Поиск

Воропаев

Куҫӗсене ҫӗрелле антарчӗ те, Лена ун ҫине пӑха-пӑха илсе, Воропаев шӳт тунипе туманнине тӗрӗслерӗ, нимӗн те чӗнмерӗ.
Опустив глаза, Лена изредка быстро взглядывала на него, проверяя, не шутит ли Воропаев, и ничего не ответила.

Лена ҫуран килнине чухласа илчӗ те, Воропаев ӑна урӑх тытса тӑрас темерӗ.
Воропаев, догадываясь, что Лена пришла пешком, не стал дольше удерживать ее.

Вӗсем татах Воропаев сывлӑхӗ ҫинчен, ҫурт ҫинчен, ҫанталӑк улшӑнмасӑр тӑни ҫинчен калаҫрӗҫ.
Они еще поговорили о здоровье Воропаева, о доме, о том, как устойчивы погоды.

Воропаев ӑна вӑйпах тытса чарчӗ.
Воропаев удержал ее силой.

Воропаев ӑна темӗн хирӗҫлесшӗн пулчӗ, анчах Лена ӑна тытса чарчӗ.
Воропаев хотел что-то возразить ей, но она удержала его.

Вӑл пуҫласа хӑйӗн кӑмӑллӑ куҫӗсемпе Воропаев ҫине пӑхса илчӗ.
И тогда она впервые подняла на Воропаев свои внимательные глаза.

— Ӗҫсем нумай-им? — ыйтрӗ Воропаев, калаҫӑва ӑна ыраттарма пултаракан ыйтусенчен аяккалла пӑрса ярас тесе.
— Работы много? — спросил Воропаев, чтобы увести разговор в сторону от вопросов, которые могли причинить ей боль.

Лена килкартине, ҫурта тата Воропаев Цимбал кӗрӗкӗ айӗнче выртакан топчана интересленсе пӑхса ҫаврӑнчӗ.
Лена с интересом оглядела двор, хату, топчан, на котором под Цимбаловой шубой лежал Воропаев.

Воропаев кӑвайт умӗнче ирттернӗ каҫа, ҫуртсем валеҫнине тата хӑрах алӑсӑр илемлӗ ҫӳллӗ ҫынна аса илчӗ.
Воропаев вспомнил ночь у костра, дележ домов и высокого красавца без руки.

Лена ответлеме ӗлкӗричченех, Воропаев ҫакна ӑнланчӗ: Лена кунта килни ҫинчен амӑшӗ те пӗлмест иккен.
И не успела Лена ответить, Воропаев понял, что и мать не знает о ее поездке.

— Мӗнле унта Корытов, ятлаҫмасть-и? — ыйтрӗ Воропаев, Лена малалла калаҫма именнине туйса.
— Что там Корытов, не ругается? — выручая Лену, спросил Воропаев.

Кайран Лена хӗрелсе кайрӗ те ӑна ҫӗре хучӗ, Воропаев ҫине пӑхма хӑймасӑр, унӑн койки хӗррине ларчӗ.
Потом Лена, покраснев, опустила его наземь и без приглашения присела на краешек топчана, не решаясь взглянуть на Воропаева.

Воропаев, ана чӗнсе сасӑ пачӗ, лешӗ картах сикрӗ.
Когда Воропаев окликнул ее, вздрогнула.

Воропаев хӑй топчанӗ ҫинчен ӑна сӑнаса выртнине сисмест пулин те, Лена именнӗ, вӑтаннӑ сӑнлӑ.
Лицо ее — в тот момент, когда она еще не знала, что Воропаев уже заметил ее и разглядывает со своего топчана, — выражало смущение.

Лена: «Воропаев полковнике епле шыраса тупма пулать», тесе ыйтрӗ, вӑл ӑҫта пурӑннине пӗлчӗ те, шӑппӑн-шӑппӑн утса, Цимбал килкартине кӗчӗ.
Лена расспрашивала, как найти полковника Воропаева, и, узнав, где он обретается, неслышными шагами вошла во двор Цимбаловой хаты.

Пӗррехинче Воропаев унӑн лӑпкӑ сассине илтрӗ, анчах вӑл нимӗн чухлӗ те тӗлӗнмерӗ.
Воропаев нисколько не был удивлен, когда однажды услышал ее негромкий голос.

Воропаев Лена ҫинчен нимӗн чухлӗ те ӗмӗтленмест.
Воропаев не имел на нее никаких видов.

Воропаев, паллах, ӗҫлеме пуҫланӑ санаторисенчен пӗрне вырнаҫма пултарнӑ пулӗччӗ, анчах чирлесе выртасси уншӑн питӗ йывӑр пек туйӑнчӗ, тата Сережа та каллех унран инҫетре пулать.
Воропаев мог бы, конечно, устроиться в одном из уже открытых санаториев, но быть на положении больного казалось невыносимым, да в этом случае Сережка опять остался бы вдали от него.

Воропаев хӑйӗн пурнӑҫне йӑвашлатмасть те халӗ, мухтамасть те.
Воропаев не идеализировал своего положения.