Поиск

Кузьмичов

Христофор аттепе Кузьмичов, шӗлепкисене тытса, сӑртлӑхсем енне тинкерчӗҫ…
О. Христофор и Кузьмичов, придерживая свои шляпы, устремили глаза на холмы…

— Христофор атте! — кӑмӑлсӑррӑн асӑрхаттарчӗ Кузьмичов — Кайма вӑхӑт ҫитнӗ, лашасене кӳлнӗ, эсир пур, туршӑн та…
— Отец Христофор! — сказал укоризненно Кузьмичов — Пора ехать, уж лошади готовы, а вы ей-богу…

Кузьмичов вӑранчӗ.
Это проснулся Кузьмичов.

Сасартӑк Дениска кулкалама пӑрахрӗ, сӑн-пичӗ унӑн Кузьмичов вӑрҫнӑ е патакпа ҫапма тӑнӑ чухнехи евӗрех — унран та ытларах пуль-ха — сыхлануллӑ пулса тӑчӗ; пӗр хушӑ итлесе тӑнӑ хыҫҫӑн вӑл хӑрах чӗркуҫҫийӗ ҫине чӗркуҫленчӗ, халь ӗнтӗ ун пичӗ ҫине темле тухатмӑшла усал япала илтнӗ чухнехи пек пулакан сехӗрленӳ йӗрӗсем шуса тухрӗҫ.
Вдруг Дениска сделал очень серьезное лицо, какого он не делал, даже когда Кузьмичов распекал его или замахивался на него палкой; прислушиваясь, он тихо опустился на одно колено, и на лице его показалось выражение строгости и страха, какое бывает у людей, слышащих ересь.

Хӑй ӗҫӗшӗн хыпса ҫунаканскер, Кузьмичов яланах — ҫывӑрнӑ чух-и унта е чиркӳре «Иже херувимы» юрласа кӗлтунӑ чух та-и — вӗҫсӗр суту-илӳ ҫинчен шухӑшлать, ӑна пӗр самантлӑха та манӑҫа хӑварма пултараймасть; халӗ те тӗлӗкре вӑл, ахӑртнех, ҫӑм миххисемпех, лавсемпех, тавар хакӗсемпех, Варламовпах аташать пулӗ-ха…
Лицо дяди по-прежнему выражало деловую сухость, фанатик своего дела, Кузьмичов всегда, даже во сне и за молитвой в церкви, когда пели «Иже херувимы», думал о своих делах, ни на минуту не мог забыть о них, и теперь, вероятно, ему снились тюки с шерстью, подводы, цены, Варламов…

Салтӑнса пӗтерсен, Христофор аттепе Кузьмичов кӳме айне сулхӑна пичӗсемпе хире-хирӗҫле выртрӗҫ те куҫӗсене хупрӗҫ.
Разоблачившись, о. Христофор и Кузьмичов легли в тень под бричкой, лицом друг к другу, и закрыли глаза.

Апат ҫинӗ хыҫҫӑн Кузьмичов кӳмерен мишук туртса кӑларчӗ.
Закусивши, Кузьмичов достал из брички мешок с чем-то.

— Ил, ил! — васкатрӗ ӑна Кузьмичов.
— Бери, бери! — поторопил его Кузьмичов.

Кил, апат ҫи! — терӗ те Кузьмичов, хӑй ҫисе тӑраннине пӗлтерсе, йывӑррӑн сывласа илчӗ.
Поди ешь! — сказал Кузьмичов, глубоко вздыхая и тем давая знать, что он уже наелся.

— Халӗ ӗнтӗ эсир ҫав наукӑсене пӗтӗмпех маннӑ пуль? — ыйтрӗ Кузьмичов.
— Должно быть, вы уж все науки забыли! — заметил Кузьмичов.

— Кам кӗтӗвӗ ку? — ыйтрӗ Кузьмичов.
— Чья это отара? — спросил Кузьмичов.

— Кил-ха кунта! — кӑшкӑрчӗ Кузьмичов кӗтӳҫе.
— Поди сюда! — крикнул Кузьмичов чебану.

— Чарӑн! — кӑшкӑрса ячӗ Кузьмичов.
— Стой! — закричал Кузьмичов.

— Дениска, мӗнле пек, лавсене паян хӑваласа ҫитеетпӗр-и? — ыйтрӗ Кузьмичов.
— А что, Дениска, догоним нынче обозы? — спросил Кузьмичов.

Христофор аттепе Кузьмичов калаҫма пӑрахнӑ.
О. Христофор и Кузьмичов молчали.

— Усси вӑл тӗрлӗрен пулать, — йӳнӗ сигара чӗртсе янӑ май каласа хучӗ Кузьмичов — Тепри ҫирӗм ҫул вӗренет, усси — ҫур пуслӑх.
— Польза разная бывает… — сказал Кузьмичов, закуривая дешевую сигару — Иной двадцать лет обучается, а никакого толку.

— Каялла таврӑнас килет-и? — ыйтрӗ Кузьмичов.
— Хочешь вернуться? — спросил Кузьмичов.

— Э-э, халь те йӗрсе пӗтермен-и-ха эс, йӗрмӗш! — терӗ Кузьмичов.
— Ну, не отревелся еще, рёва! — сказал Кузьмичов.

Халь ҫеҫ ҫырса кӑтартнӑ купсапа пачӑшкӑсӑр тата йӑрӑ кӑна икӗ тур лашана вӗҫсӗр пушӑпа ҫапса хӑвалакан Денискӑсӑр пуҫне, кӳмере тепӗр ҫын ларса пырать — ку вӑл хӗвелпе пиҫсе хуралнӑ тӑхӑр ҫулсенелли ача, Кузьмичов тӑванӗ Егорушка.
Кроме только что описанных двух и кучера Дениски, неутомимо стегавшего по паре шустрых гнедых лошадок, в бричке находился еще один пассажир — мальчик лет девяти, с темным от загара лицом, это был Егорушка, племянник Кузьмичова.