Поиск

Чернышов

Взвод икӗ пая уйрӑлчӗ: пӗрисем — Чернышов енне, теприсем — Умрихин енне куҫрӗҫ; пӳртре шӑнса пӑсӑлнӑ сасӑ ҫав тери хытӑ кӗрлесе тӑнипе сӗтел ҫинче ларакан чӗпкуҫӗн ҫулӑмӗ, салтаксен шавӗнчен ӑҫта кайса кӗрессе пӗлмен пек, пӗр енчен тепӗр енне чӗтресе тӑчӗ…
Взвод разделился на две части: одни — за Чернышова, другие — за Умрихина; в доме так сильно звенели замершие голоса, что огонь стоявшей на столе свечи, дергался то туда, то сюда, будто не зная куда деваться от солдатского шума.

Умрихин, пӗтнӗ ҫын ҫине алӑ сулнӑ пек, Чернышов ҫине ал сулчӗ.
Умрихин махнул рукой на Чернышова, как на пропавшего человека.

— Пама пулнӑ кӑна мар, параҫҫӗ те ӗнтӗ! — терӗ яланах лӑпкӑ та кӑмӑллӑ Чернышов, чӑтаймасӑр сассине хӑпартса.
— Не только обещали, но и дают! — сказал как всегда спокойный и добродушный Чернышов, не выдержав повышая голос.

— Юрать, эсӗ ӑна пӗлместӗн пулсан, эпӗ сана каласа парам, — ӳкӗте кӗртесшӗн пулчӗ Чернышов, Сталин праҫник умӗн Мускавра тухса каланине Умрихин хӑйпе пӗрле вуланине лайӑх пӗлчӗ пулсан та.
— Ладно, если ты этого не знаешь, я тебе расскажу, — согласился Чернышов, хотя хорошо знал, что Умрихин вместе с ним читал речь Сталина перед праздником в Москве.

— Иван, эсӗ мӗн яланах тулӑксӑр калаҫатӑн? — Умрихин чӗнмесӗр тӑнӑ хушӑра ӑна йӗркене кӗртес тесе каларӗ Осип Чернышов.
— Иван, что ты всегда говоришь бестолково? — сказал Осип Чернышов, пока Умрихин молчал, чтобы поправить его.

Осип Чернышов чӑнах та, ним сӑлтавсӑрах чӑрмантарнӑ кушак пек, ҫӑра та кӗске уссине сиктеркелесе ларчӗ.
Осип Чернышов действительно, как без причины потревоженный кот, подергивал густыми и короткими усами.

— Мӗн вӑл сана, ҫав Америка? — кӑшкӑрчӗ Умрихин, вӑрӑм аллисене лутра та сарлака Осип Чернышов пуҫӗ тӑрӗнче сулкаласа.
— Что это тебе, эта Америка? — крикнул Умрихин, размахивая длинными руками на низкой и широкой головой Чернышова.

Умрихин чылайччен калаҫакансен ушкӑнне хутшӑнмасӑр ларчӗ, анчах сӗтел хушшинче союзниксем ҫинчен сӑмах хускатсан, вӑл, кӗтмен ҫӗртен, ҫиленнӗ автан пекех, взводри чи лӑпкӑ та ӑс-тӑнлӑ Осип Чернышов ҫине тапӑнчӗ.
Умрихин долго сидел в группе, не вмешиваясь в разговор, но когда за столом заговорили о союзниках, он неожиданно, как злобный петух, напал на самого спокойного и рассудительного из взвода Осипа Чернышова.