Поиск

Шырав ĕçĕ:

пач сăмах пирĕн базăра пур.

пач (тĕпĕ: пач) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Игнатий Млхайлов, сирӗн превосходительство, — туйӑмсӑр, хулӑн сассипе салтакла пач юттӑн тавӑрчӗ Осадчий.
— Игнатий Михайлов, ваше превосходительство, — безучастным солдатским деревянным басом ответил Осадчий.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ун ротинче, вӑраххӑн та ҫине тӑрсах ӗҫленине пула, маршировкӑра ҫӳреме питӗ сайра тӗл пулакан, пач уйрӑм, хыттӑн пусса утаслӑх туса хунӑччӗ: салтаксем урапа ҫав тери ҫӳле йӑтса илеҫҫӗ те ӑна вӑйпалан ҫӗр ҫине лаплаттарса пӑрахаҫҫӗ.
У него в роте путем долгого, упорного труда был выработан при маршировке особый, чрезвычайно редкий и твердый шаг, причем солдаты очень высоко поднимали ногу вверх и с силою бросали ее на землю.

Корпус командирӗ хӑй ҫине тӑрӑннӑ кашни мӑшӑр куҫах тӗттӗм, пач ҫамрӑк, ӑслӑ та кулӑшларах куҫӗсемпе ылттӑн куҫлӑх витӗр тимлӗн тишкерсе, тинкере-тинкере пӑхрӗ.
Сквозь золотые очки корпусный командир внимательно вглядывался своими темными, совсем молодыми, умными и насмешливыми глазами в каждую пару впивавшихся в него глаз.

Батальон командирӗ, Лех подполковник, ытти мӗнпур офицер пекех, нервисене ирех ним уссӑр, пач тулккӑсӑррӑн шӑртлантарнӑскер, плаца кая юлса тухнӑшӑн ун ҫинелле кӑшкӑрашса сиксех пынӑччӗ ӗнтӗ, анчах Стельковский хӑнк та тумарӗ, сехетне лӑпкӑн туртса кӑларса пӑхрӗ те, ним вырӑнне картман пекех, типпӗн тавӑрчӗ:
Батальонный командир, подполковник Лех, который, как и все офицеры, находился с утра в нервном и бестолковом возбуждении, налетел было на него с криком за поздний выход на плац, но Стельковский хладнокровно вынул часы, посмотрел на них и ответил сухо, почти пренебрежительно:

Тен, шырама та пуҫлӗҫ тата, — терӗ вӑл пач урӑх, йӑлт лӑпланса ҫитнӗ сасӑпа.
Еще начнут разыскивать, пожалуй, — сказала она другим, совершенно спокойным голосом.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Унтан, пач кӗтмен ҫӗртенех, тытса чармалла мар хӗрӳлӗхпе кӑшкӑрса ячӗ вӑл сасартӑк:
И вдруг с неожиданной, неудержимой страстью она воскликнула:

Пач та пытарса тӑрас теместӗп, мана сирӗн пата туртать, эсир маншӑн пур енӗпе те савӑк: хӑвӑр килпетсӗрлӗхӗрпе, хӑвӑрӑн тасалӑхӑрпа, хӑвӑр ачашлӑхӑрпа.
Я не хочу скрывать, меня влечет к вам, вы мне милы всем: своей неловкостью, своей чистотой, своей нежностью.

Усал ҫын вӑл, мана юратмасть вӑл, — шухӑшларӗ Ромашов, шутланӑ ҫынни вара халь пач та ӗлӗкхи Осадчий мар, йӑлт урӑххи, ҫӗнни, хӑрушла инҫетри, чӑн-чӑнни те мар-ха, чӗрӗ фотографи экранӗ ҫинче куҫкалаканскерри пек.
Он жестокий человек, он меня не любит, — думал Ромашов, и тот, о ком он думал, был теперь не прежний Осадчий а новый, страшно далекий, и не настоящий, а точно движущийся на экране живой фотографии.

Ҫакна вӑл пач шутламан ҫӗртен тата питӗ хӑвӑрттӑн турӗ, ҫавна пула нумайӑшсем шартах сикрӗҫ, пӗр хӗрарӑмӗ хӑранипе кӑшкӑрсах та ячӗ.
Он сделал это так внезапно и так быстро, что многие вздрогнули, а одна из женщин вскочила в испуге.

— Пач урӑхла эсир паян.
— Вы сегодня необыкновенны.

Шурӑ тӗслӗ ҫырла эреххи нумай ӗҫнипе йӑлт хӗремесленсе кайнӑ, шӑрҫисем сарӑлнипе пач хура пулса тӑнӑ куҫлӑ, пӳрленчӗк хӗрлӗ туталлӑ Шурочка сасартӑк Ромашов патне ҫывӑхах пӗшкӗнчӗ.
Шурочка, выпившая много белого вина, вся раскрасневшаяся, с глазами, которые от расширенных зрачков стали совсем черными, с влажными красными губами, вдруг близко склонилась к Ромашову.

— Пач урӑхла, эпӗ ӑна пӗтӗм кӑмӑлранах сирӗн ирӗкӗре пама хатӗр.
— Наоборот, я с удовольствием готов его предоставить в ваше распоряжение.

XIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Икӗ барышни те хӑйсем ӑсталанӑ, симӗс хӑюсемлӗ, йӳнӗрех, анчах питӗ килӗшӳллӗ пӗрешкел шурӑ платьесемпеччӗ; иккӗш те кӗрен питлӗ, хура ҫӳҫлӗ, тӗттӗм куҫлӑ та кук терриллӗ; иккӗшӗн те куҫа йӑмӑхтарасла шурӑ, анчах тӗрӗс мар вырнаҫнӑ шӑлсем, апла пулин те ҫакӑ вӗсен тап-таса, чип-чипер ҫӑварӗсене пач уйрӑм илем ҫех кӳрсе тӑрать; иккӗш те кӑмӑллӑ, хаваслӑ, хӑйсем, уйӑрса илмелле мар тейӗн, ытла та пӗр тӗслӗ, ҫакӑнпа пӗрлех вӗсенче ҫав тери илемсӗр пиччӗшӗн сӑнӗ те пурччӗ.
Обе барышни были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых платьях, белых с зелеными лентами; обе розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих были ослепительно белые, но неправильно расположенные зубы, что, однако, придавало их свежим ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.

Ромашовшӑн мӗскер-тӗр пач пӗлменни, паллӑ марри пурччӗ каллех ҫак тинкерӳре — лӑпкаса ҫупӑрлакан темле ачашлӑх та, ҫивӗч тимлӗх те, кайӑксӑрлӑх та, унтан та шаларахра вара, сенкер куҫ шӑрҫисен асамлӑ тарӑнлӑхӗнче, мӗскер-тӗр чунӑн чи-чи вӑрттӑн чӗлхипе калаҫакан, ӑнланма, тавҫӑрса илме ҫукла тӗлӗнтермӗш йӑпшӑнса пытарӑннӑччӗ… —
В этом взгляде было опять что-то совершенно незнакомое Ромашову — какая-то ласкающая нежность, и пристальность, и беспокойство, а еще дальше, в загадочной глубине синих зрачков, таилось что-то странное, недоступное пониманию, говорящее на самом скрытом, темном языке души…

Ун суранӗ пирки ялан йӗкӗлтешни те йӗплешни (ӑна вӑл пач та тарнӑ чухне мар, тапӑнма команда парас тесе, взвочӗ енне ҫаврӑннӑ вӑхӑтра лектернӗ) хӑйӗн ӗҫне тунӑ-тунах: вӑрҫа вӑл хаваслӑ та тулӑх кӑмӑллӑ прапорщик пулса кайнӑскер, унтан вӗчӗхӳллӗ те шӑртламас ипохондрикле таврӑннӑ.
Вечные подтрунивания и остроты над его раной (которую он, однако, получил не в бегстве, а в то время, когда, обернувшись к своему взводу, командовал наступление) сделали то, что, отправившись на войну жизнерадостным прапорщиком, он вернулся с нее желчным и раздражительным ипохондриком.

XII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Эсир вара тӗрӗсне калатӑр, кунашкал шутлас пур-тӑк, луччӗ пач та службӑра тӑма кирлӗ мар.
А вы правду говорите, что если так думать, то уж лучше совсем не служить.

XI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Кун пек шухӑшлас пур-тӑк, ман шутпа, луччӗ пач службӑра тӑма кирлӗ мар.
А по-моему, если так думать, то уж лучше не служить.

Пач та вара хоругь мар.
А отнюдь не хоругь.

Манран пач кая мар.
Не хуже меня.

X // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Ҫапла, пач та шӑккалат мар ку! — килӗшсе пуҫ сӗлтрӗ Веткин.
— Да, это не шоколад! — сочувственно кивнул головой Веткин.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика