Поиск

Шырав ĕçĕ:

темӗнле сăмах пирĕн базăра пур.

темӗнле (тĕпĕ: темӗнле) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Петр ним хускалмасӑр, шухӑшлӑн ларать; унӑн пӗтӗм кӳлепийӗ йывӑрланнӑн туйӑнать, вӑл хӗрӗн асӗнче темӗнле тӗксӗм пӑнчӑ пек тӑрса юлчӗ.
Петр сидел неподвижный, задумчивый; вся его фигура казалась отяжелевшей и осталась в ее памяти мрачным пятном.

VI // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Вӑл хӑйӗн куҫӗ умӗнче темӗнле тӗттӗм стена икке сирӗлсе, анлӑ та вӗресе тӑракан тӗнчен инҫетри пуласлӑхӗ ҫав хушӑк витӗр йӑлтлатса илнӗн туйӑннӑ пирки хӑраса ӳкрӗ.
Она испугалась оттого, что перед ее глазами будто раздвинулась темная стена, и в этот просвет блеснули далекие перспективы обширного, кипучего и деятельного мира.

Илӗртӳллӗ тӗлӗнтермӗшсемпе тулли пуласлӑха ҫапла ӗненнинче темӗнле уйрӑмах савӑнтаракан вӑй, пурнӑҫри хӑнӑхусенчен тухса тӑракан никам ҫӗнтерейми вӑй пулнӑ…
Выла в этой вере в будущее с его чудесами какая-то особенная чарующая сила, почти неодолимая сила привычки…

Ҫамрӑк хӗрпе Макҫӑм хушшинче темӗнле кӗрешӳ пуҫланса кайнӑ тейӗн, вӗсем иккӗшӗ те хӑйсен карчӗсене тӗплӗн пытарса, халлӗхе пӗрне-пӗри сӑнаҫҫӗ кӑна-ха.
Казалось, между ним и молодою девушкой завязывалась какая-то борьба, и оба они еще только изучали противника, тщательно скрывая свои карты.

V // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ҫакна йӑлтах Макҫӑм та асӑрханине хӗрарӑмсем туйнӑ, анчах ку — старикӗн темӗнле хӑйне май планӗпе ҫыхӑнса тӑнӑ пулмалла, тенӗ вӗсем.
Женщины видели, что Максим тоже замечает все это, но это входит в какие-то планы старика.

Ҫав шӑплӑхра кунта темӗнле пит пысӑк ӗҫ пулса иртрӗ тесе хӑех йышӑнни илтӗнсе тӑнӑн туйӑнать.
В ней слышалось как будто признание, что здесь произошло что-то особенно важное.

Хӑнасем тухса кайсан, усадьбӑра шӑпӑртах пулчӗ, анчах ҫак шӑплӑх суккӑршӑн темӗнле уйрӑмах ӑнланмалла мар пек, халичченхи пек мар та питӗ тӗлӗнтермӗшле туйӑнчӗ.
С отъездом гостей в усадьбе все стихло, но эта тишина показалась слепому какою-то особенной, необычной и странной.

Малтанах вӑл вӗсене темӗнле савӑнса-хавхаланса итлерӗ, анчах часах хӑех сисрӗ: ҫав шавлӑ та чӗрӗ хум ун айккипе иртсе каять, ҫав хумӑн суккӑрпа ним ӗҫ те ҫук.
Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он не мог не заметить, что эта живая волна катится мимо него, что ей до него нет дела.

Амӑшӗ хӑех курать: ывӑлӗн ҫӳллӗ хӳмепе карталанса тӑракан чунӗ темӗнле тухатнӑ ыйӑхпа тӗлӗрет; чӑн-чӑн ыйӑхпа мар пулин те — лӑпкӑ ыйӑхпа.
Мать видела, что огражденная будто стеной душа ее сына дремлет в каком-то заколдованном полусне, искусственном, но спокойном.

I // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Ҫакӑ пурте ун умне темӗнле асамлӑ сӗм тӗттӗмлӗх витӗр юрӑ евӗр, былина пек, юмах майлӑн тухса тӑнӑ.
И все это рисовалось ему сквозь какую-то волшебную дымку, как песня, как былина, как сказка.

Анчах усадьбӑн яланхилле ырӑ та кичем тӗттӗмлӗхре, темӗнле тӗтреллӗ, ачашласа ыйӑха яракан, чуна лӑплантаракан шухӑшсем ҫуратса, ватӑ садӑн пӑшӑлти ҫепӗҫлӗхӗпе ҫеҫ шавласа тӑнӑ.
Но знакомая добрая и скучная тьма усадьбы шумела только ласковым шепотом старого сада, навевая смутную, баюкающую, успокоительную думу.

Ҫутҫанталӑк ӑна кунта татса пама ҫук нимӗнле уҫӑмлӑ ыйтусемпе те кансӗрлемен; ҫав ҫил кунта тӳрех унӑн чунне варкӑшса кӗрсе вырнаҫнӑ, курӑк та, шӑппӑн пӑшӑлтатса, темӗнле шеллевлӗ сӑмахсем каланӑн туйӑннӑ ӑна, вара, ҫамрӑкӑн чунӗ таврари ҫутҫанталӑкӑн лӑпкӑ кӗввипе ӗнерӗнсен, унӑн ӑшӑ ачашлӑхӗпе ҫемҫелсе кайсан, хӑйӗн кӑкӑрне темӗн тулса пӗтӗм ӳт-пӳ тӑрӑх сарӑлнине туятчӗ вӑл.
Тут она не тревожила его никакими определенными и неразрешимыми вопросами; тут этот ветер вливался ему прямо в душу, а трава, казалось, шептала ему тихие слова сожаления, и, когда душа юноши, настроившись в лад с окружающею тихою гармонией, размягчалась от теплой ласки природы, он чувствовал, как что-то подымается в груди, прибывая и разливаясь по всему его существу.

Ҫеҫенхирти пӗр-пӗр улӑп тӑпри ҫине улӑхса е шыв хӗрринчи тӗмеске ҫине, е тата, ялан хӑнӑхнӑ чӑнкӑ ҫыран хӗррине кайса ларатчӗ те вӑл, ҫулҫӑсем чӑштӑртатнипе курӑксем пӑшӑлтатнине е ҫеҫенхир ҫилӗ темӗнле ассӑн сывланине кӑна итлетчӗ; Ҫакӑ пурте унӑн чӗринчи кӑмӑл-туйӑмӗпе уйрӑмах лайӑх килӗшсе тӑратчӗ.
Усевшись где-нибудь на кургане в степи, или на холмике над рекой, или, наконец, на хорошо знакомом утесе, он слушал лишь шелест листьев да шепот травы или неопределенные вздохи степного ветра; Все это особенным образом гармонировало с глубиной его душевного настроения.

Таврара мӗнпур кулӑшли, хавасли, шӳтли унӑн чӗри патне ҫитсех кайман; анчах уйрӑмах кӑнтӑр енчи ҫутҫанталӑкра илтӗнсе халӑх юррисенче палӑракан япаласенчен мӗн кӑна темӗнле тӗтреллӗ, ӑнланма ҫук салхуллӑ, мӗн сӑлтавсӑрах хуйӑха ярать, — ҫавсене унӑн чӗри питех те туллин туйса тӑнӑ.
Все смеющееся, веселое, отмеченное печатью юмора, было ему мало доступно; но зато все смутное, неопределенно-грустное и туманно-меланхолическое, что слышится в южной природе и отражается в народной песне, он улавливал с замечательною полнотой.

Ҫутта курнипе пуҫра ҫуралма пултаракан туйӑм, суккӑра йӑхранах юлнӑскер, хӑй пурнӑҫӗнче ҫутта пӗрре те курман ача пуҫӗнче темӗнле чунлӑ мӗлкесем пек, тепле ытла та асаплантарса, кӳлепесӗр, тӗтреллӗн тухса тӑнӑ.
Эти наследственные, но не тронутые в личной жизни «возможности» световых представлений вставали, точно призраки, в детской головке, бесформенные, неясные и темные, вызывая мучительные и смутные усилия.

IV // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Хӑйне хупӑрласа тӑракан шӑплӑхпа тӗттӗмлӗх витӗр ӑшра тем ҫитменнине, ҫавна ҫине тӑрсах тупмалла иккенне систерсе чарӑнми хӗтӗртекен темӗнле тӗтреллӗ туйӑм ҫӗкленнӗ, ун умне чӗре тӗпӗнче тӗлӗрекен, анчах ниепле те ҫул тупайман вӑйсене пӗлес килнӗ туртӑм тухса тӑнӑ.
Среди тишины и мрака, его окружавших, вставало смутное неумолкающее сознание какой-то потребности, искавшей удовлетворения, являлось стремление оформить дремлющие в душевной глубине, не находившие исхода силы.

Ҫавӑнпа пӗрлех вӑл, хӑйӗн тенкелӗ ҫинчен кӑштах пӗшкӗнсе, темӗнле сывмарла тимлӗн ачан питӗнчен пӑхса сӑнать.
Вместе с тем, слегка перегнувшись на своем стуле, она с болезненною внимательностью вглядывалась в лицо ребенка.

III // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

Пӗррехинче Макҫӑм, картишӗпе иртсе пынӑ чухне, ялан музыка урокӗсем иртекен гостинӑйра тахӑшӗ темӗнле ӑнланма хӗн музыка упражненийӗсемпе тӗрмешсе ларнине илтрӗ.
Однажды, проходя по двору, Максим услышал в гостиной, где обыкновенно происходили уроки музыки, какие-то странные музыкальные упражнения.

Ача чунӗ тӗпӗнче, унӑн чун-чӗри хӑй тӗллӗнех аталанса пынине таҫта шалтанах палӑртса тӑракан темӗнле паллӑ мар вӑй ӗҫлет иккен, вара Макҫӑмӑн, хӑйӗн педагогикӑлла ӗҫне хутшӑнакан пурнӑҫ процесӗн вӑрттӑнлӑхӗ умӗнче ирӗксӗрех кӑмӑллӑн чарӑнса тӑмалла пулнӑ.
Какая-то неведомая сила работала в глубине детской души, выдвигая из этой глубины неожиданные проявления самостоятельного душевного роста, и Максиму приходилось останавливаться с чувством благоговения перед таинственными процессами жизни, которые вмешивались таким образом в его педагогическую работу.

II // Степан Апаш. Короленко В.Г. Суккӑр музыкант: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 194 с.

— Суккӑр ачана эсир пачах хӗнеменни вӑл пит аван, — терӗ вӑл, темӗнле мӑн ҫын ачана ырласа каланӑ евӗрлӗ сасӑпа.
Сказала тоном снисходительного одобрения: — Это хорошо, что вы не бьете слепого мальчика.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика