Поиск

Шырав ĕçĕ:

Ольгӑн (тĕпĕ: Ольга) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ольгӑн чӗри выртрӗ, ӑшӑнчӗ.
У ней сердце отошло, отогрелось.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Штольц, хирӗҫ чӗнес вырӑнне, Ольгӑн икӗ аллине те хытӑ чӑмӑртарӗ.
Он в ответ крепко пожал ей обе руки.

Анчах ҫакна тӑвас тесен, Ольгӑн питӗ хӑюллӑ утӑм тумалла, хӑйпе мӗн пулса иртнине Штольца пӗлтермелле: Штольц хӑй пирки мӗн шутлассине ҫав тери пӗлес килнӗ унӑн, ҫав хушӑрах вӑл унран калама ҫук хӑранӑ!
Но для этого нужно перейти бездну, открыть ему, что с ней было: как она хотела и как боялась — его суда!

Анчах иккӗшӗ нумайрах тӗл пулнӑҫемӗн вӗсен чунӗсем ҫывӑхлансах пычӗҫ, Штольц та хавхалансах пычӗ: сисмесӗрех вӑл сӑнавҫӑран мӗнпур ӗҫе-хӗле ӑнлантарса параканни, Ольгӑна ертсе пыраканни пулса тӑчӗ, Сисмесӗрех Штольц унӑн ӑс-тӑнӗ, совеҫӗ пулса тӑчӗ, Ольгӑн пӗтӗм пурнӑҫне хӑйӗн пурнӑҫӗпе ҫыхӑнтарчӗ; ҫапах Ольга чӗринчи пӗр вӑрттӑн туйӑм уншӑн паллӑ пулмарӗ, ҫав туйӑма Ольга унран питӗ тӗплӗ пытарса усрарӗ.
Но чем чаще они виделись, тем больше сближались нравственно, тем роль его становилась оживленнее: из наблюдателя он нечувствительно перешел в роль истолкователя явлений, ее руководителя, Он невидимо стал ее разумом и совестью, и явились новые права, новые тайные узы, опутавшие всю жизнь Ольги, все, кроме одного заветного уголка, который она тщательно прятала от его наблюдения и суда.

Ольгӑн, ҫакна йӑлтах пӗр тӑрук пӗтерес тесен, Штольц юратма пуҫланине сиссенех, ӑна пӑрахса каясси кӑна юлнӑччӗ.
Чтоб кончить все это разом, ей оставалось одно: заметив признаки рождающейся любви в Штольце, не дать ей пищи и хода и уехать поскорей.

Ҫак сӑлтава пула Штольц Ольгӑн сӑнӗнчен те, сӑмахӗсенчен те вӑл кӑшт та пулин юратнине ниепле те ӑнланса илеймест.
Вот причина, по которой Штольц не мог уловить у ней на лице и в словах никакого знака, ни положительного равнодушия, ни мимолетной молнии, даже искры чувства, которое хоть бы на волос выходило за границы теплой, сердечной, но обыкновенной дружбы.

Штольц яланах тӗпченипе, Ольгӑн тимлӗ чӗмсӗрлӗхне пӗтерме тӑрӑшнипех пӗтмелле мар ӗнтӗ.
Не может же оно всегда выражаться в этой вечной борьбе пытливости Штольца с ее упорным молчанием.

Штольц Ольгӑн кӑшт пӗчӗк хусканӑвне сӑнаса ҫитерет кӑна, унӑн чи вӑрттӑн туйӑмӗсене ӑнланма пуҫлать кӑна, пӗлмелли те кӑшт ҫеҫ юлать — ак ӗнтӗ, ак халех йӑлт пӗлсе ҫитет темелле…
Он только соберет все мельчайшие черты, только удастся ему соткать тончайшее кружево, остается закончить какую-нибудь петлю — вот ужо, вот сейчас…

Ольга, питӗ тимлӗн те ырӑ кӑмӑллӑн Штольца куҫран пӑхса, кашни сӑмахранах ӑнланма тӑрӑшнӑ чухне Штольц та ҫав тери телейлӗ; вӗсем иккӗшӗ те пӗр-пӗрин куҫӗнчен тинкерсе пӑхаҫҫӗ: Штольц, Ольгӑн тата тем ыйтса пӗлмелли ҫук-ши тесе, пӑхать; Ольга вара: Штольц тем калама манмарӗ-ши, тесе, тата, пуринчен ытла, турӑ ҫырлахах! вӑл Ольга пӗлмен пӗр-пӗр япала ҫинчен пӗлтермесӗр, ӑнлантарса памасӑр хӑвармарӗ-ши тесе, куҫран пӑхать.
И сам он как полно счастлив был, когда ум ее, с такой же заботливостью и с милой покорностью, торопился ловить в его взгляде, в каждом слове, и оба зорко смотрели: он на нее, не осталось ли вопроса в ее глазах, она на него, не осталось ли чего-нибудь недосказанного, не забыл ли он и, пуще всего, Боже сохрани! не пренебрег ли открыть ей какой-нибудь туманный, для нее недоступный уголок, развить свою мысль?

Ольга пӗлесшӗн ҫунакан куҫсемпе ыйтуллӑн пӑхичченех Штольц ӑна хӑй мӗн пӗлнине-туйнине хӗрӳллӗн те витӗмлӗн каласа парать — Ольгӑн шуранка пичӗ вара мӗн тери хаваспа ялкӑшма тытӑнать!
Какая жаркая заря охватывала бледное лицо Ольги, когда он, не дожидаясь вопросительного и жаждущего взгляда, спешил бросать перед ней, с огнем и энергией, новый запас, новый материал!

Вӑл, пурнӑҫа лайӑх пӗлекенскер, Ольгӑн уҫӑмлӑ мар ӑсӗпе кӑмӑлне пӗлме тӑрӑшать, кунсерен унӑн ҫӗнӗрен-ҫӗнӗ енӗсене тупса тӗпчет, ҫапах вӗҫне-хӗрне тухаймасть; Ольга канӑҫа пӗлмесӗр кунсерен ӑс ыйтнине, унӑн чунӗ пӗр лӑпланмасӑр пурнӑҫ тутине пӗлме туртӑннине Штольц тӗлӗнсе те пӑшӑрханса сӑнать.
Он, с огнем опытности в руках, пускался в лабиринт ее ума, характера и каждый день открывал и изучал все новые черты и факты, и все не видел дна, только с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни.

..» Ольгӑна ӑнланса илеймесӗр, вӑл тепӗр кунне каллех ун патне чупать, асӑрханса та шикленсе, ун пит-куҫне сӑнать; Ольгӑн пит-куҫӗнче палӑракан ыйтусене, иккӗленӳсене, хушусене вӑл йӑлтах тертлӗн туйса илет, вӗсене хӑйӗн ӑсӗпе кӑна, пурнӑҫа пӗлнипе кӑна пӗтерсе пырать.
..» И он не мог понять Ольгу, и бежал опять на другой день к ней, и уже осторожно, с боязнью читал ее лицо, затрудняясь часто и побеждая только с помощью всего своего ума и знания жизни вопросы, сомнения, требования — все, что всплывало в чертах Ольги.

— Ҫук! — терӗ Обломов, сасартӑк сиксе тӑчӗ те Ольгӑн ҫӗкленнӗ кӑмӑлне ҫавӑнтах пусарчӗ.
— Нет! — сказал он, вдруг встав и устраняя решительным жестом ее порыв.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга мӗн каласса кӑштах сиссе, Обломов шлепкине илчӗ, анчах ыйтса пӗлме васкамарӗ: Ольгӑн пӗтӗм пурнӑҫа татса паракан сӑмахне хирӗҫлемесӗр илтме хӑрушӑ пулчӗ ӑна.
Он смутно догадывался, какой приговор ожидал его, и взял шляпу, но медлил спрашивать: ему страшно было услыхать роковое решение и, может быть, без апелляции.

— Эпӗ урӑхла шут турӑм: пачах урӑхла тӑвас пулать, — терӗ вӑл кайран, сассине йӑвашлатса; хӑй Ольгӑн куҫӗсем, тути, вылякан куҫхаршийӗсем мӗне пӗлтересшӗн пулнине ӑнланса илме тӑрӑшрӗ.
— Я передумал: совсем иначе надо устроить!.. — продолжал потом, постепенно понижая тон, останавливаясь и стараясь вникнуть в этот новый для него смысл ее глаз, губ и говорящих бровей.

Сасартӑк Обломова тӗлӗнмелле ҫӑмӑл, савӑк пулса кайрӗ; вӑл пӳлӗмре кӗтесрен кӗтесе утма пуҫларӗ, пӳрнисене те хуллен шаклаттаркаларӗ, савӑннипе кӑшт ҫеҫ кӑшкӑрса ямарӗ; Ольгӑн алӑкӗ патне пычӗ те савӑнӑҫлӑ сасӑпа ӑна хуллен чӗнсе илчӗ:
Вдруг ему стало так легко, весело; он начал ходить из угла в угол, даже пощелкивал тихонько пальцами, чуть не закричал от радости, подошел к двери Ольги и тихо позвал ее веселым голосом:

Ҫакӑ йӑлтах мӗнле пулса пырасса Ольгӑн тӗпӗ-йӗрӗпе курас килчӗ.
Она хотела доследить до конца, это.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эсир яланах питӗ илемлӗ, паян тата илемлӗ пулнӑ пекех, чӑн, — терӗ те барон, Ольгӑн инкӗшӗ патне кайрӗ.
— Как то, что вы прекрасны вообще, а сегодня в особенности, — сказал он и пошел к тетке.

Вӑл Ольгӑран ҫӗнӗ кӗнекесем илсе килчӗ: Обломовӑн ҫав кӗнекесене вуласа тухмалла та Ольгӑпа тӗл пулсан, ҫав кӗнекесене Ольгӑн вулама юранипе юраманни ҫинчен пӗлтермелле иккен.
Он принес от барышни новые книги, с поручением от Ольги прочитать и сказать, при свидании, стоит ли их читать ей самой.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Обломов ложа еннелле пӑхрӗ, Ольгӑн биноклӗ те ҫав вӑхӑтра ун ҫине пӑхнӑ-мӗн.
Он взглянул на ложу: бинокль Ольги устремлен был на него.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика