Поиск

Шырав ĕçĕ:

Петрович сăмах пирĕн базăра пур.

Петрович (тĕпĕ: Петрович) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кашни артековец пӗлекен тӗлӗнмелле Зиновий Петрович Соловьев доктор ҫинчен легенда пулса кайнӑ чӑн-чӑн историе вӑл темиҫе хут та илтнӗ ӗнтӗ.
Он уже много раз слышал известную каждому артековцу волнующую историю о чудесном докторе Зиновии Петровиче Соловьеве.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Николай Петрович культура сферинче чылай ҫул тӑрӑшса пысӑк тӳпе хывакан Патреккел халӑх хорӗн хормейстерне Геннадий Борисова, Ҫӗнӗ Пӑвари, Тӑрӑмри культура ҫурчӗсен ертӳҫисене Владимир Доброхотовпа Евдокия Каширинана, Елчӗкри централизациленӗ клуб тытӑмӗнчи методика центрӗн заведующине Валентина Портновӑна, Елчӗкри централизациленӗ библиотека тытӑмӗн ача-пӑча уйрӑмӗн заведующине Лариса Кудряшовӑна район администрацийӗн Тав хучӗсемпе чысларӗ.
За многолетний вклад в сфере культуры Николай Петрович наградил благодарственными письмами хормейстера Байдеряковского народного хора Геннадия Борисова, руководителя Дома культуры в Новом Байбатырева, в Сабанчино Владимира Доброхотова и Евдокию Каширину, заведующего методическим центром Яльчиковской централизованной клубной системы Валентину Портнову, заведующую детским отделением Яльчикской централизованной библиотечной системы Ларису Кудряшову.

Театр — асамлӑ тӗнче // В.Смирнова. «Елчӗк Ен», 2019.02.06

Петр Петрович вара ак — ӑна питех те часран-час курнӑ.
А вот Петра Петровича — того даже очень часто видела.

VII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Апла-тӑк, эсир Сергей Петрович Шишкин ывӑлӗ пулса тухатӑр?
Значит, вы, выходит, сынок Сергея Петровича Шишкина?

— Любрбратичпа Божо Петрович темиҫе пин тӗрӗке аркатса тӑкнӑ, — терӗ Мичо бай, хаваслӑхне тӑсас тесе, хӑй илтнӗ хыпара вӑл пайӑн-пайӑн ҫеҫ каласа пама шутларӗ…
— Любобратич и Божо Петрович ухлопали несколько тысяч турок, — ответил Мичо, решив сообщать новость по частям, чтобы продлить удовольствие.

XVIII. Ганко кофейнинче // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

— Ҫав ҫынпа тӗл пулсан, Вера Павловнӑн иккӗмӗш тӗлӗкӗнче Лопуховпа Алексей Петрович тӑпра свойствисем ҫинчен калаҫни ҫумне тата хушса каламаллине лайӑх курса тӑратӑн; ҫакна хушса хумалла: кирек мӗнле тӑпра ҫинче те тӗл-тӗл сывӑ пучахсем ҫитӗнме пултараҫҫӗ.
Это человек служит живым доказательством, что нужна оговорка к рассуждениям Лопухова и Алексея Петровича о свойствах почвы во втором сне Веры Павловны, оговорка нужна та, что какова бы ни была почва, а все-таки в ней могут попадаться хоть крошечные клочочки, на которых могут вырастать здоровые колосья.

XXIX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ҫакӑнтан эпир, фантазилле е сывмар тӑпра… — тет Алексей Петрович.
— Из этого мы видим, — говорит Алексей Петрович, — что фантастическая или нездоровая почва…

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ан та калӑр, Серж, — тет Алексей Петрович, — эпир сирӗн историне пӗлетпӗр; хӑвӑра кирлӗ марришӗн тӑрӑшни, кирлӗ марри ҫинчен шухӑшлани — акӑ эсир ӳссе ҫитӗннӗ тӑпра; ку вӑл фантазилле тӑпра.
— Не исповедуйтесь, Серж! — говорит Алексей Петрович, — мы знаем вашу историю; заботы об излишнем, мысли о ненужном — вот почва, на которой вы выросли; эта почва фантастическая.

— Выҫӑ ларман-и вӗсен ачисем? — ыйтать Алексей Петрович.
— А кусок хлеба был обеспечен их детям? — спрашивает Алексей Петрович.

— Чӑннипе каласа кӑтартма пӗлместӗр эсир, Серж, — тет Алексей Петрович кӑмӑллӑн, — калӑр-ха эсир, мӗншӗн укҫа тупма тӑрӑшнӑ вӗсем, мӗнле тӑкаксем пулнӑ вӗсен, мӗн-мӗн тунӑ-ши вӗсем?
— Вы не умеете исповедоваться, Серж, — любезно говорит Алексей Петрович, — вы скажите, почему они хлопотали о деньгах, какие расходы их беспокоили, каким потребностям затруднялись они удовлетворять?

— Питӗ хапӑл, йӑмӑкӑм, — тет Алексей Петрович, — анчах миҫере-ха эсир, савнӑ йӑмӑкӑм, вунсаккӑрта-и?
— С удовольствием, сестра моя, — говорит Алексей Петрович, — но вам сколько лет, милая сестра моя, осьмнадцать?

— Атьӑр, вылятпӑр, — тет Алексей Петрович, — атьӑр пӗр-пӗрин умӗнче ҫылӑхӑмӑрсене каҫарттарар.
— Давайте играть, — говорит Алексей Петрович, — давайте исповедоваться.

— Сирен, Алексей Петрович, кухня латинӗпе тата силлогистикӑпа аппаланас кӑмӑл пур пулас, — тет Вера Павловнӑн савнӑ тусӗ, урӑхла каласан, упӑшки.
— А у вас, Алексей Петрович, есть охота забавляться кухонною латинью и силлогистикою, — говорит миленький, то есть муж.

— Ҫапла, движени ҫукки вӑл ӗҫ ҫуккине пӗлтерет, — тет Алексей Петрович, — мӗншӗн тесен антропологилле анализ тӑвас пулсан, ӗҫ вӑл движенин тӗп форми пулса тӑрать, вӑл мӗнпур ытти формӑсене: вӑхӑта савӑнса ирттерессине, канассине, ашкӑнасси-выляссине, хаваслӑха — пурне те содержани парать, вӗсен никӗсӗ пулса тӑрать; малтанхи ӗҫсемсӗр ҫаксем вӗсем пурнӑҫра пулма та пултараймаҫҫӗ.
— Да, отсутствие движения есть отсутствие труда, — говорит Алексей Петрович, — потому что труд представляется в антропологическом анализе коренною формою движения, дающею основание и содержание всем другим формам: развлечению, отдыху, забаве, веселью; они без предшествующего труда не имеют реальности.

— Урӑхла каласан, ҫак фантазилле ҫӗрӗклӗхӗн сӑлтавне тупма йывӑр пулмӗ, — тет Алексей Петрович.
— То есть этой фантастической гнилости, — говорит Алексей Петрович.

— Ҫапла, мӗншӗн тесен унӑн элеменчӗсем хӑйсем сывӑ мӑр, — тет Алексей Петрович.
— Да, потому что самые элементы нездоровы, — говорит Алексей Петрович.

— Урӑхла каласан, наука терминологийӗ тӑрӑх илсен, фантазилле пылчӑк, — тет Алексей Петрович.
— То есть фантастическая грязь, по научной терминологии, — говорит Алексей Петрович.

— Ҫапла, мӗншӗн тесен вӑл реальнӑй пурнӑҫӑн пылчӑкӗ, — тет Алексей Петрович.
— Да, потому что это грязь реальной жизни, — говорит Алексей Петрович.

— Куратӑр ӗнтӗ, Алексей Петрович, хӗвел ҫак пылчӑка ӑшӑтма пуҫласан, ӑшӑннипе унӑн элеменчӗсенчен татах та кӑткӑсрах химилле пӗрлешӳсем, урӑхла каласан, питех те кӑткӑс пӗрлешӳсем пулса тӑрсан, хӗвел ӑшӑтнипе ҫак пылчӑкран ӳсекен пучах сывӑ пучах пулать.
— Так видите, Алексей Петрович, когда солнце станет согревать эту грязь и теплота станет перемещать ее элементы в более сложные химические сочетания, то есть в сочетания высших форм, колос, который вырастает из этой грязи от солнечного света, будет здоровый колос.

— Чӑн та ӗнтӗ, движени вӑл реальность, — тет Алексей Петрович, — мӗншӗн тесен движени вӑл , — пурнӑҫ, пурнӑҫпа реальность вӗсем иккӗшӗ те пӗрех.
— Да, движение есть реальность, — говорит Алексей Петрович, — потому что движение — это жизнь, а реальность и жизнь одно и то же.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика