Поиск

Шырав ĕçĕ:

Пӗчӗк сăмах пирĕн базăра пур.

Пӗчӗк (тĕпĕ: пӗчӗк) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Зина канлӗн карӑнкаласа, йӑл кулса пӗчӗк пӳлӗмрен тухрӗ.
Зина, потягиваясь и улыбаясь, вышла из маленькой комнаты.

Экзаменсем // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Тёма, кӗнекисене илчӗ те, пӗчӗк пӳлӗме тухрӗ, тухтар вара, ватӑ Карташев патне кабинетне кӗрсе кайрӗ.
Тёма забрал книги и отправился в маленькую комнатку, а доктор ушел в кабинет к старику Карташеву.

Часах ӑна ҫывӑрма вырттарчӗҫ, вара вӑл, порошоксем пулӑшнипе, пӗчӗк ачасен тарӑн ыйхипе ҫывӑрса та кайрӗ.
Его сейчас же уложили, и, под влиянием порошков, он заснул крепким детским сном.

Уншӑн ӑна Данилов, хӑйне пысӑка хурса, «пӗчӗк ача» тесе чӗнет вара.
За это Данилов снисходительно называл его «мальчишкой».

Америкӑна кайни // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Унӑн пӗчӗк кимӗ ҫине ларса тухса, тин тискеррӗн алхасса кайнӑ тинӗспе тавлашса пӑхас килет; урнӑ титан пек тинӗс, хӑйӗн урнӑ хумӗсене ҫыран хӗрринелле инҫете илсе тухса ыткӑнтарнӑ самантра Данилов чӗринче, тинӗспе ӑмӑртса, вӑйсене виҫсе пӑхас килнӗ туйӑм, халиччен курманнине курса пӑхас килнӗ туйӑм ҫӗкленет.
В нем подымалась неизведанная страсть в утлой лодке померяться силами с рассвирепевшим морем, когда оно, взбешенное, как титан, швыряло далеко на берег свои бешеные волны.

Ун пек чухне вӑл, ҫынсем пӗчӗк ҫеҫ чипер ачасене юратнӑ пекех, тинӗсе юратать.
Он любил тогда море, как любят маленьких хорошеньких детей.

Класс алӑкне касса шӑтарса тунӑ ҫаврашкан пӗчӗк кантӑкӗ витӗр тахӑшӗн куҫӗ пырса пӑхрӗ.
В маленькое, круглое окошко класса, проделанное в дверях, заглянул чей-то глаз.

Элекҫӗ // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Амӑшӗн ӳкерчӗкне Иванов хӑйӗн кӑкӑрӗ ҫинче, пӗчӗк медальон ӑшӗнче ҫакса ҫӳрет.
Он на груди в маленьком медальоне носит ее портрет.

Иванов // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

Иванов хӑйӗн юратнӑ ҫыннисемпе кирек хӑҫан та ырӑ кӑмӑллӑ, пачах тӑлӑх ача иккен, вӑл пуян хурӑнташӗсем патӗнче — ҫӗр улпучӗсем патӗнче пурӑнать, анчах ӑна темле пурте маннӑ темелле, вӑл пӗтӗм хваттертен аякра, шӑпах кухня ҫывӑхӗнчи пӗчӗк ҫеҫ пӳлӗме вырнаҫнӑ.
Добрый, кроткий с теми, кого он любил, Иванов был круглый сирота, жил у богатых родственников, помещиков, но как-то заброшенно, в стороне от всей квартиры, в маленькой, возле самой кухни, комнатке.

Пӗчӗк ушкӑн савӑнӑҫлӑн кулса ярать.
Маленькая компания весело хохочет.

Ӗҫри кунсем // Уйӑп Мишши. Гарин-Михайловский Н.Г. Тёмӑн ача чухнехи пурнӑҫӗ: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 164 с. — 3–157 с.

— Тёма, пӗчӗк сӗтел умне Зинӑна тӳртӗн ҫаврӑнса лар та уроксем туса пӗтермесӗр вырӑнӑнтан ан хускал, ҫаврӑнса пӑхма та ан хӑйнӑ пултӑр.
— Тёма, садись за маленький столик спиною к Зине и не смей вставать и поворачиваться, пока не кончишь уроков.

Зина тахҫанах уроксем хатӗрлесе ларать, Тёма хӑйне кирлӗ тетрадьне ҫаплах ниҫта та тупаймасть-ха: Шӑллӗпе аппӑшӗ яланах пӗчӗк пӳлӗмре, амӑшӗн куҫӗ умӗнче вӗренсе лараҫҫӗ, амӑшӗ вара, вӑл хушӑра, вӗсенчен аяккарах кресла пукан ҫине кайса ларса мӗн те пулин вуланипе вӑхӑтне кӗскетет.
Зина давно уже сидела за уроками, а Тёма все никак не мог найти нужной ему тетради: Брат и сестра занимались в маленькой комнатке, всегда под непосредственным наблюдением матери, которая обыкновенно в это время что-нибудь читала, сидя поодаль в кресле.

Хальхи сирӗн гимназийӗр вара, мана вӑл суд ӗҫне аса илтерет: унта председателӗ те, прокурорӗ те, яланах айӑпланаканни те пур, анчах ҫав пӗчӗк айӑпланаканне хӳтӗлекенни, хӑй пӗчӗккӗ пулнӑ пирки уйрӑмах хӳтӗлӗх ыйтаканскере, хӳтӗлекенни ҫеҫ ҫук.
А в теперешнем виде ваша гимназия мне напоминает суд, в котором есть и председатель, и прокурор, и постоянный подсудимый и только нет защитника этого маленького и, потому что маленького, особенно нуждающегося в защитнике подсудимого…

— … эсир ачасене мӗнпе хӑвӑр енне ҫавӑрни ҫинчен, вӗсен чӗрисем патне мӗнле аслӑ ҫул уҫма пултарни ҫинчен каламасӑр тӳссе тӑма пултараймастӑп: эсир ача-пӑча хӑйне хӑй этем тивӗҫне хунине хисеплетӗр; унӑн пӗчӗк тивӗҫӗ сирӗншӗн хӑвӑр тивӗҫлӗхӗр пекех хаклӑ пулнине пӗлет вӑл.
чем вы влияете на детей и чем получаете широкий доступ к их сердцам: вы щадите чувство собственного достоинства ребенка; он знает, что его маленькое самолюбие вам так же дорого, как и ваше собственное.

Ситцӑран карса тунӑ чаршав хыҫӗнче чаплӑ мар кровать ларать, унтан пӗчӗк банкӑсем хунӑ пысӑк мар сӗтел те эрешлесе тунӑ хитре туфлисем пур.
За ситцевыми ширмами стояла простая кровать, столик с баночками, вышитые красивые туфли.

Вӑл е учителӗн ватӑ амӑшӗ ҫине, — хура платьеллӗ, куҫӗсем путса аннӑ пӗчӗк те хыткан хӗрарӑм ҫине, хӑй ҫинелле ачашшӑн та хапӑл тусах пӑхса ларакан шурӑ сӑн-питлӗ, хуп-хура куҫлӑ, ҫӳллӗ ырханкка хӗр ҫине пӑха-пӑха илет.
Он посматривал то на старушку — мать его, маленькую, худенькую женщину в черном платье, с зеленым зонтиком на глазах, то на высокую, худую девушку с белым лицом и черненькими глазками, ласково и приветливо посматривавших на Тёму.

Тёма ӑшӑ та тап-таса пӳрт ӑшне кӗрсе тӑрать, тирпейлӗ хуҫа майри урайне те кӑмакине тислӗклӗ тӑмпа шӑлса якатнӑ; сарӑ, таса урайӗ ҫине, шурӑ стенасем ҫине, пӗчӗк кантӑк карӑмӗсем ҫине тата кӑпӑшка Кейзеровнӑн тӗксӗмленнӗ сӑнӗ ҫине пӑхса ҫаврӑнать те, хӑйне мӗн каласса кӗтет.
Тёма входит в теплую, чистую избу, вдыхает в себя знакомый запах глины с навозом, которой заботливая хозяйка смазывает пол и печку, скользит глазами по желтому чистому полу, белым стенам, маленьким занавесочкам, потемневшему лицу рыхлой Кейзеровны и ждет.

Томылин, пӗчӗк пружина ҫине пусрӗ те, ҫӗлене ҫӑварне картарчӗ.
Томылин нажал пружинку, и змея открыла рот.

Хайхискер, урса кайнипе чӗтреве ерсе, Борис Борисович хӑйӗн пӗчӗк чышкине ҫӗклерӗ те, хӑй епле пӑвассине туса кӑтартрӗ.
И, дрожа от бешенства, Борис Борисович поднял свой кулачок и показал, как будет душить.

— Санӑн шухӑшупа тата эсӗ янахран та ҫапӑн та, ҫавӑншӑн сан аллӑна чуптумалла мар-и? — тет Корнев, чӗрнисене кӑшласа, Тёма ҫине хӑйӗн пӗчӗк куҫӗсемпе шӑтарас пек пӑхса.
— А по-твоему, ты будешь по морде бить, а тебе ручки за это целовать? — грызя ногти и впиваясь своими маленькими глазами в Тёму, ядовито-спокойно спросил Корнев.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика