Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сима (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Эй, чунӑм Сима, мӗн кӑтартрӗ вӑл пире, мӗн кӑтартрӗ? — мана палласа илсе, аякранах кӑшкӑрса каларӗ вӑл.
— Видала, Сима, что он с нами творит? — сказала она шепотом, который был слышен еще издалека.

12 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

Пӑрах, Сима! — илтех кайрӑм эп хӑлхамсен тӗлӗнче.
Ну чего ты, брось! — услышала я над своим ухом.

12 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Куратӑн-и, Сима, ку шӗвӗрри фугаскӑран, ку пӗкӗрӗлсе кайни снарядӑн тӗллев трубки пулнӑ.
— Вот, Сима, смотри, это от фугаски, а вот это — прицельная трубка от снаряда.

12 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Итле-ха, Сима… — янӑраса кайрӗ хӑлха ҫывӑхӗнчех.
— Слушай, Сима… — услышала я над самым ухом и оглянулась.

11 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Сима, эп сана шырама пуҫлани пӗр ӗмӗр.
— Симка, я тебя ищу целую вечность!

10 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Эй, турӑҫӑм, Сима, мӗн куртӑмӑр…
— Господи, Симочка, страсть-то какая…

9 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Сима, сан булавка ҫук-и? — шӑппӑн ыйтрӗ вӑл, унтан булавка илсе, пӑтӑрах кайнӑ шӑлаварне пиҫиххи ҫумне тирсе, чылайччен аппаланчӗ.
— Сима, у тебя булавки английской нет? — шепотом спросил он и, получив булавку, долго пришпиливал к поясу расползавшиеся, наполовину сожженные штаны.

9 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

— Авӑ, Сима…
— Вон он, Сима…

9 сыпӑк // Митта Ваҫлейӗ. Лев Кассиль. Аслӑ хирӗҫтӑру. Митта Ваҫлейӗ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1950

«Санӑн, Сима, вожатӑй тӗсӗ те ҫук! — пӗрре ҫеҫ мар ятланӑ мана Катя. — Эсӗ ытла черченкӗ чун, романтизм санра мур чухлех, хӑват текенни — нуль. Эс хӑюллӑрах пул».
«Какая ты, Симка, к шуту, пионервожатая! — не раз говаривала мне Катя. — Ты уж больно деликатное создание — этих разных тонкостей да этого всякого романтизму в тебе ужас сколько, а напору — нуль. Ты будь побоевей».