Поиск

Воропаев

Мускава пынӑ ҫӗре манӑн ҫӗнӗ хыпарсене чӑтма ҫук пӗлес килекен пулӗ, — терӗ килӗшнӗ пек пулса Воропаев, столицӑна таврӑнмалли мӗнпур ҫулсене касса татнӑшӑн пӗр самантлӑха хӗрхенсе.
В Москву приеду жадный до новостей, — примирительно сказал Воропаев, на короткое мгновение пожалев, что он отрезал все пути возвращения в столицу.

Паллах, калаҫу чылай вӑрӑм та тӗрлӗ ӗҫсем ҫинчен пычӗ, анчах халӗ, Воропаев ун ҫинчен аса илнӗ чух, ҫав калаҫура чи кирли, пӗтӗм ӗҫе татса параканни питӗ сахал пулчӗ пек туйӑнать.
Конечно, разговор был намного длиннее и разнообразнее, но сейчас, когда Воропаев вспоминал его, важным, решающим казалось только это немногое.

Калаҫусем, паллах, канашлусем мӗнле иртни тата конференцие пухӑннӑ ҫынсем пӗр-пӗринпе мӗнле тӗл пулни ҫинчен, кам мӗн калани тата кам мӗне систерсе калаҫни ҫинчен пычӗ, ҫав калаҫусем тем пекех интереслӑ пулчӗҫ пулин те, Воропаев сӗтел хушшинче каланисене итлемерӗпе пӗрех.
Разговоры, естественно, шли о том, как происходили совещания и встречи участников конференции, кто что сказал, кто на что намекнул; но как ни были интересны эти разговоры, Воропаев почти не прислушивался к тому, что говорилось за столом.

Воропаев генерал патӗнчен тухсан (ӑна ҫав генералпа Романенко паллаштарчӗ), вӑхӑт ӗнтӗ каҫалла сулӑннӑччӗ.
Было уже далеко за полдень, когда Воропаев вышел от генерала, которому представил его Романенко.

Воропаев чечек ҫыххине Романенкона тӑсса пачӗ, анчах лешӗ унӑн аллине сирсе ячӗ.
Воропаев протянул букетик Романенко, тот отвел руку.

Воропаев машинӑна чарчӗ те хӗрачана кӑчӑк туртса хӑй патне пыма чӗнчӗ.
— Воропаев остановил машину и поманил к себе девочку.

— Мӗн эсӗ ун пекех, эпӗ сан патӑнта служить тума тытӑнман вӗт-ха, — терӗ ҫилӗллӗн Воропаев, Романенко ӑна хирӗҫ ним те ответлеменни питӗ лайӑх пулчӗ.
— Что же ты так, я ведь еще не служу у тебя, — с вызовом сказал Воропаев, и Романенко хорошо сделал, что ничего не ответил.

Воропаев унпа типпӗн сывпуллашрӗ.
Воропаев сухо простился с ним.

Воропаев, вак-тӗвексем ҫине куҫмасӑр, кӗскен каласа пачӗ.
Воропаев коротко перечислил, не вдаваясь в подробности.

Кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн, Воропаев хирӗҫлерӗ пулин те, Романенко ӑна киле ҫитичченех ӑсатма пычӗ.
После обеда, несмотря на протесты Воропаева, Романенко поехал провожать его до самого дома.

Обществӑллӑ ӗҫре Воропаев нумай ҫулсем хушши ҫӳлелле улӑхса пычӗ, паян йышӑнса тӑракан вырӑн ӗнерхинчен аслӑрах пулнине, ыран тата аслӑрах вырӑна куҫассине тата ҫавӑн пек тӑтӑшах ҫӳлелле улӑхса, ӳссе пынинче хӑйӗн телейне тупассине вӑл хӑнӑхса ҫитнӗ ӗнтӗ.
Много лет поднимался Воропаев вверх по общественной лестнице и уже привык к тому, что сегодня занимает положение более высокое, чем вчера, а завтра будет подниматься еще выше, — и в этом постоянном подъеме и росте находил свое счастье.

Воропаев ял пурнӑҫӗ ҫинчен хӑй ялта нумай ҫулсем хушши пурӑнса ирттернӗ ҫын пек калаҫать.
Воропаев говорил о сельской жизни, будто провел на селе много лет.

Анчах Воропаев хутне кӗчӗҫ.
Но за Воропаева вступились.

Воропаев саккӑрмӗш ҫын пулчӗ.
Воропаев оказался восьмым приглашенным.

«Хӑй» сӑмаха каланӑ чух Романенко куҫхаршийӗсене ҫав тери ҫӳле ҫӗклентерчӗ, вӑл кама асра тытса каланине Воропаев ҫавӑнтах ӑнланса илчӗ.
Романенко так высоко поднял брови, произнося «самому», что Воропаев сразу понял, кого он имел в виду.

Ывӑнни ҫине персе, Воропаев малтан каяс темерӗ, анчах, юлашкинчен, килӗшрӗ, машина совет делегацийӗ вырнаҫнӑ дворец патнелле улӑхма тытӑннине асӑрхасан, вӑл пӗчӗк ача пекех хӑраса ӳкрӗ.
Воропаев сначала отказывался, ссылаясь на усталость, но в конце концов должен был уступить и по-мальчишески оробел, заметив, что машина взбирается к тому дворцу, где разместилась советская делегация.

Танк ҫинчи экипажа Воропаев астӑвать.
Воропаев помнил живым экипаж танка.

Систерсе калани питӗ кӑмӑллӑ пулнӑ пулин те, ҫав систерӳре темӗн кӳренмелли, хисепе хуманни пуррине Воропаев чухласа илнӗ, Романенко шинелӗпе танлаштарсан, унӑн шинелӗ питӗ япӑх, пӗртен пӗр атти те питӗ кивӗ, колхоз парнеленӗ протезӗ те ҫав тери кӑнттам.
И хотя намек был очень тонок, Воропаев почувствовал в нем нечто обидное, пренебрежительное, сразу же бросилось в глаза, как плохо выглядит рядом с шинелью Романенко его собственная, как стар его единственный сапог и неуклюж протез, подаренный колхозом.