Поиск

Шырав ĕçĕ:

куҫӗ (тĕпĕ: куҫ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Зина тахҫанах уроксем хатӗрлесе ларать, Тёма хӑйне кирлӗ тетрадьне ҫаплах ниҫта та тупаймасть-ха: Шӑллӗпе аппӑшӗ яланах пӗчӗк пӳлӗмре, амӑшӗн куҫӗ умӗнче вӗренсе лараҫҫӗ, амӑшӗ вара, вӑл хушӑра, вӗсенчен аяккарах кресла пукан ҫине кайса ларса мӗн те пулин вуланипе вӑхӑтне кӗскетет.
Зина давно уже сидела за уроками, а Тёма все никак не мог найти нужной ему тетради: Брат и сестра занимались в маленькой комнатке, всегда под непосредственным наблюдением матери, которая обыкновенно в это время что-нибудь читала, сидя поодаль в кресле.

Ӗҫри кунсем // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Тёма куҫӗ умне чирлӗ учитель те ватӑ хӗрарӑмсем тухса тӑраҫҫӗ; ҫав хӗрарӑмсене Тёма нихҫан та курман, анчах вӗсем Тёмӑна сасартӑк, чӗп-чӗррӗнех курӑннӑ пек пулчӗҫ: акӑ пӗркеленчӗк сӑн-питлӗ курпун кӑна ватӑ карчӑк, ку — инкӗшӗ ӗнтӗ; акӑ суккӑр, кӑвакарнӑ вӑрӑм ҫӳҫлӗ карчӑк, — ку Борис Борисовичӑн амӑшӗ.
В его воображении рисуются больной учитель и пять старых женщин, которых Тёма никогда не видал, но которые вдруг, как живые, встали перед ним: вот горбатая, морщинистая старуха — это тетка; вот слепая, с длинными седыми волосами — мать.

Тёма куҫӗ умне тӗлӗнмелле шухӑш тытнӑ амӑшӗн кӗлетки тата директорӑн тирпейлӗ яштака кӗлетки тухса тӑрать.
Тёме представляется фигура матери с ее странным проектом и сдержанная, стройная фигура директора.

Вахнов, куҫӗ уҫӑлайман йытӑ ҫурисем нӑйӑлтатнӑ пек, ҫинҫен ҫухӑрма тытӑнчӗ.
Вахнов начал пищать так, как пищат маленькие, еще слепые щенки.

Унӑн хӗп-хӗрлӗ пичӗсем ҫуталса тӑраҫҫӗ, пӗчӗк хура куҫӗ йӑлкӑшса ҫиҫет, ҫара урисене хӗвел ҫине тӑсса хунӑ та, ӑшӑтать, Якку кӑнтӑрлахи апат умӗн сыпма та ӗлкӗрнӗ…
Его красное лицо блестит, маленькие черные глаза блестят, разутые большие ноги греются, вытянутые на солнце, Яков уже пропустил перед обедом…

Гимназие вӗренме кӗни // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Тёма куҫӗ умне хӑй курма хӑнӑхнӑ ӳкерчӗк тухса тӑрать.
Тёме рисовалась знакомая картина.

Тара панӑ картишӗ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Акӑ, вӑл ҫаврӑнса пӑхма та ӗлкӗреймерӗ, унӑн хайхи ӗҫӗсем хӑйсем тӗллӗнех амӑшӗн куҫӗ умнех тухса тӑчӗҫ.
И вдруг все открылось как-то так, что он и оглянуться не успел, как сам же спутал себя.

Хӑш чухне ун ури айӗнче туратсем те хуҫӑлкалаҫҫӗ, ашшӗн ҫивчӗ куҫӗ ҫавна та асӑрхама пултарать.
Иногда ломались ветви под его ногами, что тоже мог заметить зоркий глаз отца.

Каҫхипе пӗтӗм кил-йыш чей ӗҫме ларса тухнӑ, Тёма та унтах ларать, картишӗнче курни-илтни унӑн куҫӗ умӗнчен кайма пӗлмест.
Вечером за чайным столом сидит вся семья, сидит Тёма, и образы двора толпятся перед ним.

Хӑш чухне тата, сасартӑк унӑн куҫӗ умне иртнӗ пурнӑҫран, хӑй тахҫанах маннӑ пӗр-пӗр вак-тӗвек ӗҫ сиксе тухать те, чирлӗ ҫын куҫӗ умӗнче тӑнӑ пек, ярт уҫҫӑн курӑнса тӑрать.
Иногда вдруг воскресала перед ним какая-нибудь мелочь из прошлого, которую он давно забыл, и стояла с болезненной ясностью.

Кивӗ пусӑ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Тёма тӗлӗкӗ ун куҫӗ умне тӗлӗнмелле уҫҫӑн тухса тӑчӗ.
Сон с поразительной ясностью стоял перед Тёмой.

Унӑн куҫӗ куҫҫулӗпе тӑртанса кайнӑ; вӑл нервӑллӑ ҫӳҫенсе шартах сиксе илет, хутран-ситрен тата ҫине-ҫинех нӑшӑклатса ӗсӗклет.
Его глаза распухли от слез; он нервно вздрагивает и нет-нет всхлипывает тройным вздохом.

Каҫару // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Унӑн куҫӗ умне Жучка чӗп-чӗррӗн тухса тӑрать, лӑпкӑскер, никама усал туман Жучка.
Перед ним живо рисовалась Жучка, тихая, безобидная Жучка.

Ӑнӑҫсӑр кун // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Наҫтаҫ ҫаннисене тавӑрнӑ; алли ҫинчи сывӑ та шурӑ ӳчӗ хускалмассерен чӗтренсе тӑрать; тутине ҫыртас пек хӗстерсе тытнӑ хӑй, куҫӗ пӗр ҫӗре тирӗннӗ, вут та хӗм сирпӗтет.
Рукава Настасьи засучены; здоровое белое тело на руках трясется при всяком ее движении, губы плотно сжаты, глаза сосредоточены и мечут искры.

Ҫав ҫиҫӗм хыҫҫӑн вара ҫураличченех сӳнсе ларнӑ куҫӗ умне сасартӑках ӑнланма ҫук тӗлӗнмелле мӗлкесем тухса тӑчӗҫ.
И вслед за этой молнией перед его потухшими еще до рождения глазами вдруг зажглись странные призраки.

II // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Мӗншӗн тесен, унта куҫӗ куракан ҫыншӑн та ҫав-ҫавах сивӗ…
Потому что тут было бы холодно и не слепому…

VII // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Вара пурин куҫӗ умне те сӑмахпа асӑнман, анчах чӗрене кӗрсе юлнӑ сӑнсем тухса тӑраҫҫӗ: тӗксӗм те ансӑр пусмасем, чан ҫапакан манахӑн хытанка кӗлетки, унӑн чирлӗ сӑн-пичӗ, вӑл ҫиллессӗн кӑшкӑркалани, пурнӑҫ шӑпи пирки вӗчӗрхенсе мӑкӑртатни…
И то, о чем никто не решался заговорить, ясно вставало у всех в воображении: мрачные переходы, тонкая фигура звонаря с чахоточным румянцем, его злые окрики и желчный ропот на судьбу…

IV // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Макҫӑм ҫав кивӗ те мӑкланнӑ чул патӗнче тӑнӑ чух кашнин куҫӗ умнех тухса тӑнӑ хурлӑхлӑ драма ӑна хӑйне те ҫавӑрса илнипе пӑлханса кайнӑскер, лайӑх туять: ҫак тахҫанхи эпизод Петр урлӑ пуриншӗн те ҫывӑх паянхи куна та пырса тивет.
Теперь, сам затронутый отголосками этой трогательной драмы, так внезапно ожившей для всех над старым мшистым камнем, он чувствовал, кроме того, что этот эпизод из прошлого странным образом коснулся в лице Петра близкого им всем настоящего…

Халӗ вӑл чунӗ ҫӗнелсе тасалнӑ пек пулса вӑранчӗ, вара Эвелина, унӑн тахҫанхи тусӗ, унӑн куҫӗ умне тӗпренех ҫӗнӗлле тухса тӑчӗ.
Теперь он проснулся с обновленною душой, и она, его давняя подруга, являлась ему в новом свете.

I // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Вӑл хӑйӗн куҫӗ умӗнче темӗнле тӗттӗм стена икке сирӗлсе, анлӑ та вӗресе тӑракан тӗнчен инҫетри пуласлӑхӗ ҫав хушӑк витӗр йӑлтлатса илнӗн туйӑннӑ пирки хӑраса ӳкрӗ.
Она испугалась оттого, что перед ее глазами будто раздвинулась темная стена, и в этот просвет блеснули далекие перспективы обширного, кипучего и деятельного мира.

VI // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика