Корпус чувашского языка

Кӑмакан пӗр енче ир пуҫласа каҫченех вутӑ ҫунатчӗ; хӗрлӗ ҫулӑм шуҫӑмӗ стена ҫинче чӗтренсе пиртен пӗр сасӑсӑр кулнӑ пек туйӑнатчӗ.

С утра до вечера в одной стороне печи горели дрова и красный отблеск пламени трепетал на стене мастерской, как будто безмолвно смеялся над нами.

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Унтан кӑвак пӗлӗт пире пӗчӗккӗнех хӑй патне туртса илнӗн туйӑнатчӗ, эпир ҫӗр ҫинчи пурнӑҫа туйми пулаттӑмӑр та, ҫӗртен уйӑрӑлса тенӗ пек, ҫурма-тӗлӗрсе кайнӑн, тавралӑха пӑхса киленнӗн, ҫак сисӗм-туйӑма сӑмахпа та, хускалса та ҫухатас мар тесе, вӗҫӗ-хӗррисӗр пӗлӗтре ярӑнса ҫӳренӗн туяттӑмӑр.

Потом постепенно голубое небо как бы притягивало нас к себе, мы утрачивали чувство бытия и, как бы отрываясь от земли, точно плавали в пустыне небес, находясь в полудремотном, созерцательном состоянии и стараясь не разрушать его ни словом, ни движением.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ун вырӑнне вӗсем пире, чуна ҫӳҫентерекен хӑрушӑ тӗрӗслӗхе айванла суялӑхпа ӗненмелле мар хутӑштарса ярса, тем ҫинчен те каласа паратчӗҫ, Кашни калавех чӗнтӗр пек туйӑнатчӗ, ҫав чӗнтӗрӗн хура ҫипписем ытларах, вӗсем — тӗрӗслӗх, йӑлтӑр ҫутӑ ҫипсем те тӗл пулатчӗҫ, вӗсем — суялӑх.

Они платили нам за эти угощения рассказами, в которых ужасная, душу потрясающая правда фантастически перепутывалась с самой наивной ложью, Каждый рассказ являлся пред нами кружевом, в котором преобладали черные нити — это была правда, и встречались нити ярких цветов — ложь.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ҫав ешӗл-сӑрӑ тӗс витнӗ, ҫурма-ишӗлсе йӑтӑнса аннӑ пек ҫурт, хиртен хула еннелле хӑйӗн путса кӗнӗ куҫ пек ҫӗмӗрӗлсе пӗтнӗ чӳречисемпе пӑхса ларатчӗ те, хула тулашне кӑларса ывӑтнӑ, шӑпа кӳрентернӗ, вилес патне ҫитнӗ мӗскӗн уксах-чӑлах пек туйӑнатчӗ.

Зеленовато-серый, полуразрушенный, как бы опустившийся, он смотрел с поля на город темными впадинами своих изуродованных окон и казался инвалидом-калекой, обиженным судьбой, изринутым из пределов города, жалким и умирающим.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Макар хӑйӗн ҫырӑвӗсене ҫавнашкал чӗлхепе ҫырни ӑна кулӑшла ҫеҫ туйӑнатчӗ, Варьӑна вӑл иккӗлентерекен хӗрарӑм вырӑнне хуратчӗ.

Ему казался только смешным язык писем Макара, а к Варе он относился скептически.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Ыталаса илетчӗ те, тутаран чуптӑватчӗ те — чӗрене шӗл кӑвар пӑрахнӑн туйӑнатчӗ.

Бывало, как обнимет да поцелует в губы — как углей каленых в сердце всыплет.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Евсей вара ӗмӗр тӑршшӗпех сунтал умӗнче тимӗр шакканӑ пек туйӑнатчӗ!

Евсеич, казалось, всю жизнь стучал у наковальни.

27-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Юратупа пурнӑҫ ыйтӑвне вӑл ун чухне ҫав тери хӑюллӑн та ҫӑмӑллӑн татса пачӗ, пурте ӑна ҫав тери уҫӑмлӑ пек туйӑнатчӗ — вара йӑлтах пӑтрашӑнса, салтӑнми тӗвӗ пулса ларчӗ.

Она так смело и легко решала вопрос любви, жизни, так все казалось ей ясно — и все запуталось в неразрешимый узел.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пур ӗҫ те кичем, тивӗҫсӗр пек туйӑнатчӗ маншӑн, пӗтӗм ӳт-пӗвӗм вӑрмана, ӑшӑ, ҫутӑ, Олеҫҫӑн хӑнӑхнӑ савӑк сӑнӗ патне ӑнтӑлса туртӑнатчӗ.

Всякое занятие казалось мне скучным, лишним, и все мое существо стремилось в лес, к теплу, к свету, к милому привычному лицу Олеси.

XI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Маншӑн поэзин чӑн-чӑн театрӗ пекех туйӑнатчӗ Ираклий Андронников вилӗмсӗр Лермонтовпа ун сӑввисем ҫинчен тӗлӗнмелле каласа пани тата хальхи саманара Питӗр хулинчи Светлана Крючкова артистка кӑтартакан вырӑс поэзийӗн концерчӗсем.

Мне показалось настоящим театром поэзии, как Ираклий Андронников удивительно рассказывал о бессмертном Лермонтове и о его стихах, и в настоящее время концерты русской поэзии, которые дает артистка Светлана Крючкова в городе Питере.

«Ыр шухӑш яланах ҫӗнтерӗ йывӑрлӑха пӑхмасӑрах...» // Виталий Станьял. https://chuvash.org/content/4896-%C2%AB% ... C2%BB.html

Эс мана ют та питӗ аякра тӑракан ҫын тесе шутлатӑн, ҫавӑнпа сан манран хӑвна юлташла паракан пӗчӗк пулӑшӑва та йышӑнас килмест пек туйӑнатчӗ…

Мне казалось, что ты меня таким далеким, чужим человеком считаешь, что даже простую дружескую услугу тебе от меня трудно принять…

X сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

Ҫав каҫсем, паллах, пулман та пулӗччӗҫ, Катьӑпа тӗл пулнӑ телейӗм те пулман пулӗччӗ, тен, ирхине вӑл мана ӑсататчӗ-ҫке-ха, ача-пӑча вылямалли хӑмпӑ пек курӑнан вӑтанчӑк ҫамрӑк хӗвел, поляр кунӗн пуҫламӑшне пӗлтерсе, тусен тӑррипе ҫӗкленетчӗ те юри пирӗншӗн ҫутатнӑ пек туйӑнатчӗ… радио пире хамӑр ҫӗнтерӳсем ҫинчен каҫсерен пӗлтерсех тӑман пулсан, пирӗн чӗремӗрсем хӗпӗртесси те пулман пулӗччӗ, е вӑл пулсан та йӑлтах урӑхла пулнӑ пулӗччӗ-и.

Конечно, не было бы этих вечеров, этого счастья встреч с Катей, когда наутро она провожала меня и робкое, молодое солнце, похожее на детский воздушный шар — солнце начала полярного дня, — как будто нарочно для нас поднималось над линией сопок… не было бы этого душевного подъёма или он был бы совершенно другим, если бы радио каждую ночь не приносило известий о наших победах.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Нумаях та пулмасть пурӑнӑҫ аванах пек туйӑнатчӗ.

Еще недавно жизнь казалось вполне приятной.

XXXII. Тӗтре // Александр Ярлыкин. Валентин Катаев. Пӗччен парус шуррӑн курӑнать. Александр Ярлыкин куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949

Екатерининский бухтӑна акӑш-макӑш пысӑк циркульпа ҫурма ункӑ ҫавӑрса илнӗ майлӑ туйӑнатчӗ, кайран пӗлтӗм вара, ӑна чӑнах та циркульнӑй ҫуртсем теҫҫӗ иккен.

Потом я узнал, что они так и назывались — циркульными, точно гигантский циркуль провёл этот полукруг над Екатерининской бухтой.

Иккӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Хам ача чухнех манӑн ҫакан пек шухӑш пулнӑ: шыв айне таҫта инҫете-инҫете каякансен кирек мӗнле пулсан та пӗрле вӑрттӑн калаҫса хуни, тупа туни пулмаллах пек туйӑнатчӗ, эпир Петьӑпа иксӗмӗр тахҫан пӗр-пӗринпе тупа туса каланӑ пек ӗнтӗ.

Впрочем, ещё в детстве мне представлялось, что между людьми, спускающимися так глубоко под воду, непременно должен быть какой-то тайный уговор, вроде клятвы, которую мы с Петькой когда-то дали друг другу.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Медицина комиссийӗ мана суд ӗҫӗ пекех туйӑнатчӗ, ҫитменнине тата ҫав судра манӑн кирек хӑҫан та айӑпли вырӑнӗнче пулмалла пулса тухатчӗ, мӗн ҫуралнӑранпах сарлака хулпуҫҫиллӗ те тӑваткӑл янахлӑ марччӗ эпӗ, ал шӑнӑрӗ те тӑватӑ пӑт ҫӗклейместчӗ.

Медицинская комиссия всегда была для меня чем-то вроде суда, причём на этом суде мне каждый раз приходилось признавать себя виновным в том, что природа не создала меня высоким, широкоплечим человеком с квадратной челюстью и мускулами, способными выжать четыре пуда.

Вунвиҫҫӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Пурте ӗлӗкхи пекех туйӑнатчӗ те, анчах халӗ ӗнтӗ йӑлтах урӑхлаччӗ.

Всё, кажется, было, как прежде, но всё было уже совершенно другим.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

…Хам самолетӑмпа вӗҫнӗ чух эпӗ ҫӗр ҫинче ҫапӑҫакан ытти салтаксем эп курнине пӗри те курмаҫҫӗ пек туйӑнатчӗ.

…Как с борта моего самолёта я видел то, чего не видел — так мне казалось — ни один участник войны на земле.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Манран та йывӑр, — ҫаплах туйӑнатчӗ мана.

гораздо тяжелее, чем я, — так мне казалось.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Час-часах хам аякра унсӑр пурӑннӑ хыҫҫӑн таврӑнсан, пурнӑҫа пӗтӗмпех ҫӗнӗрен пуҫланӑ пек туйӑнатчӗ.

Мы так часто разлучались, что каждый раз у нас всё как бы начиналось сначала.

Пӗрремӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951