Поиск

Шырав ĕçĕ:

Алексей сăмах пирĕн базăра пур.

Алексей (тĕпĕ: Алексей) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Батманов машина патнелле ура ярса пуссанах, Алексей кабина алӑкне хупрӗ, унтан унӑн ҫулне пӳлчӗ.
Батманов шагнул было к машине, но Алексей захлопнул дверцу и встал у него на пути.

Пӗрремӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

— Темле пулсан та, пӑр ҫирӗппипе ҫирӗп маррине сӑнаса пӑхасси сирӗн ӗҫ мар! — ҫиленчӗклӗн сӑмах хушрӗ те Алексей, кӗрӗкӗпе ҫӗлӗкне илсе тумланма тытӑнчӗ.
— Во всяком случае вам-то незачем заниматься испытанием прочности льда, — сердито отозвался Алексей, хватая полушубок и ушанку.

Алексей ӑна хирӗҫлерӗ:
Алексей был против этого.

Приказра мухтарах ҫырнӑ виҫӗ сӑмаха улӑштарса, Батманов лайӑх, типтерлӗн тӳрлетсе хучӗ, вара Алексей каллех приказа ҫӗнӗрен пичетленӗ пек тикӗссӗн лайӑх хут ҫине ҫырма пуҫларӗ.
Батманов тонким, четким почерком заменил в тексте три пышных эпитета более скромными, и Алексей опять занялся перепиской приказа — ровными печатными буквами на хорошей бумаге.

Связистсем ҫинчен калакан приказа Алексей ҫӗнӗрен тепӗр хут ҫырса пӗтере пуҫланӑ.
Алексей закончил переписывать набело приказ о связистах.

— Кондрин ҫинчен эсӗ Батманова та каласа кӑтарт, — канаш пачӗ Алексей.
— О Кондрине ты Батманову тоже расскажи, — посоветовал Алексей.

— Мӗншӗн шикленетӗн? — ыйтрӗ Алексей.
— Что тебя так насторожило? — спросил Алексей.

— Алексей Николаевич тӗрӗс калать: юрамасть, — ҫемҫен каларӗ Беридзе, аллине Силин хулпуҫҫийӗ ҫине хурса.
— Алексей Николаевич прав: нельзя, — мягко сказал Беридзе, кладя руку на плечо Силину.

Беридзе хаваслӑн Алексей ҫине пӑхрӗ, анчах лешӗ хыттӑн каларӗ:
Беридзе посмотрел на Алексея загоревшимися глазами, но тот сердито сказал:

Силин урӑх нимӗн те каламарӗ, анчах ҫак платна та лӑпкӑ ҫын хӑйӗн пысӑк машинине вырӑна илсе ҫитериччен тем те пӗр тӳссе курнине Алексей туйса илчӗ.
Силин ничего больше не прибавил, но Алексей представил себе, что пришлось перенести этому плотно сбитому, скромному человеку, прежде чем он доставил до места свою громадную машину.

— Мӗнле ҫитрӗн кунта, Семен, каласа пар-ха? — ыйтрӗ Алексей, ӑна ыталаса илсе.
— Как ты добрался сюда, Семен, расскажи? — спрашивал Алексей, обнимая его.

— Алексей тӑчӗ.
— Алексей поднялся.

— Ӑҫта кайса ҫухалчӗ вара Карпов? — ыйтрӗ Алексей.
— Куда все-таки Карпов девался? — спросил Алексей.

— Ҫавӑн пек экскурсие пӗччен тухса кайма юрать-и вара? — ӳпкелерӗ ӑна Алексей.
— Разве можно одной пускаться в такие экскурсии? — укорял ее Алексей.

Ҫак этемсем: Илья, Петр, Алексей, Яков тата ытти Артамоновсем хӑйсен ӗҫӗ-хӗлӗпе вырӑс буржуазийӗ мӗнле пуҫланса кайнине, этем сӑн-сӑпатне ҫухатса, халӑх хушшинче хӑйсен ятне янине, халӑхран уйрӑлса кайнине, пӗтсе пынине кӑтартса параҫҫӗ.
Эти люди: Илья, Петр, Алексей, Яков и другие Артамоновы своими действиями показывают, как начинается русская буржуазия, потеряв человеческий облик, теряет свое имя в народе, уходит из народа, гибнет.

«Артамоновсен ӗҫӗ» ҫинчен // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с. — 298–300 с.

Алексей хуҫа пулма тӑрӑшать, пурне те хӑйне пӑхӑнтарасшӑн, пӗтӗм Российӑна хӑйӗн вотчини туса хурасшӑн, анчах ку Артамонов та, юлашкинчен, этем характерне ҫухатать, чунсӑр этем пулса тӑрать.
Алексей старался быть хозяином, хотел подчинить себе все, создать свою вотчину на всю Россию, но и этот Артамонов, в конце концов, потерял человеческий характер и стал бездушным человеком.

Артамоновсен иккӗмӗш ӑрӑвӗнчи ҫынсен шутне тата Алексей Артамонов (Илья племянникӗ) кӗрет.
В число людей второго поколения Артамоновых входит Алексей Артамонов (племянник Ильи).

Алексей Ильич хӑйӗн хунне, пьянцӑна, Барскин трактирне вут тӗксе хыптарма вӗрентрӗ, санӑн аҫу ӑна тавҫӑрса илчӗ те пьяницӑна вӗлермеллех хӗнеттермелле туса хучӗ.
Алексей Ильич научил тестя своего, пьяницу, трактир Барского поджечь, а твой отец догадался об этом, устроил, что убили пьяницу до смерти.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ӗҫе хастарлӑн выляса туса пынипе Митя Алексей манерлӗ пулнӑ, анчах вӑл хуҫалла ҫӑткӑн пулни палӑрман, хӑй ҫӑмӑл та хаваслӑ сӑмахсем вылятнипе вӑл Серафим платнике аса илтернӗ, ҫакна ашшӗ те асӑрханӑ — пӗррехинче, каҫхи апат вӑхӑтӗнче, Митя сӗтел хушшинчи йывӑр та салху кӑмӑла сирсе, сапаласа ярсан, ашшӗ сассӑр кулса мӑкӑртатса илчӗ:
Своею бойкою игрою с делом Митя был похож на дядю Алексея, но в нём не заметно было хозяйской жадности, весёлым балагурством он весьма напоминал плотника Серафима, это было замечено и отцом; как-то во время ужина, когда Митя размёл, рассеял сердитое настроение за столом, отец, ухмыляясь, проворчал:

Манах, темӗн пысӑкӑш тимӗр шапа пек, ерипен аяккалла шуса пӑрӑннӑ, Петр Ильич Артамонов вара, Ольга патне кайса, ӑна Алексей ярмаркӑра мӗнле ӗҫсе ашкӑннисем ҫинчен каласа панӑ.
Медленно, как огромная черепаха, монах отползал прочь, а Пётр Ильич Артамонов шёл к Ольге, рассказывал ей о кутежах Алексея на ярмарке.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика