Поиск

Шырав ĕçĕ:

айӗнче (тĕпĕ: ай) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ильсеяр Актуша хӑй ҫумӗнчен хуллен уйӑрчӗ те ҫумӑр айӗнче шӑнса хытӑрканӑран тӳсеймесӗр тапӑртататакан лашасем хушшинче тӑракан аслашшӗ патнелле хуллен утрӗ.
Ильсеяр осторожно отстранила от себя Актуша и побрела туда, где между нетерпеливо переступавшими, продрогшими под дождем лошадьми стоял дед Бикмуш.

II // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Бурмистров ҫӗрелле пӑхса пырать, хӑйӗн урисем айӗнче кӗпе-тумтир таткаланчӑкӗсем, хуҫӑлса пӗтнӗ туя патаккисем, хывӑнса ӳксе юлнӑ калушсем унта та кунта йӑванса выртнине курать.
Бурмистров смотрел в землю, видел под ногами у себя лоскутья одежды, изломанные палки, потерянные галоши.

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

— Куҫсем айӗнче темле тӑртанчӑксем тухса ларнӑ!
— Мешки-то какие сделались под глазами!

Нумайччен нимӗн чӗнмесӗр утса пычӗҫ, урасем айӗнче ирхи ҫӳхешке пӑр кӑна ванса кӑчӑртатать.
Долго шли молча, только под ногами похрустывал, ломаясь, тонкий утренний ледок.

Вавила сулахай аллипе Симӑна «чунне витермеллех» пырса ҫапрӗ те хайхискерӗн мӑйне пӗтӗм вунӑ пӳрнипе пӑчӑртаса, пӑвса лартрӗ; пӳрнисем хӑйӗн хытӑрах та хытӑрах пӑчӑртаҫҫӗ, вӗсен айӗнче пыр кӑмӑрчакӗсем шатӑртатни илтӗнет, Симӑн аллисем лаштӑрах усӑнса анчӗҫ, вӗсем, кӗсьесене шыранӑ пек, аяксем тӑрӑх тем хыпашлакалаҫҫӗ.
Вавила ударил левой рукой «под душу» Симе и сжал его шею всеми десятью пальцами; пальцы сжимались всё крепче, под ними хрустели хрящи, руки Симы повисли вдоль тела и шарили по бокам, точно отыскивая карманы.

Вӑл хӑйӗн сӑмахне каласа пӗтереймерӗ, ҫапса та ӗлкӗреймерӗ — кровать айӗнче хытӑ кӑштӑртатни илтӗнсе кайрӗ, унтан Симӑн тӑрмаланса пӗтнӗ пуҫӗ тӑсӑлса тухрӗ.
Он не кончил слов своих и не успел ударить — под кроватью сильно зашумело, потом высунулась растрёпанная голова Симы.

Вӑл кӗпер варрипе васкаса утма тытӑнчӗ, кӗпер хӑмисем унӑн ури айӗнче лачӑртатса юлаҫҫӗ, унтан, сасартӑках чарӑнса тӑчӗ те ҫапла шухӑшласа пӑхрӗ:
Он быстро начал шагать посредине моста, доски хлюпали под ногами, и вдруг остановился, думая:

Тунтикун ҫанталӑк тӳлек, уяр тӑчӗ; сивӗ ҫӗркаҫиччен урамсенчи пылчӑка типӗтсе шӑнтса лартнӑ, — пӗчӗкҫеҫ хула симӗсрех тӗслӗн курӑнакан тӳпе айӗнче, авланма хатӗрленнӗ каччӑ пек, уяв чухнехилле тап-тасан ҫутӑлса ларать.
Понедельник был тихий, ясный; за ночь мороз подсушил грязь улиц, городок стоял под зеленоватым куполом неба празднично чистенький — точно жених.

— Эсӗ мана ҫавӑншӑн пӗр тенкӗлӗх укҫа тӳлетӗн-и-ха? — ҫумӑр айӗнче пынӑ ҫӗртех чарӑнса тӑрса мӑкӑртатать Вавила.
— Ты мне за это целковый платишь? — остановясь под дождём, пробормотал Вавила.

Бурмистров хӑйне слобода ҫыннисем хисепленипе питӗ хытӑ пӑсӑлса кайнӑ, анчах ҫынсем ӑна тата ытларах хисеп тӑвасса кӗтет, ҫавӑнпа та ӗнтӗ, чунне ҫырлахтараймасӑр, халь тӗлӗнмелле тискеррӗн курнӑҫланать: ҫийӗнчи кӗпи-тумне ҫуркаласа пӗтерет, слобода тӑрӑх ҫурма ҫарамас ҫӳрет, тусанпа пылчӑк ӑшӗнче йӑваланса вырткалать, кушаксемпе йытӑсене тытса чӗрӗллех пусӑсенчи шыва пӑрахать, арҫынсене хӗнет, хӗрарӑмсене кӳрентерет, кӑшкӑрашса намӑс юрӑсем юрласа ҫӳрет, вӑрӑ-хурахла шӑхӑрать, ҫапла унӑн яштак кӗлетки ҫын куҫне курӑнман йывӑрлӑх айӗнче авкаланать.
Бурмистров был сильно избалован вниманием слобожан, но требовал всё большего и, неудовлетворённый, странно и дико капризничал: разрывал на себе одежду, ходил по слободе полуголый, валялся в пыли и грязи, бросал в колодцы живых кошек и собак, бил мужчин, обижал баб, орал похабные песни, зловеще свистел, и его стройное тело сгибалось под невидимою людям тяжестью.

Унӑн ҫинҫешке те курпун кӗлетки ҫинче ваткӑллӑ ҫӗтӗк-ҫатӑк пальто йывӑррӑн усӑнса тӑрать, мӑйӗ вӑрӑм, хӑй вара, ура айӗнче мӗн курнине пурне те пуҫ тайнӑ пек, пысӑк пуҫне темле тӗлӗнмелле суллантарса утать.
На его тонком, сутулом теле тяжело висит рваное ватное пальто, шея у него длинная, и он странно кивает большой головой, точно кланяясь всему, что видит под ногами у себя.

Вӗсем йӑмрасем айӗнче, юханшыв юхтарса кӳрсе тултарнӑ хӑрӑк-харӑк купи евӗр, кӗпӗрленсе выртаҫҫӗ, пурте таса мар ҫӗтӗк-ҫатӑк ҫи-пуҫлӑ, ҫӳҫӗсене тураман, юлхавскерсем тата пурин сӑн-сӑпатне те тенӗ пекех пӗр тӗрлӗ сӑн-питлӗх, нумай хура-шур курнӑ, нимӗнрен те тӗлӗнме пӗлмен ҫынсен мӑнаҫлӑ мӑнкӑмӑллӑх сӑн-питлӗхӗ витсе тӑрать.
Лежат они у корней вётел, точно куча сора, намытого рекой, все в грязных лохмотьях, нечёсаные, ленивые, и почти на всех лицах одна и та же маска надменного равнодушия людей многоопытных и недоступных чувству удивления.

Анчах та пӗлетӗн-и эс, енчен те вӑл санӑн тетӳ пулман пулсан, вӑл ман патӑмра сӗтел хушшинче кӑна мар, сӗтел айӗнче те ларман пулӗччӗ».
А знаешь ли ты, что, если бы он не был твой дядя, так у меня не только б не сидел за столом, да и под столом».

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Артист кӑтартса паракан кашни туйӑм, ӑна карикатурӑлла кӑтартас мар тесен, уншӑн ҫывӑх пулмалла, ӑна пӗлмелле унӑн: «Опиумпа шампански» ятлӑ водевильри китаеца кӑтартса парасси ниме те тӑмасть, анчах та ӑнсӑртран парие пырса ҫапӑннӑшӑн ҫав тери пысӑк хуйха ӳкнӗ Индири брамина, е XVII ӗмӗрти боярин, аристократла местничествӑна пула антӑхса кайса, хӑйӗн чысне упранӑ пек пулса сӗтел айӗнче йӑваланнине, унтан ӑна уринчен туртса сӗтӗрсе кӑларнине эпӗ лайӑх выляса пама пултаратӑп-и-ха?
Каждое чувство, повторяемое артистом, должно быть ему коротко знакомо для того, чтоб его выразить не карикатурно: Китайца в «Opium et champagne» ничего не значит представить, но есть ли возможность, чтоб я хорошо сыграл индейского брамина, повергнутого в глубокое отчаяние оттого, что он нечаянно зацепился за парию, или боярина XVII столетия, который в припадке аристократического местничества, из point d'honneur, валяется под столом, а его оттуда тащат за ноги.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

Ҫыран хӗрринчи леш тӗм айӗнче мӗнле?
А как под тем кустарником на берегу?

XI // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Ҫак самантра юман айӗнче темӗн кӑштӑртатрӗ.
Под дубом что-то зашуршало.

Шыв тӑрӑх будкӑран пӗр ҫухрӑма яхӑн анаталла кайсан, чӑнкӑ ту айӗнче тарӑн ҫӗр хӑвӑлӗ пур.
В одной версте от будки, если идти вниз по течению реки, была вырытая глубоко под обрывом пещера.

VII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Халӗ ӗнтӗ кимӗ айӗнче шыв пӗр евӗрлӗн лӑпкӑн чӑмпӑлтатни ҫеҫ илтӗнет.
Слышался лишь легкий плеск воды под веслами.

V // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Аялта, ватӑ йӑмра айӗнче, сивӗ те тутлӑ шыв тухакан ҫӑлкуҫ пур.
Внизу под старой ивой был родник с вкусной студеной водой.

— Ҫак чул айӗнче, хӗрӗм, унӑн вилтӑпри.
— А под ним, дочка, ее могила.

IV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика