Поиск

Шырав ĕçĕ:

Мучи сăмах пирĕн базăра пур.

Мучи (тĕпĕ: мучи) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Гриценко мучи тинкерсерех пӑхнӑ пулсан, сарайран икӗ «летучая мышь» хунар тата стена ҫинче ҫакӑнса тӑракан кӗпе ҫакмалли кантра ҫыххи ҫухалнине асӑрханӑ пулӗччӗ.
Но если бы дядя Гриценко пригляделся повнимательнее, он заметил бы, что из сарая исчезли также два фонаря «летучая мышь» и большой моток толстых бельевых веревок, обычно висевших на стене.

Иккӗмӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Гриценко мучи хӑй тухса ачасене кӑшкӑрчӗ, килкарти тавра шыраса тухрӗ, сарая та кӗрсе пӑхрӗ.
Вышел сам дядя Гриценко, покричал мальчиков, обошел двор, заглянул и в сарай.

— Иван мучи кимӗ илес тет.
— Дядя Ваня лодку обещал взять…

Часах Гриценко мучи те ҫӗр айӗнчен тухрӗ.
Вскоре вылез из-под земли и дядя Гриценко.

Пӗрремӗш сыпӑк // Тани Юн. Лев Кассиль. Кӗҫӗн ывӑл урамӗ: повесть. Тани Юн куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР Государство Издательстви, 1953.

Гриценко мучи вӗренне йӑлмакласа пысӑк чултан ҫаклатрӗ те тепӗр вӗҫне пиҫиххи хыҫне чикрӗ, унтан карӑннӑ вӗрен тӑрӑх тыта-тыта, умне шахтеркӑпа ҫутатса, шӑтӑка анма пуҫларӗ.
Дядя Гриценко обвязал веревкой большой камень, один конец с большим мотком пропустил себе за пояс и, перехватывая туго натянувшуюся веревку, стал опускаться в провал, светя перед собой шахтеркой.

— Эсӗ мӗн ыйтнине кала, мана ан тӗпче! — ҫилленчӗ Гриценко мучи.
— Ты отвечай, что спрашивают, а меня уж не пытай! — рассердился дядя Гриценко.

Эсӗ-и, мучи? — илтӗнчӗ аялтан.
Это вы, дядя, да? — раздалось снизу.

— Ӑҫта эс, эсрел ҫури? — кӑшкӑрчӗ Гриценко мучи шӑтӑкалла.
— Где ты, шутенок? — крикнул дядя Гриценко в провал.

Гриценко мучи карбитлӑ лампа — шахтерка тата вӑрӑм вӗрен илчӗ те Ваня, Валя тата Евдокия Тимофеевнӑпа пӗрле ишӗлсе аннӑ шурф патне кайрӗ.
Вооружившись карбидной лампочкой-шахтеркой, заправив ее, прихватив длинную веревку, дядя Гриценко в сопровождении Вани, Вали и Евдокии Тимофеевны отправился к обвалившемуся шурфу.

Анчах паян вырсарникун, чул хӑпартакан машина ӗҫлемен; пӗр пуҫтах ачашӑнах управленинче шав кӑларма Гриценко мучи именчӗ.
Но день был воскресный, клеть подъемника не действовала, а поднимать шум на все управление каменоломен из-за одного озорника дяде Гриценко было совестно.

— Пӑрах-ха эс хӑвӑн ӗнӳне! — кӑшкӑрса ячӗ Гриценко мучи.
— Да цыц ты со своей коровой! — закричал дядя Гриценко.

— Ой, анне, мучи!..
— Ой, мама, дядя!..

Ытларах тытса таврӑнсан, ҫинӗ чух пурте ӑнӑҫлӑ пулӑҫсене мухтанӑ; хӑй пулӑҫ пулнӑ Гриценко мучи: «Ну, ну, пулӑҫсем, ҫемьене тӑрантаракансем… Чӗлхӳсемпе ан палкӑр, чӑмлӑр икӗ енпе, пырӑрсене шӑмӑ ан лартӑр», тенӗ те, пулӑҫсене сӑмсисенчен хуллен кашӑкпа шакканӑ.
И, когда был хороший улов, все ели да похваливали удачливых рыболовов, а дядя Гриценко, сам бывший рыбак, говорил: — Ну, ну, рыбаки, питатели семейства!.. Языком не болтай, жуй на оба бока, костями не давись! — и легонько стукал ложкой по носам рыболовов.

Му-сань мучи ҫырана тухрӗ, Ай-гу та хыҫранах сиксе анчӗ.
Дядюшка My Третий спрыгнул на берег, за ним сошла Ай-гу.