Двуязычный корпус чувашского языка

Арманти ҫынсем хӑйсем ҫийӗн пуля чашлатса вӗҫнине илтрӗҫ, арман тӑррине те, стенана та пульӑсем пыра-пыра ҫапӑнаҫҫӗ, чула ҫапӑнса лапчӑнаҫҫӗ те ура тӗлнех пырса ӳкеҫҫӗ.

Помоги переводом

XV. Курнӑҫу // .

Амӑшӗсенчен уртӑннӑ ачасем, урисемпе аран тӗнкӗлтетсе, ӗсӗклесе йӗреҫҫӗ те шыв илнине пула ура ҫинчен ӳкеҫҫӗ… йӗни те йынӑшса кӑшкӑрни хытӑрах та хытӑрах илтӗнсе тӑрать.

Дети, которых матери тащили за собой, жалобно кричали, едва волоча ноги, и падали под напором воды… стоны, рыдания звучали все громче и громче…

XXXVII. Икӗ юханшыв // .

Ҫамрӑк хӗрарӑмсем кӑшкӑрашса урайне ӳкеҫҫӗ те ҫурма вилнӗ пек пулса тӑсӑла-тӑсӑла выртаҫҫӗ, анчах вӗсене пулӑшма никам та пымасть; сехрисем хӑпнӑ темле карчӑксем алтарь умӗнчи пусма ҫинелле тӗршӗннӗ, вӗсем ура айне пулсах таптанчӗҫ.

Молодые женщины со стонами без чувств падали наземь, но никто не приходил им на помощь; какие-то старухи оказались на ступенях алтаря и были растоптаны.

XXI. Вилӗ кӗлли туни // .

Вӑл хӑйне чееленме пӗлекенсем тата ҫӗтӗк-ҫурӑк чухӑнсем нумай улталанине курма пуҫланӑ, ҫитменнине тата пулӑшма тивӗҫлӗ, укҫана тыткалама пӗлекен ҫынсене те ҫав панӑ укҫа нихҫан та тенӗ пекех ҫителӗклӗ усӑ паман: вӑхӑтлӑха нушаран хӑтарать те, тепӗр ҫур ҫултан, ҫулталӑкран ҫав ҫынсем каллех нушана кӗрсе ӳкеҫҫӗ, Катерина Васильевна ҫакна та курнӑ.

Она стала видеть, что слишком много ее обманывают притворные или дрянные бедняки; что и людям, достойным помощи, умеющим пользоваться данными деньгами, эти деньги почти никогда не приносят прочной пользы: на время выведут их из беды, а через полгода, через год эти люди опять в такой же беде.

VIII // .

Халӗ акӑ суд умне пурте питӗ пысӑк айӑп тунӑ тесе шутлакан хӗрарӑм тӑмалла: унӑн, Афинӑна пӗтерекенӗн, вилмеллех, судьясенчен ӗнтӗ кашниех хӑйсен ӑшӗнче ҫапла шутласа хунӑ; ак вӗсен умне хайхи айӑплӑ хӗрарӑм, Аспазия тухса тӑрать, судьясем вара пурте ун умне ҫӗре ӳкеҫҫӗ те: «Сана суд тума май ҫук, эсӗ ытла та чипер!» теҫҫӗ.

И вот должна явиться перед ним женщина, которую все считают виновной в страшных преступлениях: она должна умереть, губительница Афин, каждый из судей уже решил это в душе; является перед ними Аспазия, эта обвиненная, и они все падают перед нею на землю и говорят: «Ты не можешь быть судима, ты слишком прекрасна!»

2 // .

Паллах, кусем вӗсем нимех те мар, вӗсем асӑрхама та ҫук темелле, Вера Павловна вӗсене астуманпа пӗрех темелле, анчах ҫав паллӑ мар пӗрчӗсем, паллӑ мар пулин те, пӗрмаях тараса ывӑсӗ ҫине ӳкеҫҫӗ.

Конечно, это пустяки, почти незамеченные, и Вера Павловна почти не помнит их, но эти незаметные песчинки всё падают и падают на чашку весов, хоть и были незаметны.

XXIII // .

Вӑт, епле кулӑшла пулать: пӳлӗме кӗреҫҫӗ те — нимӗн те курӑнмасть, шӑршӑ ҫеҫ тухса тулнӑ, тата сывлӑшӗ симӗс; хӑраса ӳкеҫҫӗ: мӗн япала?

Вот как смешно будет: входят в комнату — ничего не видно, только угарно, и воздух зеленый; испугались: что такое?

XVI // .

Хӗвеланӑҫӗнчен варкӑшса килекен ҫил вӗсене лӑскаса илет те тумламсем шапӑрах тӑкӑнаҫҫӗ, асамат кӗперӗ евӗр йӑлтӑртатса ҫиҫеҫҫӗ, ҫумӑр шӑрши кӗрекен кӑмӑллӑ та ачаш ҫӗр ҫине татӑла-татӑла ӳкеҫҫӗ.

Ветер с запада отряхал ее, и капельки срывались, радужно посверкивали, падали на пахнущую дождем, желанную и ласковую землю.

40-мӗш сыпӑк // .

Пӗлӗт ҫурӑкӗнчен, хӗвел хӗрлӗрех-сарӑ тӗспе сӑрланӑ хушӑсенчен, хӗвел ури пайӑркисем, сарлака веер майлӑ сапаланса, ҫӗр ҫинелле чалӑшшӑн ӳкеҫҫӗ.

Из провала тучи, из-за оранжевого, окрашенного солнцем края широким веером косо ниспадали солнечные лучи.

36-мӗш сыпӑк // .

Ҫил-тӑвӑлра тирексемпе юмансем кӑна, хуҫӑла-хуҫӑла анса, тымарӗ-мӗнӗпе тӑпӑлса ӳкеҫҫӗ, хытхура — тимӗр тӑпри курӑкӗ ҫӗр ҫумне ӳксе тайӑлать, саркаланса выртать, ҫапах та кайран каллех ҫӗкленсе ларать Анчах Яков Лукичӑн «ура ҫине тӑрасси» пулаймарӗ ҫке-ха!

В бурю лишь тополя да дубы ломает и выворачивает с корнем, бурьян-железняк только земно клонится, стелется, а потом снова встает, но вот «встать»-то Якову Лукичу и не пришлось!

14-мӗш сыпӑк // .

Сайра хутран вӗсен хушшинчен хӗвел урисем чалӑшшӑн ӳкеҫҫӗ, ҫуллахи пекех кӑн-кӑвак тӳпе татӑкӗ курӑнса каять, ҫавӑн пек чухне вара кантӑкран курӑнса выртакан Дон шывӗн кукри, ун хыҫӗнчи вӑрман, инҫетри сӑрт урлӑ каҫакан ҫул тата питӗ пӗчӗк ҫил арманӗ курӑнать, — ҫавсем пурте чуна хумхантаракан черченкӗ ӳкерчӗк евӗр туйӑнаҫҫӗ.

Изредка в просвет косо ниспадали солнечные лучи, вспыхивал — по-летнему синий — клочок неба, и тогда видневшийся из окна изгиб Дона, лес за ним и дальний перевал с крохотным ветряком на горизонте обретали волнующую мягкость рисунка.

2-мӗш сыпӑк // .

Павел Николаевич умӗнче пурте ҫӗре ӳкеҫҫӗ, саншӑн вара хӑть вӑл, хӑть урӑх япала — пурпӗрех!

Перед Павлом Николаичем все ниц падают, а тебе что он, что другой предмет — всё равно?

Йытӑпа ҫын калаҫни // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 126–129 стр.

Хулан ылханлӑ музыки пӗр чарӑнми улать, тискер сасӑсем пӗр-пӗринпе тытӑҫса ӳкеҫҫӗ, вӗсем пӗр-пӗрине касаҫҫӗ, пӑваҫҫӗ.

Непрерывно воет проклятая музыка города - дикая схватка грубых звуков, которые режут, душат друг друга.

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Ачисем сывлӑшра, ҫунат хуҫнӑ икӗ шурӑ кӑвакарчӑн пек, вӗлтӗртетеҫҫӗ, хӑш чухне вӗсем ун урисенчен вӗҫерӗнеҫҫӗ те ҫӗре ӳкеҫҫӗ, вара, ашшӗн е хуҫин юнпа тӑртӑннӑ сӑн-пичӗ ҫине шикленсе пӑхса илеҫҫӗ те, каллех сывлӑшра ҫаврӑнаҫҫӗ.

Дети мелькают над ним, точно два белых голубя, у которых сломаны крылья, порой они срываются с его ног, падают на землю и, опасливо взглянув на опрокинутое, налитое кровью лицо отца своего или хозяина, снова вертятся в воздухе.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Ун куҫне ҫӗршер пин сивлек те шурӑ ҫутӑ пайӑркисем ӳкеҫҫӗ; ҫакӑ йӑлтӑрти хӗлхемре вара вӑл вӑрахчен ним ӑнланми пулса тӑрать; ун тавра — пур япаласем те кӑпӑк пек ҫулӑмпа пӗрле чӑрсӑррӑн варкӑшса тӑраҫҫӗ, пур япаласем те ялтӑртатаҫҫӗ, илӗртеҫҫӗ.

В глаза ему бросаются сотни тысяч холодных, белых искр, и он долго ничего не может разобрать в сверкающей пыли, вокруг него — все слито в буйный вихрь огненной пены, все кружится, блестит и увлекает.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Пӑхса тӑранаҫҫӗ те ҫав пурнӑҫа, хуйха ӳкеҫҫӗ…

Насмотрятся на жизнь и затоскуют…

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Хура пӗлӗтсенчен ҫӗр ҫине ушкӑн-ушкӑн йывӑр мелкесем ӳкеҫҫӗ-ӳкеҫҫӗ те ҫӗр ҫумӗпе шуса каяҫҫӗ, ҫухалаҫҫӗ, унтан каллех тухаҫҫӗ… уйӑх вырӑнӗнче ӗнтӗ пӗр пӑтранчӑк ҫаврака пӑнчӑ ҫеҫ тӑрса юлнӑ, ӑна та пулин хутран-ситрен кӗл тӗслӗ пӗлӗт татӑкӗ пӗтӗмпех хупласа хурать.

От облаков падали на землю густые стаи теней и ползли по ней, ползли, исчезали, являлись снова… на месте луны осталось только мутное опаловое пятно, иногда его совсем закрывал сизый клочок облака.

II сыпӑк // .

Изергиль карчӑкпа иксӗмӗр ҫине ҫулҫӑсен чӗнтӗр пек мӗлкисем ӳкеҫҫӗ те, эпир сӗрекепе витӗннӗ пек пулатпӑр.

На нас упали кружевные тени от листвы, я и старуха покрылись ими, как сетью.

I сыпӑк // .

Ура айӗнчех шӑрчӑксем сике-сике ӳкеҫҫӗ, вӗсем питҫӑмартине килсе ҫапӑнаҫҫӗ.

Из-под ног, как резиновые, упруго вспрыгивали кузнечики, ударялись в лица.

39-мӗш сыпӑк // .

Хресченсем нихҫан та ун пеккине курман; ҫак пирӗшти умӗнче вӗсем чӗркуҫҫи ҫине ӳкеҫҫӗ.

Крестьяне не видали никогда ничего подобного; они падают ниц перед этим ангелом.

VII сыпӑк // .