Поиск

Якова

Якова вӑл йӗкӗлтемен, анчах ывӑлне яланах ашшӗ ун ҫине кӳрентермелле хӗрхенӳпе пӑхнӑн туйӑннӑ.
Якова он не дразнил, но сыну всегда казалось, что отец смотрит на него с обидной жалостью.

Унӑн арӑмӗ вылямалли япаласем пек пӗчӗк пӳллӗ пулнӑ, анчах унӑн пӗтӗм кӗлетки уйрӑмах темле палӑрса тӑнӑ, ҫавӑнпа та вӑл Якова чӑн-чӑн хӗрарӑм пек мар, Алексей тетӗшӗн юратнӑ сехечӗ ҫумне ҫыпӑҫтарнӑ, фарфортан тунӑ кӗлетке майлӑ туйӑнчӗ; вӑл кӗлеткен пӗчӗк пуҫӗ катӑлнӑччӗ те, ӑна кӑшт чалӑшрах ҫыпӑҫтарса хунӑччӗ; сехечӗ тӗкӗр лартмалли вырӑн ҫинче тӑнӑ та, статуэтка, ҫынсенчен пӑрӑнса, тӗкӗр ҫинелле пӑхнӑ.
Его жена была игрушечно маленьких размеров, но сделана как-то особенно отчётливо, и это придавало ей в глазах Якова вид не настоящей женщины, а сходство с фарфоровой фигуркой, прилепленной к любимым часам дяди Алексея; голова фигурки была отбита и приклеена несколько наискось; часы стояли на подзеркальнике, и статуэтка, отворотясь от людей, смотрела в зеркало.

Ку сӑмахсене пурне те Мирон итлекенсене тата хӑйне вӑл Государство думинче вырӑн йышӑнма тивӗҫлине ӗнентерме каланине Яков ӑнланнӑ, анчах ҫапах та пиччӗшӗн хаяр сӑмахӗсем Якова шиклентернӗ, вӑл хай ҫӗршер рабочисем хушшинче хӳтлӗхсӗр пулнине туйса тӑнине вӑйлатнӑ.
Яков понимал, что всё это говорится Мироном для того, чтоб убедить слушателей и себя в своём праве на место в Государственной думе, а всё-таки гневные речи брата оставляли у Якова осадок страха, усиливая сознание его личной беззащитности среди сотен рабочих.

Вӑл Якова яланах хула хӗрринче, Ватаракша урлӑ хывнӑ кӗпер патӗнче сыхланӑ, кӗтмен ҫӗртен ҫӗр айӗнчен тухса тӑнӑ та, ҫине тӑрсах, хӑйне тивӗҫлӗ пекех, хӑйӗн картузӗ ӑшнелле пӑхса, укҫа ыйтнӑ.
Он подстерегал Якова на окраине города, у мостика через Ватаракшу, внезапно вырастал из земли и настойчиво, как должного, просил денег, глядя в свою фуражку.

Унӑн тӗлсӗр пӑхакан куҫӗсем чарӑнса ларнӑ, сайра хутра кӑна ҫав пӑтранчӑк куҫсенче вӑл упӑшкин сывлӑхӗшӗн пӑшӑрханса пӑлханни, Миронран хӑрани тата лутра та самӑр, тӗреклӗ Якова курсан, юратса савӑнни палӑркаланӑ.
Её отупевшие глаза остановились, лишь изредка в их мутном взгляде вспыхивала тревога о здоровье мужа, страх пред Мироном и любовная радость при виде толстенького, солидного Якова.

Вӑл Тихона Носков ҫинчен акӑ мӗншӗн каласа пама шут турӗ: ҫав ҫын ҫинчен унӑн кама та пулин каласа памаллах пулнӑ; ун пирки шухӑшлани Якова таврара пулса иртекен ытти пур ӗҫсенчен те ытларах асаплантарнӑ.
Он решил сказать Тихону о Носкове потому, что необходимо было сказать кому-либо о этом человеке; мысль о нём угнетала Якова более, чем всё происходящее.

Мирон сӳннӗ пирусне пӑрахрӗ те, пуҫӗпе Якова хулпуҫҫинчен тӗксе, хуллен ӳлесе илчӗ:
Мирон, бросив погасшую папиросу, боднул Якова головою в плечо и тихонько провыл:

Ҫӗр варринче Якова амӑшӗ нӑшӑкласа вӑратрӗ:
Среди ночи Якова разбудила, всхлипывая, мать:

Унтан каллех хӗснӗ куҫӗсемпе Якова питрен тӳррӗн пӑхса, ӗнентерӳллӗ сасӑпа темле ӑнланмаллах мар япаласем ҫинчен калама тытӑнчӗ; унӑн сӑмахӗсем тӑрӑх ҫапла пулса тухнӑ: хӑйне ҫаратма тӑни ҫинчен полицие пӗлтерменнипе Яков саккунсӑр ӗҫ тунӑ, анчах халӗ ун ҫинчен пӗлтерме вӑхӑт иртнӗ ӗнтӗ.
И, снова глядя прищуренными глазами прямо в лицо Якова, внушительно начал говорить что-то не совсем понятное; выходило, что Яков поступил незаконно, скрыв от полиции попытку грабежа, но что теперь уж заявлять об этом поздно.