илсе пычӗ.
— Оно очень прозаично, m-r Бьюмонт, но меня привела к нему жизнь.

«Вӑн мӗнле! — шухӑшларӗ Бьюмонт, — нивушлӗ вӑл ҫаксене те пӗлет? — ку ӗнтӗ интереслӗ».
«Вот как! — подумал Бьюмонт, — неужели она дошла до этого? это становится интересно».

— Ку чӑн-чӑн ӗҫ-им вара, m-r Бьюмонт?
— Разве это серьезное дело, m-r Бьюмонт?

Америкӑри пек, — паллах, Америка тесе, кунта эпӗ ҫурҫӗрти ирӗклӗ штатсене ҫеҫ асӑнатӑп; кӑнтӑртисем тӗрлӗрен Мексикӑран та япӑхрах, Бразили пекех путсӗр (Бьюмонт пӗтӗм чун-чӗрипе аболиционист пулнӑ), — ку пирӗнле пулать; анчах, апла пулсан, мӗншӗн кичем-ха сире?
По-американски, — конечно, под американцами я понимаю только северные, свободные штаты; южные хуже всякой Мексики, почти так же гадки, как Бразилия (Бьюмонт был яростный аболиционист), — это по-нашему; но в таком случае зачем же скучать?

Бьюмонт Катерина Васильевна ҫине ырӑ кӑмӑллӑн пӑхса илчӗ.
Бьюмонт посмотрел на Катерину Васильевну с уважением:

— Уҫӑ кӑмӑллӑ марри тӗрлӗрен вӑл, — терӗ Бьюмонт, — анчах кичемлӗхпе супнӑшӑн, ман шутпа, каҫарма ҫук.
— Быть невеселым, это как кому угодно, — сказал Бьюмонт, — но скучать, по моему мнению, неизвинительно.

Тамбов кӗпӗрнинче ҫуралнӑскер, пӗртен-пӗр американецпа е акӑлчанпа — яра куна заводра пулакан ашшӗпе кӑна пурӑннӑскер (акӑлчансем таврара ҫирӗм, аллӑ е ҫӗр ҫухрӑмра та пулман), Бьюмонт вырӑсла чӑн-чӑн вырӑс пекех калаҫнӑ, акӑлчанла вара — хӑвӑрт, лайӑх, анчах та, акӑлчан чӗлхипе калаҫакан ҫӗршыва ӳссен кӑна пырса лексе темиҫе ҫул пурӑннӑ ҫынсем пек, ытла тасах мар.
Совершенно сообразно этой истории Бьюмонт, родившийся и до двадцати лет живший в Тамбовской губернии с одним только американцем или англичанином на двадцать, или пятьдесят, или сто верст кругом, с своим отцом, который целый день был на заводе, — сообразно этой истории Чарльз Бьюмонт говорил по-русски, как чистый русский, а по-английски — бойко, хорошо, но все-таки не совершенно чисто, как следует человеку, уже только в зрелые годы прожившему несколько лет в стране английского языка.

Чарльз Бьюмонт, ытти тӗрлӗрен Чарльзсем, Джонсем, Джемссем, Вильямсем пекех, ҫынна ытлашши тӗпчеме, хӑй ҫинчен каласа пама хавас ҫын пулман; анчах ыйтакан-мӗн пулсан, хӑй историне, ытла вӑрӑм мар пулин те, питӗ тӗплӗ, ӑнланмалла каласа кӑтартнӑ.
Чарльз Бьюмонт, как и следует всякому Чарльзу, Джону, Джемсу, Вильяму, не был охотник пускаться в интимности и личные излияния; но когда его спрашивали, рассказывал свою историю не многословно, но очень отчетливо.

Туянаканӑн визит карточкисем ҫине Charles Beamont тесе ҫырнӑ пулнӑ, анчах, пӗлменнисем вуласа кӑларнӑ пек, ӑна Шарль Бомон мар, Чарльз Бьюмонт тесе чӗннӗ; ҫапла чӗнмелли вара курӑнсах тӑнӑ: вӑл Лондонри Ходчсон, Лотер тата К° фирмин выльӑх ӑш-ҫӑвӗпе стеарин туянса ҫӳрекен агенчӗ пулнӑ.
На визитных карточках покупщика было написано Charles Beaumont, но произносилось это не Шарль Бомон, как прочли бы незнающие, а Чарльз Бьюмонт; и натурально, что произносилось так: покупщик был агент лондонской фирмы Ходчсона, Лотера и Ко по закупке сала и стеарина.