Поиск

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Тӗрӗслеве корпус командирӗ — тӗпкӗчлӗ хастар генерал, тӗнчери ҫар литературинче карлистсен вӑрҫи тата французсемпе пруссен 1870 ҫулхи кампанийӗ ҫинчен ҫырнисемпе палӑрнӑскер, вӗсенче вӑл волонтер пулса хутшӑннӑ — ирттерессине малтанах пӗлсе тӑнӑ пулас ҫав.
Стало наверно известным, что смотр будет производить командир корпуса, взыскательный боевой генерал, известный в мировой военной литературе своими записками о войне карлистов и о франко-прусской кампании 1870 года, в которых он участвовал в качестве волонтера.

VI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Хӑйсен ӑшӗнче халичченех пытарса усранӑ ҫӗршер япалана ҫийӗнчех ӑнланса илчӗҫ те, паянхи пӗтӗм калаҫӑвӗ вара вӗсен сасартӑк, трагедилле пек, темле уйрӑм, тарӑн пӗлтерешлӗ пулса тӑчӗ.
Они сразу поняли сотню вещей, которые до сих пор таили про себя, и весь их сегодняшний разговор принял вдруг какой-то особый, глубокий, точно трагический смысл.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Кайран мӗн пулса иртрӗ вара? — йывӑррӑн ыйтрӗ Ромашов.
— Что же было потом? — с трудом спросил Ромашов.

Унтан — кур — хӗрӗ, асӑрхаман пек пулса, ҫав-ҫавах чӳречерен пӑхса, аллине стойка ҫинче мантарнӑ хӑварнӑ, лешне ҫакӑ кӑна кирлӗ: вӑл ӑна хӑй аллине илет те тытӑнать вара пӳрне хыҫҫӑн пӳрне суйлама.
А потом она, как будто незаметно, все поглядывая в окошечко, глядь — и забудет руку на стойке, а он возьмет ее в свои руки и перебирает палец за пальцем.

Анчах ҫапах та ҫак ӑссӑрлӑх пылак, сӗтеклӗ маншӑн, ҫӑва тӗпне кайтӑринех леш… хӑтаруллӑ перекетлӗх, ҫӑва тӗпне вӑркӑнтӑринех унпала пӗрле, ҫӗр вунӑ ҫул пурӑнса та вӑрӑм ӗмӗрӗн сайра тӗслӗхӗ пулса, хаҫатри вак-тӗвек хыпар шутне лекес текен ухмахла шанӑҫ…
Но все-таки это безумие сладко мне, и… к черту спасительная бережливость и вместе с ней к черту дурацкая надежда прожить до ста десяти лет и попасть в газетную смесь, как редкий пример долговечия…

Унашкал чухне эпӗ выҫӑ та хӑравҫӑ вӑтамлӑхпа хутӑшса пӗрлешетӗп, хамшӑн хам та киревсӗр, кичем, ытла тӑнлӑ та шутлавлӑ пулса каятӑн.
Я сливаюсь тогда с голодной, трусливой серединой и бываю пошл, скучен самому себе, благоразумен и рассудителен.

Эсир ӑнланатӑр-и, эпӗ ӑна пит уҫӑмлӑн каланӑ: тӗрлӗ кирлӗмарлӑх пулса ан кайтӑр тесен, малтанах татӑлса хурар, тӳлеве…
Вы понимаете, я ему ясно говорил: во избежание недоразумений условимся, чтобы плата…

Каҫ тата тӗттӗмрех, тата хурарах та ӑшӑрах пулса кайнӑн туйӑнчӗ.
Ночь стала точно еще гуще, еще чернее и теплее.

Унтан тӗлӗнмелле пулса тӑрать вара мана ҫакӑн хыҫҫӑн: ара, куна эпӗ калаҫатӑп-ҫке, эпӗ пурӑнатӑп, эпӗ шухӑшлатӑп.
И тогда мне делается удивительно, что это я говорю, что я живу, что я думаю.

IV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вара мана сасартӑк пӗр самантлӑха ним ӑнланмалла мар, пач ӑнланмалла мар пулса каять; калӑн, ман таврашра пӗтӗмпех ҫӗтсе, ҫухалса пӗтнӗ, нимӗскер те юлман.
И вдруг на один момент мне сделается так странно, странно, как будто бы все вокруг меня исчезло.

Ман шутпа, темле ухмахла ӗҫ пулса тухнӑ.
По-моему, вышло что-то нелепое.

Кунта юлтӑн иккен — пӗл: йӑлт анса лартӑн, полк дами пулса тӑтӑн, сирӗн тискерле каҫӑрсене ҫӳресси пуҫланать, элеклесси, интригӑсемпе аппаланасси те тӗрлӗрен талӑклӑхсемпе прогоннӑйсем тӗлӗшпе тарӑхасси… темиҫе пусшӑн!.. — пррр… хӗрарӑм тус-юлташусемпе черетӗн-черетӗн ҫав йӗрӗнӗҫ «бал» пеккисем тӑва-тӑва ирттересси, винт вылясси…
Остаться здесь — это значит опуститься, стать полковой дамой, ходить на ваши дикие вечера, сплетничать, интриговать и злиться по поводу разных суточных и прогонных… каких-то грошей!.. бррр… устраивать поочередно с приятельницами эти пошлые «балки», играть в винт…

Вара вӑл сасартӑк, пӗтӗмӗшпех ҫӗкленсе-хӑпартланса, итлемешкӗн нимӗн те ан чӑрмантартӑр тенӗн, подпоручик аллинчен ҫиппе те пулин кӑларса илсе, хӑйӗн хальхи пурнӑҫӗнче чи кӑсӑкки, чи тӗппи мӗн пулса тӑни ҫинчен хӗрӳленсех калама тытӑнчӗ:
И вдруг, вся оживившись, отнимая из рук подпоручика нитку как бы для того, чтобы его ничто не развлекало, она страстно заговорила о том, что составляло весь интерес, всю главную суть ее теперешней жизни.

Хаваслӑн та ирӗклӗн каласшӑнччӗ вӑл ҫакна, анчах унӑн, хай те ҫийӗнчех сисрӗ-ха, килпетсӗррӗн те тӳсмелле мар вырӑнсӑррӑн пулса тухрӗ.
Он сказал это, думая, что у него выйдет весело и развязно, но вышло неловко и, как ему тотчас же показалось, страшно неестественно.

Пӗр минутлӑха ӑна намӑс пулса кайрӗ.
На одну минуту ему стало совестно.

Ӑна ҫавӑнтах хаваслӑ та канӑҫлӑ пулса тӑчӗ.
И ему сразу стало весело и спокойно:

III // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫырӑва вӑл ҫилӗллӗ киленӗҫпелен тытса ҫурмалла чарлаттарчӗ, унтан хуҫлатрӗ те тӑватта пайларӗ, унтан татах, татах, юлашкинчен, аллисем ҫурайми пулса ҫитсен, шӑлӗсене хыттӑн хӗссе лартса та ейӗлтерсе, татӑксене сӗтел айне вӑркӑнтарчӗ.
Он со злобным наслаждением разорвал письмо пополам, потом сложил и разорвал на четыре части, и еще, и еще, и когда, наконец, рукам стало трудно рвать, бросил клочки под стол, крепко стиснув и оскалив зубы.

Хӑй калавне вӑл кашни хутӗнчех ҫӗнӗрен ҫӗнӗ хушусем кӗрте-кӗрте лартатчӗ те, юлашкинчен вара унӑн темле акӑш-макӑш тӗлӗнӳллӗ, шанса пӗтерме ҫук айванла та чӑн-чӑннипех кулӑшла юмах пулса каятчӗ, ку ӗнтӗ, паллах, Ромашовпа ун патне килсе ҫӳрекен подпоручиксене ниепле те килӗшмесӗр тӑма пултарайман.
А так как с каждым новым разом он вносил в свой рассказ все новые и новые подробности, то в конце концов у него получилась какая-то фантастическая, невероятно нелепая и вправду смешная сказка, весьма занимавшая Ромашова и приходивших к нему подпоручиков.

Тупа сӑмахӗсене православнӑйсене — священник, католиксене — ксендз, еврейсене — раввин, пастор ҫуккине пула, протестантсене — Диц штабс-капитан та магометансене — Бек-Агамалов вуласа панӑ иккен те, шап ҫавӑн чухне Гайнанпа пач уйрӑм истори пулса иртнӗ.
В то время когда формулу присяги читал православным — священник, католикам — ксендз, евреям — раввин, протестантам, за неимением пастора — штабс-капитан Диц, а магометанам — поручик Бек-Агамалов, — с Гайнаном была совсем особая история.

Офицерпа тиншӗк хушшинче тахҫантанпах ӗнтӗ ансат та пӗр-пӗрне шанакан хутшӑнусем, пӑртак юратуллӑ фамильярлӑх та пурччӗ-ха кунта, пулса кайнӑ.
Между офицером и денщиком давно уже установились простые, доверчивые, даже несколько любовно-фамильярные отношения.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика