Корпус чувашского языка

Мӗскӗнлетекен, тарӑн шӑплӑх.

Наступило глубокое, унизительное молчание.

XI // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Тӑваттӑмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–163 с.

Чӑнкӑ ҫыртан сылтӑмра — вӑрман, сулахайра ирхи хитре тинӗс йӑлтӑртатса выртать, телее — ҫил ӗнсерен вӗрет: вак чул ҫийӗн шӗмпӗртетсе симӗс шыв йӑрӑмӗсем чупа-чупа хӑпараҫҫӗ, каялла вара шӑплӑх пирки пӑшӑлтатакан кӑпӑка куҫса ҫиҫкӗнеҫҫӗ.

Справа по обрыву стоял лес, слева блестело утреннее красивое море, а ветер дул на счастье в затылок, я был рад, что иду берегом, на гравии бежали, шумя, полосы зеленой воды, отливаясь затем назад шепчущей о тишине пеной.

VIII // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Тӑваттӑмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–163 с.

Коридорӑн мана хирӗҫли стенине ывӑннӑ куҫсемпе тирӗнтӗм, — ӑсран тайӑлнӑ ҫак каҫа унта янкӑр шӑплӑх ҫуттӑн та пушшӑн тӳссе ирттерет.

Уставился в противоположную стену коридора, где светло и пусто пережидала эту безумную ночь яркая тишина.

VI // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Тӑваттӑмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–163 с.

Шӑп-шӑпӑрт; шӑплӑх тӑшманла туйӑнать.

Было тихо; тишина казалась враждебной.

V. Шӑплӑх // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 383–426 с.

Тӳпере, ҫӗрлехи ҫуткӑҫсен ҫӑлтӑр ушкӑнӗсем пӗрӗхсе чӑпарлатнӑскерте, курӑнми йывӑҫсем кӗпӗрленнӗ; вӗсен ҫӑра ҫеҫкелӗхӗ пуҫа ҫепӗҫ, анчах вӑйлӑ шӑршипе — ҫӑра та пылак, хумхантаруллӑ та ирӗклӗ, нӳрлӗ те хӗрарӑмӑн ыйхӑ тӗлӗшпе ҫурма уҫӑ ҫӑварӗ пек черчен шӑршӑпа — ҫавӑрать-минретет; сывлӑшри мӗльюн-мӗльюн сӗртӗнӳпе ыталать те хавха сарать тата, шӑплӑх евӗрлех, ҫунатсӑр та ҫӑп-ҫӑмӑл, чикӗсӗр-чараксӑр хуҫалла, туйӑнми вӑйӑмсемпе ӳсет-ҫӗкленет.

В нем, обрызганные созвездиями ночных светил, толпились невидимые деревья; густой цвет их кружил голову тонким, но сильным запахом, щедрым и сладким, волнующим и привольным, влажным и трогательным, как полураскрытые сонные уста женщины; обнимал и тревожил миллионами воздушных прикосновений и так же, как тишина, рос бесконечно властными, неосязательными усилиями, бескрылый и легкий.

V. Шӑплӑх // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 383–426 с.

Чунӗнче шӑплӑх чӗри тапать; ҫӑлтӑрсен ҫиҫкӗнчӗк-капӑр ҫумӑрӗпе исленнӗ сӗм тӗттӗмлӗх хӑйӗн куҫӗсене Блюмӑн ыйӑхсӑр куҫӗсем патнелле ҫывхартрӗ, ӗнерхи кун — ыйхӑ пек, каҫ сӗмлӗхӗ ӗмӗрлӗх пек туйӑнаҫҫӗ.

Сердце тишины билось в его душе; тьма, унизанная роскошным дождем звезд, приближала свои глаза к бессонным глазам Блюма, сном казался минувший день, мрак — вечностью.

V. Шӑплӑх // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 383–426 с.

Унӑн хӑйӑлти ӳслӗкӗ каҫ тӗпсӗрлӗхнелле ыткӑнчӗ; йӗрӗнекен шӑплӑх ҫак сасӑсене, унӑн ыйхишӗн ютскерсене, васкамасӑр сире-сире ывӑтать.

Сиплый кашель его бросился в глубину ночи; брезгливая тишина медленно стряхнула эти звуки, чуждые ее сну.

III. Ассунта // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 383–426 с.

Ӑна малтанхи чӗмсӗрлӗхех хупӑрланӑ; паҫӑрхи хӗрлӗрех ҫутӑ — мӗн пур япала ҫинче, анчах халӗ стенасем, чӳрече каррин антӑратакан тимлӗ ҫути тата сӗтел-пукан, ҫавӑн пекех шӑплӑх та хӑйсенче сивлек-хӑрушӑ, туйӑни-туйӑнми тимлӗхе, этем куҫӗсен ҫивӗчлӗхне пытарнӑ.

То же безмолвие окружало его; прежнее красноватое освещение лежало на всех предметах, но теперь стены и одуряющий, пристальный свет штор, и мебель, и тишина таили в себе зловещую, утонченную внимательность, остроту человеческих глаз.

II. Йывӑҫсем ҫеҫкере // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 383–426 с.

Джисӑн чӗри тапма чарӑнчӗ тейӗн, халӗ вӑл — тулли шӑплӑх кӑна хуҫаланакан ҫӗрте; ҫӳллӗ витӗ, сарлака ҫул.

И он почувствовал с глубоким замиранием сердца, что находится в исключительной, полнейшей тишине крытого хода, широкого и высокого.

IV // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 371–378 с.

Хӑрушлӑхпа вӑй-хӑват, хавхаланупа каҫӑху, савӑнӑҫ хавалӗ, мӑнаҫлӑ тӑнӑҫлӑх, ҫил-тӑвӑлпа шӑплӑх, кӗлӗпе ырӑ аса илӳ, теветкеллӗхпе йыхрав халалӗ — итлекенсен чун-чӗришӗн ҫаксен пӗтӗм кӑткӑс кӗввине уҫрӗ Жиль, ҫак кӗвве пысӑк савӑнӑҫ хускатнипе чӑмӑртаннӑ калавӗнчи хумхануллӑ самантсемпе сӑнарларӗ; ҫулӑмлӑ ҫак аса илӳ, пулни-иртнин суйланнӑ хастарлӑхӗпе чӗнтӗрленӗскер, итлекенсене хумхантарсах пычӗ.

Настроение опасности, силы, радости, экстаза, величественного покоя, бури и тишины, молитвы и милых воспоминаний, решительности и вызова — всю сложную мелодию их Жиль передавал сердцам слушателей нервными толчками рассказа, стиснутого возбуждением торжества, пламенное воспоминание это, витая в избранной красоте прошлого, заразило аудиторию.

I // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 337–349 с.

Пӳлӗмре — намӑслакан тарӑн шӑплӑх.

Настало глубокое, унизительное молчание.

IV сыпӑк // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Виҫҫӗмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–281 с.

Вӑхӑт-вӑхӑтпа тачка ҫунаттисене ҫатӑлтаттарса ӑсансем ҫырлалӑхран вӗҫе-вӗҫе хӑпараҫҫӗ, пилеш кайӑкӗсем шуйханса кӑшкӑрашаҫҫӗ, унтан каллех шӑплӑх хуҫаланать — лӑпкаса юрланӑ евӗрскер, канӑҫсӑрлантараканскер.

Временами на ягоднике, треща жирными крыльями, взлетала тетерка, беспокойно кричали дрозды, затем снова наступала тишина, баюкающая и тревожная.

I // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 405–413 с.

Ҫапла лартӑмӑр эпир виҫсӗмӗр: чӗнмесӗр, чӗрӗ шӑплӑх хушшинче, сапӑр, хурлӑхлӑ ӗнтӗркевре.

Так сидели мы втроем, молча, среди живой тишины, в кротком, печальном оцепенении.

II // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 360–374 с.

Сӑрӑ ҫаврашкаран тепре печӗҫ, тата тепре — вара шӑплӑх хуҫаланма пикенчӗ.

От серого пятна грянул еще выстрел, потом другой, и все стихло.

III // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 345–359 с.

Ҫӗре шӑрӑх шӑплӑх ытамланӑ, ӑна пӑшал пенӗ сасӑ татрӗ.

Жаркая тишина обнимала землю; ее нарушил выстрел.

III // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 345–359 с.

Пилӗк минут масар ҫинчи евӗр шӑплӑх тӑчӗ.

Пять минут стояла тишина, словно на кладбище.

Пире валли те юлӗ-ха // Юрий Ксенофонтов. «Капкӑн», 2011, 16№, 3 с.

Мана тӗлӗнтермелӗх шӑплӑх хуҫаланать.

К моему удивлению, наступила тишина.

IV // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 331–337 с.

Шанчӑкне ҫухатнӑ шӑплӑх Батле нимӗн ӑнланмасӑр тӗмсӗлет.

Безнадежная тишина бессмысленно следила за Батлем.

II // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 321–325 с.

Таврара — пусӑрӑнчӑк шӑплӑх.

Настала гнетущая тишина.

III // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 310–317 с.

Тата юрату, Франсуа, юрату — ҫунаттисем усал-тискер пылчӑкпа вараланнӑскер — мӑрьесен юррипе кӑшкӑру хушшинче ӗмӗрлӗхех чӗрӗлсе тӑрӗ, — ҫакнашкал юратӑва шӑплӑх вӑхӑтӗнче чӗре кӑна ӑнкараять.

И любовь, Франсуа, любовь, крылья которой покрыты жестокой грязью, воскреснет навеки среди кликов и пенья труб — такой, какую знает лишь сердце в часы молчания.

IV // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Иккӗмӗш том. — Шупашкар, 2011. — 416 с. — 174–191 с.