Поиск

Павел

Павел

— Ҫапла, — тӑсрӗ малалла Павел Петрович хӑйне хӑй калаҫнӑ пек, — иккӗленмелле мар пӗрпеклӗх.
— Да, — продолжал, как бы говоря с самим собой, Павел Петрович, — несомненное сходство.

— Вӑл шӑп та лӑпах шӑллӑм пек, — терӗ Павел Петрович.
— Он похож на брата, — заметил Павел Петрович.

— Миҫе уйӑха ҫитрӗ тетӗн-ха? — ыйтрӗ Павел Петрович.
— Сколько, бишь, ему месяцев? — спросил Павел Петрович.

— Эккей, мӑнтӑркка, — терӗ кӑмӑллӑн Павел Петрович, Митян икӗ хутлӑ янахне шӗвӗр пӳрнин вӑрӑм чӗрни вӗҫӗпе кӑтӑкласа; ача чиж ҫине тинкерчӗ те кулса ячӗ.
— Экой бутуз, — снисходительно проговорил Павел Петрович и пощекотал двойной подбородок Мити концом длинного ногтя на указательном пальце; ребенок уставился на чижа и засмеялся.

Павел Петрович комод ҫинчен Масальскин «Стрельцы» ятлӑ ҫулланса пӗтнӗ сапаланчӑк томне илчӗ те, темиҫе страница уҫса хучӗ…
Павел Петрович взял с комода замасленную книгу, разрозненный том Стрельцов Масальского, перевернул несколько страниц…

Павел Петрович пӗчченех юлчӗ те, йӗри-тавра питӗ тинкерсе пӑхса илчӗ.
Павел Петрович остался один и на этот раз с особенным вниманием оглянулся кругом.

— Пурпӗрех ара, — терӗ Павел Петрович.
— Да все равно, — заметил Павел Петрович.

— Мӗншӗн эсир хӑвӑрӑн пӗчӗккине илсе тухма хушрӑр? — калаҫма пуҫларӗ юлашкинчен Павел Петрович, — Эпӗ ачасене юрататӑп; кӑтартӑр-ха мана ӑна.
— Отчего вы велели вашего маленького вынести? — заговорил наконец Павел Петрович, — Я люблю детей: покажите-ка мне его.

Павел Петрович шӑп пулчӗ.
Павел Петрович умолк.

— Сире кунта ӗлӗкхи флигельтинчен лайӑхрах-и? — ыйтрӗ Павел Петрович ҫемҫен, анчах кӑшт та кулмасӑр.
— Вам здесь лучше, чем в прежнем флигельке? — спросил Павел Петрович вежливо, но без малейшей улыбки.

— Чӑрмантартӑм пулсан, каҫарӑр, — пуҫларӗ Павел Петрович ун ҫине пӑхмасӑр: — манӑн сирӗнтен ҫакна кӑна ыйтас килетчӗ… паян хулана яраҫҫӗ пулас… мана валли симӗс чей илсе килме хушӑр вара.
— Извините, если я помешал, — начал Павел Петрович, не глядя на нее, — мне хотелось только попросить вас… сегодня, кажется, в город посылают… велите купить для меня зеленого чаю.

— Эпӗ-ха ку, — терӗ Павел Петрович алӑка уҫса.
— Это я, — проговорил Павел Петрович и отворил дверь.

Павел Петрович ҫак сӑмахсене илтсен, тепӗр енне кӑна пӑрӑннӑ, анчах шӑлнӗне урӑхла ӗнентерме тӑрӑшман.
Павел Петрович в ответ на эти слова только отворачивался, но не разуверял брата.

Павел Петрович хӑйӗн шӑлне ҫӳллӗ те ырхан ҫынпа, йӑпӑлтатакан, чахоткӑллӑ саслӑ та чеен вылянакан куҫлӑ управляющипе калаҫнӑ ҫӗрте нумаях тӑмарӗ.
Павел Петрович недолго присутствовал при беседе брата с управляющим, высоким и худым человеком с сладким чахоточным голосом и плутовскими глазами.

Ответлес вырӑнне, Николай Петрович ӑна ыталаса илнӗ; анчах ҫак калаҫу хыҫҫӑн Павел Петрович хӑйӗн шухӑшне пурӑнӑҫа кӗртиччен татах ҫулталӑк ҫурӑ иртнӗ.
Вместо ответа Николай Петрович обнял его; но полтора года прошло после этого разговора, прежде чем Павел Петрович решился осуществить свое намерение.

— Эпӗ ун чухне айван та хыпаланчӑк пулнӑ, — тавӑрнӑ Павел Петрович: — унтанпа эпӗ ӑслӑланман пулсан та, лӑпкӑланнӑ ӗнтӗ; пачах урӑхла, эсӗ ирӗк парсан, эпӗ яланлӑхах сан патӑнта вырӑнаҫма та хатӗр.
— Я был еще глуп и суетлив тогда, — отвечал Павел Петрович, — с тех пор я угомонился, если не поумнел; теперь, напротив, если ты позволишь, я готов навсегда у тебя поселиться.

Николай Петровичӑн тӗрӗс пурӑнса ирттернӗ пурӑнӑҫ туйӑмӗ юлнӑ, унӑн куҫӗ умӗнчех ывӑлӗ ӳссе пынӑ; Павел туйӑмӗ пачах урӑхла пулнӑ, — пӗччен хусах, вӑл хӑй пурӑнӑҫӗн пӑтравлӑ ӗнтрӗк хыпнӑ вӑхӑтне — шанчӑк евӗрлӗ пӑшӑрхану, пӑшӑрхану евӗрлӗ шанчӑк пуснӑ вӑхӑтне, ҫамрӑклӑх иртсе ватӑлӑх ҫитмен вӑхӑта ҫитсе тӑнӑ.
Но у Николая оставалось чувство правильно проведенной жизни, сын вырастал на его глазах; Павел, напротив, одинокий холостяк, вступал в то смутное, сумеречное время, время сожалений, похожих на надежды, надежд, похожих на сожаления, когда молодость прошла, а старость еще не настала.