Корпус чувашского языка

Ирпеле вӑл шӑтӑкран пӗчӗкҫӗ йывӑҫ шӑтса ӳссе ларать, унӑн вара ҫулҫӑсем вырӑнне ылтӑн укҫасем чанкӑртатса тӑрӗҫ.

Наутро из ямки вырастет небольшое деревце, на нём вместо листьев будут висеть золотые монеты.

Киле май кайнӑ чухне ҫул ҫинче Буратино икӗ кӗлӗмҫӗне — Базилио ятлӑ кушак аҫине тата Алиса ятлӑ тилӗне тӗл пулать // Иван Викторов. Толстой А.Н. Ылтӑн ҫӑраҫҫи е Буратино курнӑ тӗлӗнмелле мыскарасем: [юмах]; вырӑсларан И. Викторов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 135 с.

Август уйӑхӗччӗ, йывӑҫсем ҫинчен ҫулҫӑсем тӑкӑнма пуҫланӑччӗ.

Был август, уже с деревьев падал лист.

XVI. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Йывӑҫсем хушшинче ҫулҫӑсем сарӑ кавир пек сарӑлса выртатчӗҫ.

Листья желтым ковром устлали землю меж деревьев.

Гришка Хват // Леонид Агаков. Троепольский, Г. Н. (1905-1995). Вунҫиччӗмӗш Прохор тата ыттисем: (агроном ҫырса пынисем). [Л. Я. Агаков куҫарнӑ]. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 132 с. — 18–40 с.

— Тусӑм, сӑмахсем вӗсем — йывӑҫ ҫинчи ҫулҫӑсем пек, мӗншӗн ҫулҫи урӑхла мар, ҫавӑн пек пулнине пӗлес тесессӗн, йывӑҫ епле ӳснине пӗлес пулать — вӗренес пулать!

— Слова, дружище, это — как листья на дереве, и, чтобы понять, почему лист таков, а не иной, нужно знать, как растёт дерево, — нужно учиться!

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Аякра, тем пысӑкӑш пяльцы патӗнче хуҫа пир сӗтел ҫиттине тӑваткалӑн тӗрлесе ларать; унӑн пӳрнисем айӗнчен хӗрлӗ раксем, кӑвак пулӑсем, сарӑ лӗпӗшсем тата кӗркуннехи хӗрлӗ ҫулҫӑсем туха-туха тӑраҫҫӗ.

В стороне, за огромными пяльцами, сидит хозяин, вышивая крестиками по холстине скатерть; из-под его пальцев появляются красные раки, синие рыбы, жёлтые бабочки и рыжие осенние листья.

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑ мана хӑйӗн чӑнлӑхӗпе тӗлӗнтерсе ячӗ — эпӗ маччари чӳрече умне тӑрса, малалла вулама пуҫларӑм та хам шӑничченех вуларӑм, каҫпа вара, хуҫасем ҫӗрлехи кӗлле кайсассӑн, кӗнекене кухняна илсе антӑм та, кӗрхи ҫулҫӑсем пек туйӑнакан, сарӑрах тӗслӗ, кивӗ страницӑсем ӑшне путсах карӑм; вӗсем мана эпӗ хӑнӑхса ҫитнӗ ҫынсем пек мар ыр геройсене, шутсӑр усал тӑвакан ҫынсене кӑтартса, ҫӑмӑллӑнах мана урӑхла пурнӑҫалла, ҫӗнӗ ятсемпе ҫӗнӗлле шайсем патнелле илсе каятчӗҫ.

Это удивило меня своей правдой, — я стал читать дальше, стоя у слухового окна, и читал, пока не озяб, а вечером, когда хозяева ушли ко всенощной, снёс книгу в кухню и утонул в желтоватых, изношенных страницах, подобных осенним листьям; они легко уводили меня в иную жизнь, к новым именам и отношениям, показывая мне добрых героев, мрачных злодеев, непохожих на людей, приглядевшихся мне.

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Унтан мана шыв юхса выртнӑ ҫӗре ертсе карӗ, ҫуса ячӗ, ыратнине чаракан темле ҫулҫӑсем ҫыпӑҫтарса, аманнӑ вырӑнсене хӑй кӗпипе ҫыхса хучӗ, вара мана чутун ҫул будкине леҫсе хӑварчӗ, — пит вӑйсӑрланса кайнипе эпӗ киле утса ҫитме те пултарас ҫукчӗ.

Потом повела меня к ручью, вымыла, перевязала раны своей рубашкой, приложив каких-то листьев, утоливших боль, и отвела в железнодорожную будку, — до дому я не мог дойти, сильно ослабев.

III. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хӑшпӗр чухне йывӑҫсем хушшинчен тинӗс курӑнса каять; тинӗс инҫетелле тӑсӑлса, ҫав вӑхӑтрах ҫӳлӗ те катмар стена евӗрлӗ хӑпарнӑн туйӑнать, унӑн сӑнӗ те ешӗл кӗмӗлӗн йӑлтӑртатакан ҫулҫӑсем хушшинче тата йӗпхӗм кӑвакрах курӑнать.

Море иногда мелькало между деревьями, и тогда казалось, что, уходя вдаль, оно в то же время подымается вверх спокойной могучей стеной, и цвет его был еще синее, еще гуще в узорчатых прорезах, среди серебристо-зеленой листвы.

II // Григорий Алентей. Куприн А.И. Шурӑ йыта: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 46 с.

Ҫине кӑвак пуставран шнурсемпе эрешлентерсе ҫӗленӗ Шумадири тум, пуҫне офицер шинелӗнчен ҫӗленӗ ҫӗлӗк тӑхӑннӑ, йӗмне хура кӗшемертен ҫӗлетнӗ, вӑрӑм сӑмсаллӑ опанкине хӗрлӗ чечексемпе симӗс ҫулҫӑсем тӗрлесе илемлетнӗ чӑлхана тӑхӑннӑ.

На нем была новая, богато расшитая гайтаном шумадийская куртка из черного сукна, пилотка, сшитая из офицерской шинели, и черные суконные брюки, на ногах — остроносые опанки с переплетом и короткие чулки, на которых были вышиты красные цветы с зелеными листьями.

27 // Александр Яндаш. Чосич, Д. Хӗвел инҫетре: роман / вырӑсларан А.Яндаш куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 352 с.

Ун ҫумӗпе Карпат тирекӗсем ӳсеҫҫӗ, вӗсем ачаш та йӑлтӑртатса тӑракан пӗчӗк ҫулҫӑсем кӑларнӑ.

По его краю росли осокори, уже выбросившие крошечные флажки нежноизумрудных листьев.

11 // Василий Алентей. Авдеенко А.С. Тисса хӗрринче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 196 с.

Хурҫӑ пек ҫирӗп ҫулҫӑсем халӗ те унта-кунта чӗлтӗртетсе ларни уйӑх ҫутинче хуран курӑнать.

Кое-где червонели в лунном свете железной крепости листья.

3 // Василий Алентей. Авдеенко А.С. Тисса хӗрринче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 196 с.

Ӳсентӑран юлашкийӗсен пысӑк пайӗ — йывӑҫ вуллисем, курӑк тунисем, ҫулҫӑсем т. ыт. те — вӑхӑт иртнӗҫемӗн ҫӗр кӑмрӑкӗ е хӑмӑр кӑмрӑк евӗр хулӑн сийлӗ пӗр тӑтӑш чулланчӑк пулса тӑрать.

Большие количества остатков растений — древесных стволов, стеблей, листьев и т. д. — со временем превращаются в толстый пласт сплошных окаменелостей в виде каменного или бурого угля.

2. Сийлӗ ту породисем мӗнле пулса кайни // Лина Агеносова. Обручев, В. А. Тусемпе материксем пулса кайни / вырӑсларан Л. В. Агеносова куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 134 с.

Уҫӑ алӑк тимер ҫекӗл ҫинче ҫилпе сулланса тӑрать, сукмаксем нӳрлӗ те ҫӳп-ҫаплӑ; ҫаралса юлнӑ ватӑ хурӑн, тӗмсем, курӑк, вӗлтрен, хурлӑхан, ҫулҫисене шупка енӗпе ҫӳлелле ҫавӑрса хунӑ упа паланӗ — ҫаксем пурте хӑйсен вырӑнӗсенче енчен енне сулкаланса, тымарӗсене татасшӑн пулнӑ пек туйӑнаҫҫӗ; ҫӑка аллейинчен сарӑхнӑ ҫаврака ҫулҫӑсем, пӗр-пӗринчен ирте-ирте кайса, вӗлтӗртетсе, вӗҫсе тухаҫҫӗ те, нӳрленсе, йӗпе ҫине, улӑхӑн тӗттӗм симӗс тӗслӗ йӗпе кайӑвӗ ҫине ӳкеҫҫӗ.

Открытая дверь подергивалась от ветра на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые березы с оголенными белыми ветвями, кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней; из липовой аллеи, вертясь и обгоняя друг друга, летели желтые круглые листья и, промокая, ложились на мокрую дорогу и на мокрую темно-зеленую отаву луга.

XXXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Ун чухне маншӑн кирек мӗнле япала та урӑх пӗлтерӗшлӗ пулса тӑрать: ватӑ хурӑнсен, уйӑх ҫутатнӑ енче хӑйсен кӑтра турачӗсене йӑлтӑртаттараканскерсен, тепӗр енче — тӗмсемпе ҫула хӑйсен хура мӗлкисемпе салхуллӑн хупласа хунӑскерсен сӑнарӗсем те, пӗве шывӗн сасӑ евӗрлӗ тикӗссӗн вӑйланакан лӑпкӑ, чаплӑ йӑлтӑртатӑвӗ те, галерея умне илемлӗ мӗлкесем ӳкерекен чечексем ҫинчи сывлӑм тумламӗсем уйӑх ҫутипе йӑлтӑрани те, пӗве леш енче аҫа путене пӗтпӗлтӗклетни те, мӑн ҫул ҫинчи ҫын сасси те, икӗ ватӑ хурӑн пӗрне-пӗри перӗнсе хуллен, илтӗни-илтӗнми чӗриклетни те, вӑрӑмтуна утиял ӑшӗнче хӑлха ҫывӑхӗнчех сӗрлени те, туратсенчен ҫаклана-ҫаклана типӗ ҫулҫӑсем ҫине панулми ӳкни те, хӑш чухне терраса картлашкисем патнех ҫитсе, хӑйсен симӗс ҫурӑмӗсене уйӑх ҫутинче асамлӑн йӑлтӑртаттаракан шапасем сиккелени те, — ҫаксем пурте маншӑн тӗлӗнмелле пӗлтерӗшлӗ пулса тӑраҫҫӗ — ытла та чаплӑ илеме тата вӗҫне тухман темле телее пӗлтерме тытӑнаҫҫӗ.

Тогда все получало для меня другой смысл: и вид старых берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми ветвями, с другой — мрачно застилавших кусты и дорогу своими черными тенями, и спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это получало для меня странный смысл — смысл слишком большой красоты и какого-то недоконченного счастия.

XXXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Аялта ҫулҫӑсӑр, типе пуҫланӑ хӑмла ҫырлин ҫамрӑк тӗми кукӑрӑлса хӗвел патнелле туртӑнать; сывлӑм шывне сыпнӑ йӗплерех ешӗл курӑкпа ҫамрӑк хупах, иртнӗ ҫул тӑкӑнса юлнӑ ҫулҫӑсем витӗр шӑтса тухнӑскерсем, ӗмӗрлӗх сулхӑнта сӗткенлӗн ешӗреҫҫӗ, вӗсем улмуҫҫи ҫулҫисем ҫинче хӗвел йӑмӑх ҫутӑпа вылянине те пӗлмеҫҫӗ тейӗн.

Внизу молодой куст малины, почти сухой, без листьев, искривившись, тянется к солнцу; зеленая игловатая трава и молодой лопух, пробившись сквозь прошлогодний лист, увлаженные росой, сочно зеленеют в вечной тени, как будто и не знают о том, как на листьях яблони ярко играет солнце.

XXXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Сывлӑш калама ҫук тӳлек те уҫӑ; йывӑҫсем те, ҫулҫӑсем те, ыраш калчи те пачах хускалмаҫҫӗ тата тӗлӗнмелле таса та йӑмӑх тӗслӗ.

В воздухе было совершенно тихо и пахло свежестью; зелень деревьев, листьев и ржи была неподвижна и необыкновенно чиста и ярка.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Акӑ ӑвӑс ращи чӗтренсе илчӗ, — ҫулҫӑсем хӑмӑр кӑвак пӗлӗт анлӑшӗнче уйрӑмах палӑракан темле тӗксӗм шупка тӗсе йышӑнаҫҫӗ, шӑпӑл-шӑпӑл туса вӗлтӗртетеҫҫӗ; пысӑк хурӑнсен тӑррисем силленме тытӑнаҫҫӗ, ҫул урлӑ типӗ курӑк пайӑркисем вӗҫеҫҫӗ.

Вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу.

II сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Ҫук… кичем вӑл, — терӗ Володя, курӑк ҫине ӳркенчӗклӗн йӑванса, ҫулҫӑсем чӑмлакаласа, — ӗмӗрех Робинзон!

— Нет… скучно, — сказал Володя, лениво повалившись на траву и пережевывая листья, — вечно Робинзон!

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Иккӗшӗ те шыва кӗмелли хӗрлӗ костюм тӑхӑннӑ, сӑмсисем ҫине симӗс ҫулҫӑсем хунӑ.

Оба они были в красных купальных костюмах и с зелеными листочками на носах.

Пиратсем // Аркадий Петров. Алексин А.Г. Сашӑпа Шура: повесть; А.Петров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 92 с.

Ҫуркунне палаткӑсенче шӑв-шав та кӗр-кӗр, пасарти пек, кӑшт ҫулҫӑсем сарӑхсанах, тинӗс шавлама тытӑнсанах — ҫыран ҫаралать.

Весной в палатках галдеж, ярмарка, а чуть лист пожелтел, море зашумело, и берег пустеет.

Вӗри ҫӑл // Хӗветӗр Уяр. Диковский, С. В. Калавсем; Хв. Уярпа М. Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 70 с. — 8–15 с.