Поиск

Шырав ĕçĕ:

тен сăмах пирĕн базăра пур.

тен (тĕпĕ: тен) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

А эсӗ ҫырса хур: тен, кама та пулин юрӑхлӑ пулӗ.
А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Тен, пулӗ те… — ӳркевлӗн анасласа каларӗ литератор.
— Может быть… — лениво зевая, проговорил литератор.

Агафья Матвеевна Андрюша шӑпине нихҫан та хӑйӗн малтанхи ачисен шӑпипе танлаштармасть, чӗринче, тен, вӑл вӗсене пурне те пӗр танах юратать пулӗ.
Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых детей своих, хотя в сердце своем, может быть бессознательно, и давала им всем равное место.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тен, юлашки хутӗнче килсен пыма пултаратӑп та пулӗ…
Может быть, в последний раз было еще возможно.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ах, — терӗ ӑна хирӗҫ Обломов вӑраххӑн; ҫапла ахлатса вӑл хӑйӗн чӗринче тахҫантанпах пытанса пурӑннӑ хуйхипе савӑнӑҫне пӗлтерчӗ, тен, вӑл ӑна Штольцран уйрӑлнӑранпа никама та, ним те пӗлтерменччӗ.
— Ах! — произнес он в ответ продолжительно, излив в этом ах всю силу долго таившейся в душе грусти и радости, и никогда, может быть, со времени разлуки не изливавшейся ни на кого и ни на что.

— Ҫапла пултӑр эппин; анчах сан кӑмӑлу хуҫӑлӗ, тен, нумайлӑхах, — терӗ Штольц, Ольга ӑна ирӗксӗрех килӗшме хистенӗшӗн.
— Пусть так; но ты расстроишься, и, может быть, надолго, — сказал он, не совсем довольный, что Ольга вынудила у него согласие.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тен, куҫҫулӗ…
Может быть, слезы…

Тен, ҫак тунсӑхпа ыйтусем нумайӑшне тӑнран янӑ; хӑшне-пӗрне вӗсем киревсӗр тӗлӗк пек, ӑссӑрланни пек курӑнаҫҫӗ…
Эта грусть и вопросы, может быть, многих свели с ума; иным они являются как безобразные видения, как бред ума…

Тен, санӑн та…
Может быть, и с тобой то же…

— Эпӗ шухӑшларӑм, — хуллен каларӗ Штольц; хӑй шухӑшне ӗненмесӗр, хӑй сӑмахӗсенчен вӑтаннӑ пекех каларӗ вӑл: — пӗлетӗн-и… ҫавнашкал минутсем пулаҫҫӗ… урӑхларах, эпӗ ҫакна каласшӑн: ку пӗр-пӗр кӑмӑл хуҫӑлнине ҫеҫ пӗлтерет пулсан, эсӗ йӑлтах сывӑ пулсан, вара тен эсӗ пурӑнас ӗмӗт сӳрӗкленнӗ вӑхӑта ҫитнӗ пулӗ… вара нимӗн пӗлмелли те ҫук, йӑлтах паллӑ…
— Я думал… — говорил он медленно, задумчиво высказываясь и сам не доверяя своей мысли, как будто тоже стыдясь своей речи, — вот видишь ли… бывают минуты… то есть я хочу сказать, если это не признак какого-нибудь расстройства, если ты совершенно здорова, то, может быть, ты созрела, подошла к той поре, когда остановился рост жизни… когда загадок нет, она открылась вся…

— Эсӗ ху тӗллӗн каларӑн: «тен… вӑхӑт ҫитнӗ», терӗн; мӗн шухӑшларӑн эсӗ? — ыйтрӗ Ольга.
— Ты сказал про себя: «Если же… может быть… созрела»: что у тебя за мысль была? — спрашивала она.

— Тен, сан нервусем йӗркеллех мар пуль: вара санпа мӗн тумаллине эпӗ мар, тухтӑр пӗлет.
— Может быть, в тебе проговаривается еще нервическое расстройство: тогда доктор, а не я, решит, что с тобой.

— Тен, ытлашши телейлӗ пулнӑран… телейсӗр пулӗ! — ҫав тери ачаш, ҫемҫе сасӑпа каласа пӗтерчӗ те вӑл — Штольц ӑна чуптуса илчӗ.
— Да, несчастлива тем разве… что уж слишком счастлива! — досказала она с такой нежной, мягкой нотой в голосе, что он поцеловал ее.

— Эпӗ Бичурина санран салам каларӑм, — каллех калаҫма пуҫларӗ Андрей: — вӑл сана юратса пӑрахнӑ вӗт, тен, вӑл куншӑн та пулин кӑштах лӑпланӗ.
— Я кланялся от тебя Бичурину, — заговорил Андрей опять, — ведь он влюблен в тебя, так авось утешится хоть этим немного, что пшеница его не поспеет на место в срок.

Тен, чӑнах, урӑх ним те кирлӗ мар?» хӑйне хӑй ӗненмесӗр шухӑшланӑ Штольц, хӑшпӗрисем мӗнле хӑвӑрт авланса, арлӑ-арӑмлӑ пурӑнма тытӑннинчен тӗлӗнсе.
Может быть, в самом деле больше ничего не нужно», — с недоверчивостью к себе думал он, глядя, как одни быстро проходят любовь как азбуку супружества или как форму вежливости, точно отдали поклон, входя в общество, и — скорей за дело!

«Ку ырлӑха туллин курма ҫук пулас», шухӑшланӑ вӑл: «е телейлӗ юратман чӗресем именчӗклӗ: вӗсем именсе пытанаҫҫӗ, ӑслӑ ҫынсене тавлашса ҫӗнтересшӗн тӑрӑшаҫҫӗ; тен, ун пек ҫынсене хӗрхенеҫҫӗ вӗсем, хӑйсем телейлӗрен лешсен ҫылӑхне каҫараҫҫӗ, мӗншӗн тесен лешсем хӑйсен телейне, аталанма памасӑр, хӑйсемех пылчӑк ӑшне таптаҫҫӗ».
«Видно, не дано этого блага во всей его полноте, — думал он, — или те сердца, которые озарены светом такой любви, застенчивы: они робеют и прячутся, не стараясь оспаривать умников; может быть, жалеют их, прощают им во имя своего счастья, что те топчут в грязь цветок, за неимением почвы, где бы он мог глубоко пустить корни и вырасти в такое дерево, которое бы осенило всю жизнь».

Пурнӑҫри пур япала ҫине те, вак-тӗвек ҫине те шӳтлемесӗр пӑхма вӑл ашшӗнчен вӗреннӗ; тен, вӑл унран вак-тӗвек ӗҫе те ытлашши тума вӗреннӗ пулӗччӗ, — нимӗҫсем пурнӑҫри кашни утӑма, ӑнланӑва та ҫавнашкал педантла хаклаҫҫӗ.
От отца своего он перенял смотреть на все в жизни, даже на мелочи, не шутя; может быть, перенял бы от него и педантическую строгость, которою немцы сопровождают взгляд свой, каждый шаг в жизни, в том числе и супружество.

Юратупа авлану ҫине Штольц хӑйне евӗрлӗ, ытлашши хакласа пӑхать пулӗ, тен, анчах мӗнле пулсан та, ҫынсем пӑхнӑ пек мар.
Штольц смотрел на любовь и на женитьбу, может быть, оригинально, преувеличенно, но, во всяком случае, самостоятельно.

Тен, ӑнланакан ҫын ҫеҫ вӑл-ку картина ҫине, ӗлӗкренпе сарӑхса кайнӑ пӗр-пӗр кӗнеке ҫине, кивӗ фарфор е чулсемпе укҫасем ҫине ӑмсанса пӑхнӑ пулӗччӗ.
Разве глаза знатока загорелись бы не раз огнем жадности при взгляде на ту или другую картину, на какую-нибудь пожелтевшую от времени книгу, на старый фарфор или камни и монеты.

Анчах упӑшки тӑванӗсем тӗлӗнчӗҫ, ӑна укҫа памарӗҫ, ҫапла каларӗҫ: Илья Ильичӑн мӗнле те пулин ылтӑн е, тен, кӗмӗл япаласем, хаклӑ тирсем пур пулсан, саклада хума юрать, ырӑ тӑвакан ҫынсем пур, Обломов ялтан укҫа иличчен вӗсем ӑна ыйтнинчен виҫҫӗмӗш пайне пама пултараҫҫӗ.
Но там удивились, денег ей не дали, а сказали, что если у Ильи Ильича есть вещи какие-нибудь, золотые или, пожалуй, серебряные, даже мех, так можно заложить и что есть такие благодетели, что третью часть просимой суммы дадут до тех пор, пока он опять получит из деревни.

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика