Поиск

Шырав ĕçĕ:

хаваслӑ сăмах пирĕн базăра пур.

хаваслӑ (тĕпĕ: хаваслӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Чӗри ун ҫине-ҫинех хыттӑн тапрӗ, анчах вӑл хӑйӗнче, хӑранипе пӗрлех, темле сӗтеклӗ, тӑвӑллӑ та хаваслӑ сисӗм пуррине те туйрӗ.
Сердце у него часто и крепко билось, но вместе с ужасом он испытывал какое-то сладкое, буйное и веселое предчувствие.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Унта хаваслӑ: выляҫҫӗ, юрлаҫҫӗ.
Там весело: играют, поют.

Хӑй ҫине пурте тӗлӗнсе-хӗпӗртесе пӑхнӑн шутласа та пӗтӗм тӗнчен питӗ чаплӑ центрӗ пулса тӑнӑн туйса: «Курсамӑр, курсамӑр, — ку вӑл Ромашов килет», — тет вӑл хӑйне хӑй темле савӑнӑҫлӑ та хаваслӑ тӗлӗкре.
И, сознавая себя предметом общего восхищения, прекрасным центром всего мира, он говорит сам себе в каком-то радужном, восторженном сне: «Посмотрите, посмотрите, — это идет Ромашов».

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Аялалла, ҫӗр айнелле анса пырать тейӗн, параппан сасси хуллен пусӑрӑнса, йӑннӑҫем йӑнса пычӗ, вара сасартӑк, ӑна тӳнтерсе-йӑвантарса та таптаса-хуҫлатса, ун ҫинелле оркестрӑн ҫиҫсе ялтӑракан, илемӗпе пач уйрӑлса тӑракан хаваслӑ хумӗ ҫӗмӗрттерсе кӗрсе кайрӗ.
Звук барабанов становился все тупее и тише, точно он опускался вниз, пуд землю, и вдруг на него налетела, смяв и повалив его, веселая, сияющая, резко красивая волна оркестра.

Тӗл килмерӗ… — хушса хучӗ вӑл хаваслӑ та намӑссӑрла сӑмах.
Не удалось… — прибавил он веселую, циничную фразу.

Ҫав тери ҫӑмӑллӑн та ҫӗкленӳллӗн, питӗ меллӗн те ирӗккӗн утса, маттуррӑн тӑва-тӑва пачӗҫ рота вӗренӗвне сатур та чӗп-чӗрӗ, уҫӑ та хаваслӑ ҫынсем, — калӑн, тӗрӗслӳ вӗсемшӗн пач та хӑрушӑ экзамен мар, темле савӑнӑҫлӑ та ним йывӑрлӑхсӑр йӑпану ҫеҫ.
Молодцеватые, свежие люди проделывали ротное ученье таким легким, бодрым и живым шагом, с такой ловкостью и свободой, что, казалось, смотр был для них не страшным экзаменом, а какой-то веселой и совсем нетрудной забавой.

Ытла пӑчӑран шупкалнӑ тӳпен кӑваклӑхпе те, хӗвелӗн сывлӑшра чӗтӗрекен ылттӑнла ҫутине те, аякри уйӑн ӑшӑ-ӑшӑ симӗслӗхне те, — калӑн, ҫаксене вӑл халиччен асӑрхаман, — ҫийӗнчех ҫивӗч те хаваслӑ витӗрлӗхпе курах кайрӗ вара вӑл, сасартӑк хӑйне ҫап-ҫамрӑккӑн, вӑйлӑн, маттуррӑн та мӑнаҫлӑн туйса илчӗ, мӗншӗн тесен вӑл, куҫа курӑнман пӗр ирӗк-кӑмӑлпа вӑрттӑн ҫыхӑннӑ та, ҫак яштака, ним хускалман, хӑватлӑ ҫынсен йышӗнче, ретӗнче тӑрать…
С проникновенной и веселой ясностью он сразу увидел и бледную от зноя голубизну неба, и золотой свет солнца, дрожавший в воздухе, и теплую зелень дальнего поля, — точно он не замечал их раньше, — и вдруг почувствовал себя молодым, сильным, ловким, гордым от сознания, что и он принадлежит к этой стройной, неподвижной могучей массе людей, таинственно скованных одной незримой волей…

— Сывӑ-и, маттурсе-е-ем!.. — полка саламласа, малтанах хатӗрлесе тунӑ хаваслӑ сатурлӑхпа харсӑррӑн кӑшкӑрчӗ вӑл.
Приветствуя полк, он крикнул молодцевато, с наигранным веселым задором: — Здорово, красавцы-ы-ы!..

Хаваслӑ ҫулӑмӑн сарлака юпи пӗлӗтелле ҫӗкленсе кайрӗ.
Широкий столб веселого огня поднялся к небу.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ман ҫумма никам хутшӑнмасть пулсассӑн та, ӗлӗкхи вӑрҫӑсен савнӑҫӗшӗн, хаваслӑ та юнлӑ хаярлӑхшӑн ӗҫетӗп эпӗ пӗчченех!
Если даже никто не присоединится ко мне, я пью один за радость прежних войн, за веселую и кровавую жестокость!

О, мӗнлерех хаваслӑ пулнӑ ишӗлчӗк-аркану ҫинчи ҫав ӗҫкӗ-ҫикӗсем!
О, как были веселы эти пиры на развалинах!

Вӗсен айне талккӑшпех ҫӑра тӗм пусса илнӗ, хӑшпӗр тӗлте ҫапах та малтанхи ачаш та ем-ешӗл курӑкпа витӗннӗ уҫӑ, хаваслӑ, анлӑ та капӑр уҫланкӑсем тӑра-тӑра юлнӑ.
У их подножий густо разросся сплошной кустарник, но кое-где оставались просторные прелестные поляны, свежие, веселые, покрытые нежной и яркой первой зеленью.

Пурте кӑшкӑрашса та кулса-ахӑлтатса ҫӗкленчӗҫ; дамӑсем хӑйсен шлепкисемпе сунчӑкӗсене шыраса тупрӗҫ те перчеткисене тӑхӑнса ячӗҫ; Тальман, бронхитпа асапланаканскер, ӑшӑ тутӑрсене мантарса ан хӑварччӑр тесе, янӑрашрӗ пӗтӗм пӳлӗме; хаваслӑ тӗркешӳ хускалчӗ.
Все поднялись с восклицаниями и со смехом; дамы разыскивали свои шляпы и зонтики и надевали перчатки; Тальман, страдавший бронхитом, кричал на всю комнату о том, чтобы не забыли теплых платков; поднялась оживленная суматоха.

XIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Икӗ барышни те хӑйсем ӑсталанӑ, симӗс хӑюсемлӗ, йӳнӗрех, анчах питӗ килӗшӳллӗ пӗрешкел шурӑ платьесемпеччӗ; иккӗш те кӗрен питлӗ, хура ҫӳҫлӗ, тӗттӗм куҫлӑ та кук терриллӗ; иккӗшӗн те куҫа йӑмӑхтарасла шурӑ, анчах тӗрӗс мар вырнаҫнӑ шӑлсем, апла пулин те ҫакӑ вӗсен тап-таса, чип-чипер ҫӑварӗсене пач уйрӑм илем ҫех кӳрсе тӑрать; иккӗш те кӑмӑллӑ, хаваслӑ, хӑйсем, уйӑрса илмелле мар тейӗн, ытла та пӗр тӗслӗ, ҫакӑнпа пӗрлех вӗсенче ҫав тери илемсӗр пиччӗшӗн сӑнӗ те пурччӗ.
Обе барышни были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых платьях, белых с зелеными лентами; обе розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих были ослепительно белые, но неправильно расположенные зубы, что, однако, придавало их свежим ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.

Итлӗр: пулсамӑрччӗ паян савӑк та хаваслӑ.
Слушайте: будьте сегодня милы и веселы.

Ӑҫталла ҫак эсир? — янарарӗ ун хыҫӗнче Александра Петровнӑн хаваслӑ та уҫӑ сасси.
Куда же это вы? — раздался сзади него веселый, звонкий голос Александры Петровны.

Ун суранӗ пирки ялан йӗкӗлтешни те йӗплешни (ӑна вӑл пач та тарнӑ чухне мар, тапӑнма команда парас тесе, взвочӗ енне ҫаврӑннӑ вӑхӑтра лектернӗ) хӑйӗн ӗҫне тунӑ-тунах: вӑрҫа вӑл хаваслӑ та тулӑх кӑмӑллӑ прапорщик пулса кайнӑскер, унтан вӗчӗхӳллӗ те шӑртламас ипохондрикле таврӑннӑ.
Вечные подтрунивания и остроты над его раной (которую он, однако, получил не в бегстве, а в то время, когда, обернувшись к своему взводу, командовал наступление) сделали то, что, отправившись на войну жизнерадостным прапорщиком, он вернулся с нее желчным и раздражительным ипохондриком.

XII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Тӳп-тӳррӗн… колонна ҫинелле… ротӑпа харӑссӑн… — уҫӑ та хаваслӑ тенорпа пӗтӗм плац илтмелле янӑраттарать иккӗмӗш взводра Лбов подпрапорщик, — пӗрре, иккӗ!
Во втором взводе подпрапорщик Лбов заливался на весь плац веселым звонким тенорком: — Пря-мо… по колонне… па-альба ротою… ать, два!

XI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Анчах ҫамрӑк ҫырӑ кӳҫӗсенче унӑн хаваслӑ тӑрӑхлу хӗмленет.
Но его молодые серые глаза искрятся веселой насмешкой.

Акӑ, каччи еннелле пач та пӑхман, урисене аран ҫеҫ куҫаркалакан, ним хускалман хулпуҫҫиллӗ, кӳренчӗк те шартламас сӑнлӑ Тальман мӑнаҫлӑн юхса-шуса иртрӗ, унпа юнашар хаваслӑ Епифанов качака таки пеклӗн сиккелерӗ.
Вот проплыла, не глядя на своего кавалера, едва перебирая ногами, с неподвижными плечами и с обиженным видом суровой недотроги величественная Тальман и рядом с ней веселый, скачущий козлом Епифанов.

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика