Поиск

Шырав ĕçĕ:

туйӑнать (тĕпĕ: туйӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пӑхсан, — тӗлӗрсе ларакан хурчка пекех туйӑнать.
Был похож на дремлющего ястреба.

6-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ӑна уйрӑмах акӑ мӗн шиклентерет: типӗ те чунсӑр Давыдов (вӑл ҫавнашкал ҫын пек туйӑнчӗ ӑна), асӑрхамасӑр тунӑ пули-пулми ӗҫӗпе вӑтам хресченсене колхозран пистерме пултарассӑн туйӑнать.
У него явилось опасение, что Давыдов, сухой и черствый (таким он ему показался), каким-нибудь неосторожным поступком оттолкнет от колхоза середняков.

5-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ун чух иккӗленеттӗм кӑна; халӗ, авӑ, ҫав, вӑй ҫитнӗ таран тӑрӑшни, манӑн урасене мӑйран ыталаттарса ӗнсерен ҫыхса лартассӑн туйӑнать, турӑ ҫапасшӗ!
Сомневался я, а теперь запохаживается, что мне эта максима ноги на затылке петлей завяжет, побей бог!

3-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Сирӗн сассӑра пӗлнӗ пекех туйӑнать мана…
Голос ваш, сдается мне, будто знакомый…

1-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Эп сана пӗррехинче, аслӑ уяв кунӗнче курнӑ пек те туйӑнать мана, сан урапу хыҫӗнчен чупнине те астӑватӑп-ха эпӗ.
Мне кажется, что я видела тебя однажды в день великого празднества, мне даже помнится — я бежала за твоей колесницей.

IV сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.

Уйӑхлӑ каҫхине ялӑн сарлака урамне, унӑн пӳрт-ҫурчӗсене, капанӗсене, ӗнтӗркенӗ ҫӳҫисене курса тӑнӑ хушӑра чун лӑп пулать, ҫав канлӗхре ӗҫ-пуҫсенчен, шухӑшсенчен, хуйхӑ-суйхӑсенчен, ҫӗрлехи ӗмӗлкесемпе витӗннӗ чун йӑвашланса, салхуланса, чиперленсе каять, ҫӑлтӑрсем те ун ҫине ачашласа тата ҫемҫе кӑмӑлпа пӑхса тӑнӑн туйӑнать, ҫӗр ҫинче текех усал япала ҫук пек пӗтӗмпех чипер иртсе пынӑн туйӑнать.
Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением, и что зла уже нет на земле, и все благополучно.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Тупӑкра выртнӑ чухне, ун сӑн-пичӗ лӑпкӑ, килӗшӳллӗ ӗнтӗ, савӑнӑҫлӑ, хӑйне аран-аран нихӑҫан тухмалла мар хупӑлча ӑшне хупса хунӑшӑн хавас пулнӑнах туйӑнать.
Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Унӑн ӳсӗртерех сӑн-пичӗ ҫинче: «Сана сӗвӗп-ха та, мур пуҫӗ!» тесе ҫырнӑн туйӑнать, пӳрни хӑй те ҫӗнтерӳ палли пек курӑнса тӑрать.
На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы.

Хамелеон // Федор Меценатов. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 89–94 стр.

Кирек хӑҫанхи пекех, хӗвӗшсе ҫӳрени пур, анчах та юхӑм тепӗр минутран е сехетрен темскер умӗнче чарӑнса тӑрас пек, — тем ҫитмест пурнӑҫа, темӗн-ҫке, ҫӗнни тухса тӑрассӑн туйӑнать.
Как всегда, есть движение, но кажется, что оно через минуту или через час остановится перед чем-то,- чего-то не хватает в жизни, и что-то новое хочет явиться в ней.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Амӑшӗ асапланнине тата ачи вилес пек хӑранине киленсе пӑхакан хӑшпӗр мӑшӑр куҫ, ытлашши чарӑлнипе, ҫурӑлса каяссӑн туйӑнать.
Иная пара глаз, кажется, готова лопнуть от напряжения, с которым она любуется муками матери и диким ужасом ребенка.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Темшӗн-ҫке, кашни сасӑ ҫын пичӗ евӗрлӗ касса тунӑ шӑвӑҫ пек туйӑнать — ҫӑварӗ те, куҫӗсем те пур пек, сӑмса валли те шӑтӑк касса кӑларнӑ пек, тата вӑрӑм та шурӑ хӑлхасем ҫыпӑҫтарнӑ пек.
И почему-то каждый отдельный звук рисуется воображению куском жести, которому придано сходство с лицом человека — прорезан рот, прорезаны глаза, отверстие для носа и приделаны длинные белые уши.

Ҫулӑм пек ҫутӑ выляни пуҫра тӗлӗнмелле ӗмӗтсем ҫуратать: лере, керменсен пӳлӗмӗсенче, ҫулӑм пек хӗрӳллӗ савӑнӑҫ йӑлтӑртатса ҫиҫсе тӑнӑ ҫӗрте, нихҫан та, никам та илтмен музыка шӑппӑн та мӑнаҫлӑн янӑранӑн туйӑнать.
Игра огня рождает странные мечты: кажется, что там, в залах дворцов, в ярком блеске пламенной радости, тихо и гордо звучит музыка, которой не слыхал никто и никогда.

Мана вӑл вӑрӑ пек туйӑнать.
Мне кажется, он — вор.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Таҫта, хула варринче, киленсе итлемелле сасӑпа, хӑраса каймалла хӑвӑртлӑхпа пысӑк Ылттӑн чӑмӑркки ҫаврӑнса тӑнӑн туйӑнать, вӑл пӗтӗм урамсем тӑрӑх хӑйӗн тусанне, тӗпренчӗкӗсене, вӗҫтерсе сапалать те, ҫынсем вара кунӗпех ҫав тусан пӗрчисене шыраҫҫӗ, ҫӑткӑнланса яра-яра илеҫҫӗ.
Кажется, что где-то в центре города вертится со сладострастным визгом и ужасающей быстротой большой ком Золота, он распыливает по всем улицам мелкие пылинки, и целый день люди жадно ловят, ищут, хватают их.

Эпӗ вӑл мӗн шухӑшланине, унӑн мӗн тӑвас килнине ӑнланатӑп пек, мӑн тӗлӗнмелле пысӑк та вӑйлӑ алӑсем тата ҫурӑм хыҫӗнче ҫунатсем пулинччӗ, тесе шухӑшланӑн туйӑнать вӑл.
Мне кажется, я понимаю, о чем он думает, чего он хочет, — иметь огромные руки страшной силы и крылья за спиной он хочет, мне кажется.

Вӗсем, ҫӑкӑрсӑр пуҫне, урӑх нимӗн те курмаҫҫӗ пек туйӑнать.
Чувствуешь, что этот взгляд не может видеть ничего, кроме хлеба.

Ҫав алӑксем витӗр шалалла пӑхсан, ҫӳп-ҫаплӑ, пылчӑклӑ пусмасем куратӑн, унта, виле ӑшӗнчи пек, мӗн пурӗ йӑлтах ҫӗрсе кайнӑн туйӑнать.
Когда, заглянув в них, увидишь грязные ступени лестниц, покрытые мусором, то кажется, что там, внутри, все разложилось и гнойно, как во чреве трупа.

Йӗс ҫынсен кашнийӗнех пӗртен-пӗр йывӑр шухӑш пур пек туйӑнать: — Эпӗ ҫакӑн пек пурнӑҫ тӑвасшӑн пултӑм-и элле? — тесе калаҫҫӗ пек вӗсем.
Кажется, что бронзовые люди охвачены одной и той же тяжелой мыслью: «Разве такую жизнь хотел я создать?»

Инҫетрен пӑхсан хула чӑлӑш-чалӑш та хура шӑллӑ пысӑк ҫӑвар пек туйӑнать.
Издали город кажется огромной челюстью, с неровными, черными зубами.

Ун аллинчи ҫатӑрласа тытнӑ факел ак халь йӑлкӑшса илес пек те, кӑвак тӗтӗме сирсе, йӗри-таврана хӗрӳллӗ те хаваслӑ ҫулӑмпа ҫутатса ярас пек туйӑнать.
Кажется — вот факел в крепко сжатых пальцах ярко вспыхнет, разгонит серый дым и щедро обольет все кругом горячим, радостным светом.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика