Поиск

Воропаев

Воропаев пӗчӗк Твороженкова ҫинчен, вӑл ҫав чечексене Сталина парнелеме ӗмӗтленни тата унӑн ӗмӗчӗ ӑнсӑртран пурнӑҫа кӗни ҫинчен каласа пачӗ.
Воропаев рассказал о маленькой Твороженковой, о том, как она мечтала подарить эти цветы Сталину и как неожиданно сбылась ее мечта.

Пӗтӗм чуна тытса илекен ҫак калаҫӑва пула вӗҫӗмсӗр пӑлханса кайнӑ Воропаев аллине шинель кӗсйине чиксе ячӗ те тутӑрӗпе пӗрле ирхи ҫеҫпӗл чечекӗсен ҫыххине туртса кӑларчӗ, ҫӗре ӳкерчӗ.
Бесконечно взволнованный этим душу сжигающим разговором, Воропаев опустил руку в карман шинели и вместе с платком вытащил и уронил наземь букетик утренних подснежников.

Воропаев та тӑчӗ, Сталин хыҫҫӑн утмаллаччӗ-ши унӑн е сӗтел умӗнчех юлмалла, — ҫакна вӑл пӗлмерӗ, анчах Молотов: — Ларӑр. Иосиф Виссарионович уткаласа ҫӳреме, шухӑшлама юратать, — терӗ.
Воропаев тоже встал, не зная, следовать ли ему за Сталиным, или остаться у стола, но Молотов сказал: — Сидите, Иосиф Виссарионович любит походить, подумать.

Городцов тырӑ акса тӑвас ӗҫе тунсӑхлани тата вӑл тӗлӗкре те тулӑ уйӗсем курни ҫинчен Воропаев каласа парсан, Сталин тӑчӗ те, шухӑша путса, уткалама тытӑнчӗ.
Услышав от Воропаева о том, как тоскует Городцов по хлебу, как видит он во сне поля пшеницы до горизонта, встал и прошелся, раздумывая.

Вара Воропаев, хытӑ пӑлханса, хӑйне ҫывӑх ҫынсем ҫинчен каласа кӑтартма тытӑнчӗ, — Виктор Огарнов, Паусов, Цимбал ҫинчен, Мария Богдановнӑпа унӑн ача санаторийӗ ҫинчен, Аннушка Ступина, Поднебескосем, Городцов ҫинчен, пуласси пирки пӗрле шухӑшланӑ мӗнпур ытти ҫынсем ҫинчен.
И Воропаев стал взволнованно рассказывать о всех, кто был ему близок — о Викторе Огарнове, Паусове, Цимбале, о Марии Богдановне с ее детским санаторием, Аннушке Ступиной, о семье Поднебеско, Городцове, о всех тех, с кем он мечтал о будущем.

Сталина ҫакӑ Воропаев формулировкӑсем шыранӑ пек туйӑнчӗ пулас, ҫавӑнпа та вӑл ҫамкине кӑмӑлсӑррӑн пӗркелентерчӗ.
Но, видно, Сталину показалось, что Воропаев ищет формулировок, и он недовольно поморщился.

Камран пуҫласа ярассине суйласа, Воропаев пӗр самантлӑха шухӑша кайрӗ.
Воропаев на мгновение задумался, выбирая, с кого бы начать.

— Паллах, кунта та ӳсеҫҫӗ, анчах вӑрах ӳсеҫҫӗ, ҫынсем вара кирлӗ, пур ҫӗрте те ҫара, — ответлерӗ Воропаев, ку ыйту тӗлӗшпе Сталин ӑна хӳтӗлес ҫуккине туйса.
— Растут, конечно, и здесь, но медленно, а нужда велика, везде голо, — отвечал Воропаев, чувствуя, что в этом вопросе он не встретит поддержки Сталина.

— Ҫынсем, — ответлерӗ Воропаев.
— Люди, — ответил Воропаев.

Вӗтӗ пӗркеленчӗксем таранах паллӑ сӑн-пичӗ унӑн ҫав-ҫавах, анчах халь ун сӑнарӗнче ҫӗнӗ йӗрсем, хавхалану йӗрӗсем, ҫиҫсе тӑраҫҫӗ; ҫакна асӑрхасан, Воропаев питӗ савӑнчӗ.
Лицо его, все то же — знакомое до мельчайшей складки, приобрело новые черты, черты торжественности, и Воропаев обрадовался, приметив их.

Воропаев ӑна юлашки хут 1941 ҫулхи ноябрӗн 7-мӗшӗнче парадра курнӑ, унтанпа ӑна Сталин ватӑлман, анчах хытӑ улшӑннӑ пек туйӑнчӗ.
Воропаеву показалось, что Сталин не постарел с тех пор, как он его видел в последний раз, на параде 7 ноября 1941 года, но резко изменился в ином направлении.

— Ӑссӑр ӗҫсем тумалла пулсан, вӑл малта, ҫав ӗҫсемшӗн ответ тытмалла пулсан вара ӑна вырӑнтан та хускатаймӑн, — терӗ Сталин; Воропаев хӑраса ӳкрӗ: Иосиф Виссарионович аллисене малалла тӑснӑ та, питӗ кӑмӑллӑн кулкаласа, ун патнелле пырать.
— Как делать глупости, так он впереди, а как отвечать за них, — так его с места не сдвинешь, — сказал Сталин, и Воропаев с ужасом увидел, что он идет к нему навстречу, протягивая руки и улыбаясь своей всепоглощающей улыбкой.

Воропаев ҫине пӑхса, вӑл халӗ те пахчаҫӑна темӗн кӑтартать, ҫавӑ иккӗшне те чӑнласах интереслентерет пулас.
Глядя на Воропаева, он еще доказывал садовнику что-то, что их обоих, было видно, интересовало всерьез.

Воропаев, ҫапах та, пӗр вырӑнтах тӑчӗ — ӑна урисем пӑхӑнмарӗҫ.
Воропаев, однако, не двигался, — ноги ему не подчинялись.

— Кунта килӗр, Воропаев юлташ, ан именӗр.
— Пожалуйте сюда, товарищ Воропаев, не стесняйтесь.

Провожатӑй ун ҫине ҫухалса кайнӑн пӑхса илчӗ те пуҫне кӑштах пӗр айккинелле пӑрчӗ, ҫав самантрах Воропаев палланӑ сасса илтрӗ:
Провожатый растерянно взглянул на него и чуть повел в сторону взглядом, и в тот же момент Воропаев услышал голос, который нельзя было не узнать.

Унпа пӗрле Воропаев та чарӑнчӗ.
Вместе с ним остановился и Воропаев.

Вӗсем васкавлӑн пӗр-пӗрне ыталарӗҫ те, Воропаев Романенкошӑн именсе, ҫӗнӗ провожатӑй хыҫҫӑн уксахларӗ.
Они наскоро обнялись, и Воропаев, смущаясь за Романенко, заковылял вслед новому провожатому.

— Эсӗ ак мӗн, Алексей Вениаминыч, — терӗ вӑл Воропаев ҫине пӑхмасӑр, — эпӗ хам патӑма каятӑп, эсӗ те пушаннӑ хыҫҫӑн манӑн машина ҫине лар та ху патна вӗҫтер!
— Так ты вот что, Алексей Вениаминович, — сказал он, не глядя на Воропаева, — я пойду к себе, а ты, как освободишься, садись в мою машину — и дуй к себе!