Поиск

Суламифь

— Ҫынсем хӑҫан та хӑҫан пӗр-пӗрне юратма чарӑнмасӑр та, чунпала ӳт-пӳ илемӗ тӗнчере чи лайӑх, чи пылак ӗмӗт пулма пӑрахмасӑр та, тупа тӑватӑп сана, Суламифь, манӑҫӑнмӗ сан яту, ҫемҫе кӑмӑлпа та пысӑк пархатарлӑхпа кала-кала асӑнӗҫ ӑна нумай ӗмӗрсем хушши.
— До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.

— Савнийӗ ҫине сапӑррӑн кулса пӑхса, ҫапла каланӑ хӳхӗм Суламифь йывӑррӑн.
Так, глядя на своего возлюбленного и улыбаясь кротко, говорила с трудом прекрасная Суламифь.

Анчах ҫав вӑхӑтра Суламифь тӑна кӗнӗ те лӑпкӑ кулӑпа каланӑ: — Манӑн ӗҫес килет, — тенӗ.
Но в это время Суламифь очнулась и сказала со спокойною улыбкой: — Я хочу пить.

Анчах Суламифь вырӑн ҫинчен сиксе аннӑ ӗнтӗ, пӗр хусканупах аллине ялтӑрти хӗҫ тытнӑ ҫыннӑн хура кӗлеткине хирӗҫ ыткӑннӑ.
Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с блестящим мечом в руке.

Анчах Суламифь сасартӑк вырӑнӗ ҫинчен тӑрса ларнӑ та тӑнлама пуҫланӑ.
Но Суламифь вдруг встала на своем ложе и прислушалась.

Кун хыҫҫӑн Суламифь телейӗ тулнипе тӗттӗмре кулса илнӗ те: — Ыйтатӑп санран, — аллисемпе мӑйӗнчен яваласа лартса, хӑлхинчен пӑшӑлтатнӑ патшана, — ир килсе ҫитсен, пӗрле кайӑпӑр лере… иҫӗм пахчине…
Тогда Суламифь улыбнулась в темноте от счастья и, обвив царя руками, прошептала ему на ухо: — Прошу тебя, когда наступит утро, пойдем вместе туда… на виноградник…

— О, Суламифь, мӗн кӑмӑлу пуррине — пӗтӗмпех!
— О Суламифь, — все, что хочешь!

— Вилӗмрен ан хӑра, Суламифь!
— Не бойся смерти, Суламифь!

— Хӑрушӑ мана, хӳхӗмскерӗм! — пӑшӑлтатнӑ Суламифь.
— Мне страшно, прекрасный мой! — прошептала Суламифь.

Патша вара ӑна хӑй кӑкӑрӗ ҫумне пӑчӑртаса тытнӑ та: — Нихҫан та ан кала кун пек… Ан кала кун пек, о Суламифь! — пӑшӑлтатнӑ, пӑлханса кайнӑскер.
И, прижимая ее к своей груди, царь прошептал, взволнованный: — Не говори так никогда… Не говори так, о Суламифь!

Тӗл пулатпӑр эпир санпала, Суламифь, анчах эпир пӗр-нӗрне паллаймастпӑр, апла пулин те пӗр-пӗрин патнелле тунсӑхлӑн та хаваслӑн талпӑнӗҫ пирӗн чӗресем, мӗншӗн тесен эпир санпа пӗрре курнӑҫнӑ ӗнтӗ, ман сӑпай, ман ҫепӗҫ Суламифӗм, анчах эпир куна астумастпӑр.
Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого.

— Хуравласам мана мӗн те пулин, савниҫӗм, — хӑюсӑртараххӑн тархасланӑ Суламифь.
— Ответь мне что-нибудь, возлюбленный, — робко попросила Суламифь.

— Вилнӗ хыҫҫӑн, тен, ҫавӑнта тӗл пулатпӑр эпир санпа, патша? — сехӗрленчӗклӗн ыйтнӑ Суламифь.
— Может быть, мы увидимся там с тобою, царь, после того как умрем? — спросила тревожно Суламифь.

Чӳрече витӗр тӳпенелле пӑхнӑ та — ҫунса пӗтекен каҫа ҫӗрлехи тӗттӗм ҫӗнтерсе пынӑ ӗнтӗ унта — куҫӗсене йӑвашшӑн та ачашшӑн чӗтренекен сенкертерех ҫутӑ ҫӑлтӑр ҫинче чарса тӑратнӑ Суламифь.
Глядя в окно на небо, где ночь уже побеждала догорающий вечер, Суламифь остановила свои глаза на яркой голубоватой звезде, которая трепетала кротко и нежно.