Поиск

Шырав ĕçĕ:

Пӗчӗк сăмах пирĕн базăра пур.

Пӗчӗк (тĕпĕ: пӗчӗк) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эпӗ хӗрарӑма укҫа патӑм; вӑл хӑвӑрт сиксе тӑчӗ, кӑмака ҫинчен вараланса, лапчӑнса пӗтнӗ пӗчӗк сӑмавар илчӗ те, сӑмса витӗр юрлакаласа, тухса кайрӗ.
Я дал женщине денег, она живо вскочила на ноги, сняла с печи маленький самовар, измятый, чумазый, и скрылась за дверью, напевая в нос.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

— Эх, эсӗ, манӑн ырӑ савнӑҫӑм, — терӗ хӗрарӑм, ачан кӑтра ҫӳҫне хӑйӗн пуклак пӳрнеллӗ, пӗчӗк ҫеҫ тӗксӗм аллипе ачашласа, унтан мана чавсипе тӗртрӗ те куҫӗпе кулса ыйтрӗ: — Лайӑх ывӑл вӗт? Куҫӗсем мӗнле, э? — терӗ.
— Ах ты, утешеньишко мое милое, — сказала женщина, поглаживая кудри сына темной, маленькой рукою с тупыми пальцами,потом, толкнув меня локтем, спросила, улыбаясь глазами: — Хорош сынок? Глазки-то, а?

Ман анне, пӗчӗк хӗрача пекех, кулӑшла.
Она — смешная девчонка, мамка у меня.

Санӑн пӗчӗк курупкӑсем пур-и?
А у тебя коробочки есть?

Унӑн ачалла, ҫапах та хӑрушӑ калаҫӑвне итлесе, эпӗ вӑхӑтлӑха хам ӑҫта ларнине те мантӑм, унтан каллех сасартӑк асӑрхарӑм: тӗрмери пек пӗчӗк чӳрече, ӑна тул енчен пылчӑкпа сирпӗтсе пӗтернӗ; хуралса тӑракан кӑмака ҫӑварӗ, кӗтесре — сӳс тӗрки, алӑк патӗнчи ҫӗтӗк-ҫатӑк ҫинче ҫу пек сарӑ ӳтлӗ хӗрарӑм выртать.
Слушая его детскую, но страшную болтовню, я на минуту забывал, где сижу, и вдруг снова видел тюремное окно, маленькое, забрызганное снаружи грязью, черное жерло печи, кучу пакли в углу, а у двери, на тряпье, желтое, как масло, тело женщины-матери.

— Ку пӗчӗк курупкӑсенче мӗн вара?
— А что это в коробочках?

— Ӳсӗр вӑл, ҫавӑнпа ҫапла хӑтланать, урӑ чухне те ашкӑнма юратать, пӗчӗк ача пекех…
— Пьяная потому что, она и тверезая любит баловаться, как маленькая все равно…

Каллех шӑрпӑк ҫутӑлчӗ, лампа тӑрпи сас турӗ, вара ҫинҫе, кулӑшла алӑ пӗчӗк лампа ҫутса ячӗ.
Снова вспыхнула спичка, зазвенело стекло, и тонкая, смешная рука зажгла маленькую жестяную лампу.

Ҫуллахи пӑчӑ каҫхине, хула хӗрринчи тӑкӑрлӑкра, эпӗ тӗлӗнмелле япала куртӑм: пӗр хӗрарӑм сарлака шыв кӳлленчӗкӗ варрине кӗрсе тӑнӑ та, пӗчӗк ачасем евӗр тӑпӑртатса, пылчӑк сирпӗтет, — тӑпӑртатнӑ май, йӗрӗнмелле киревсӗр юрӑ юрлать, темле Фомка ятлӑ ҫынна тӑрӑхласа асӑнать.
Душной летней ночью, в глухом переулке окраины города, я увидал странную картину: женщина, забравшись в середину обширной лужи, топала ногами, разбрызгивая грязь, как это делают ребятишки, — топала и гнусаво пела скверненькую песню, в которой имя Фомка рифмовало со словом емкая.

Тинӗс тӗкӗр пек тикӗс чухне, чулсем хушшинче шурӑ хумсем сиккелесе выляман вӑхӑтра, Пепе пӗр-пӗр чул ҫине пырса ларать те, ҫивӗч куҫӗпе тӑрӑ шыв ҫинелле пӑхать: унта, хӗрлӗрех тӗслӗ шыв курӑкӗсем хушшинче, пулӑсем ярӑнса ишеҫҫӗ, пӗчӗк раксем хӑвӑрттӑн вӗлтлетеҫҫӗ, краб хӑяккӑн йӑраланса иртет.
А когда море спокойно, как зеркало, и в камнях нет белого кружева прибоя, Пепе, сидя где-нибудь на камне, смотрит острыми глазами в прозрачную воду: там, среди рыжеватых водорослей, плавно ходят рыбы, быстро мелькают креветки, боком ползет краб.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

— Унӑн питҫӑмарти ман хырӑмран ним чухлӗ те пӗчӗк мар!
— Вот лицо, не меньше моего живота!

Хӗрӗ амӑшӗ чухлех ҫӑмӑл та ун пекех вӑйлах марри пӗр самантранах паллӑ пулса тӑчӗ — Нунча ҫав тери ирӗккӗн те илемлӗн чупать, амӑшӗ пӗчӗк ачине йӑтса пынӑ пек, ӑна ҫӗр хӑй ҫӗклесе пырать тейӗн, — ҫынсем чӳречесенчен, тротуар ҫинчен ун ури айне чечексем пӑрахма тытӑнчӗҫ, алӑ ҫупаҫҫӗ, кӑшкӑра-кӑшкӑра хавхалантараҫҫӗ; вӑл икӗ хутчен хӗрӗнчен тӑватӑ минут ытларах малтан чупса тухрӗ, Нина, халтан кайнӑскер, ӗҫ ӑнманнипе кӳреннӗскер, хашка-хашка, ӗсӗкле-ӗсӗкле, чиркӳ крыльци ҫине кайса ӳкрӗ — виҫҫӗмӗш хут чупма пултараймарӗ вӑл.
Уже с первых минут стало ясно, что дочь уступит матери в легкости и силе, — Нунча бежала так свободно и красиво, точно сама земля несла ее, как мать ребенка, — люди стали бросать из окон и с тротуаров цветы под ноги ей и рукоплескали, одобряя ее криками; в два конца она опередила дочь на четыре минуты с лишком, и Нина, разбитая, обиженная неудачей, в слезах и задыхаясь, упала на ступени паперти, — не могла уже бежать третий раз.

Нунча вара ҫирӗм виҫҫӗрех пилӗк ҫулхи хӗрачипе тӑлӑх арӑм пулса юлчӗ, унӑн икӗ ашак, пахча тата пӗр пӗчӗк урапа пурччӗ, — хаваслӑ ҫынна нумаях кирлӗ мар, ҫакӑ та ӑна ҫителӗклипех ҫитетчӗ.
Нунча в двадцать три года осталась вдовою с пятилетней дочерью на руках, с парой ослов, огородом и тележкой, — веселому человеку не много нужно, и для нее этого вполне достаточно.

Ешӗл-симӗс хумсем пирӗн пӗчӗк кимме, ачасем пӳскепе вылянӑ пек, унталла та кунталла ывӑтать, вӗсем кимӗ хӗрринчен пирӗн ҫинех каҫаҫҫӗ, пуҫ тӳпинчен ҫӳлелле сикеҫҫӗ, шавлаҫҫӗ, лӑскаҫҫӗ, эпир таҫта амака анса каятпӑр е таҫта шурӑ кӑпӑк тӑррине ҫӗкленетпӗр, ҫыран хамӑртан аякка-аякка тӑрса юлать, вӑл та, пирӗн кимӗ пекех, ташлать пек.
— Бросают зеленые волны нашу маленькую лодку, как дети мяч, заглядывают к нам через борта, поднимаются над головами, ревут, трясут, мы падаем в глубокие ямы, поднимаемся на белые хребты — а берег убегает от нас всё дальше и тоже пляшет, как наша барка.

Ӗненӗр мана: ҫав пӗчӗк ҫын хӑй мӗн тӑвас тенине тӑватех вара.
И поверьте: в конце концов этот маленький человек сделает все, чего хочет.

— О, синьор, ҫын пӗчӗк вӑл, анчах ун ӗҫлес кӑмӑлӗ пысӑк пулсан — никам ҫӗнтереймест ӑна!
— О, синьор, маленький человек, когда он хочет работать, — непобедимая сила!

Ҫав тӑвӑн эпир касса ҫурнӑ пысӑк ҫӑварне, ирхине, хӗвел тухнӑ вӑхӑтра, пӗчӗк ҫынсем кӗре-кӗре кайнине, ҫӗр айне кӗрекенсем хыҫӗнчен хӗвел салхуллӑн пӑхса юлнине курас пулать, — унта машинӑсем, тӑвӑн тӗксӗм сӑнарӗ, ҫав тарӑн шӑтӑкра шӑв-шав кӗрлесе янӑраса тӑрать, ҫӗре кисрентернӗ сасӑ, ӑссӑр ҫын ахӑлтатнӑ евӗр, ахӑрса каять.
Надо видеть черный зев, прорезанный нами, маленьких людей, входящих в него утром, на восходе солнца, а солнце смотрит печально вслед уходящим в недра земли, — надо видеть машины, угрюмое лицо горы, слышать темный гул глубоко в ней и эхо взрывов, точно хохот безумного.

Пуҫне усса, тӗлӗрсе пыракан абхазец пирӗн тӗлтен лашине уттарса иртрӗ; пӗчӗк лаши, питӗ шӑнӑрлӑскер, хӑлхисене тӑратса, ҫаврака хура куҫӗпе пирӗн еннелле пӑхрӗ те — тулхӑрса илчӗ; ҫӑмламас ҫӗлӗк тӑхӑннӑ юланутҫи те пуҫне кӑртах ҫӗклесе пирӗн еннелле пӑхрӗ, унтан каллех пуҫне усрӗ.
Дремля, свесив голову на грудь, шагом проехал абхазец; маленькая лошадка, вся из сухожилий, прядая ушами, покосилась на нас круглым черным глазом — фыркнула, всадник сторожко взметнул башкой, в мохнатой меховой шапке, тоже взглянул в нашу сторону и снова опустил голову.

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

— В-вӑй… ҫук… кӗсьере пӗчӗк хӑю татки… кӑвапа вӗҫне ҫыхма…
— Н-не… силушки… тесемочка кармани… перевязать пупочек…

Сарӑхнӑ лавровишня ҫулҫисем шурӑ кӑпӑклӑ Кодор шывӗнче пӗчӗк ҫеҫ ҫивӗч лосось-пулӑсем евӗр ҫаврӑнса, пӗтӗрӗнсе ишеҫҫӗ; эпӗ шыв хӗрринчи вӗтӗ чул ҫинче шухӑшласа ларатӑп: чайкӑсемпе баклансем те ҫав ҫулҫӑсене пулӑ теҫҫӗ пулас та — йӑнӑшаҫҫӗ, акӑ мӗншӗн вӗсем сылтӑм енче, лере, тинӗс хумӗсем ҫырана ҫапӑннӑ тӗлте, кӳренсе кӑшкӑраҫҫӗ.
В белой пене Кодора кружились, мелькали желтые листья лавровишни, точно маленькие, проворные лососи, я сидел на камнях над рекой и думал, что, наверное, чайки и бакланы тоже принимают листья за рыбу и — обманываются, вот почему они так обиженно кричат, там, направо, за деревьями, где плещет море.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика