Поиск

Шырав ĕçĕ:

нумайччен сăмах пирĕн базăра пур.

нумайччен (тĕпĕ: нумайччен) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл шӑхлич каланӑ пекех нумайччен, ӑста каларӗ, вара сӗтел хушшинче пурте шӑпланчӗҫ; вӑл калаҫнӑ вӑхӑтра ҫынсем яланах ҫывӑрса кайнӑ пек пулнӑ; Яков та унӑн сӑмахӗсен ырлӑхне туйнӑ, вӗсенче вӑл чӑн-чӑн тӗрӗслӗх пуррине сиснӗ, анчах унӑн Митьӑран: «Мӗншӗн-ха эсӗ хитре мар, ухмах хӗре качча илтӗн?» тесе ыйтасси килнӗ.
Говорил он долго, ловко, точно на дудочке играя, и все за столом примолкли; всегда бывало так, что, слушая его, люди точно засыпали; Яков тоже испытывал обаяние его речей, он чувствовал в них настоящую правду, но ему хотелось спросить Митю: «Зачем же ты женился на некрасивой, глупой девице?»

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Хӑш чухне вӑл кантура пырса унта нумайччен ларнӑ, вара, Якова кансӗрлесе, хӑйӗн пӗтӗм вӑйне фабрикӑна, ачасене пани, пӗтӗм пурнӑҫне фабрикӑн чул туртисене кӳлӗнсе, вӗҫӗмсӗр ӗҫсен сӗрӗмӗ ӑшӗнче, нимӗнле савӑнӑҫ та курмасӑр пурӑнса ирттерни пирки ӳпкелешнӗ.
Иногда он являлся в контору, долго сидел там и, мешая Якову, жаловался, что вот он отдал все свои силы фабрике, детям, всю жизнь прожил запряжённый в каменные оглобли дела, в дыму забот, не испытав никаких радостей.

Кун пек пумилккене нумайччен манаймӑн!
Такие поминки долго не забыть!

Хӑйсен тӑшманӗсене, пир-авӑр тӗртекенсене тӗл пулсан, вӗсемпе ҫапӑҫма тытӑнса кайрӗҫ: Яковлев тухтӑра патакпа ҫапрӗҫ, ватӑ старик-аптекаре Окана пӑрахрӗҫ; Житейкин унӑн ывӑлӗ хыҫҫӑн хула тӑрӑх нумайччен чупрӗ, ун хыҫҫӑн икӗ хут персе ячӗ, анчах тивӗртеймерӗ, Брусков ҫӗвӗҫе ҫурӑмӗнчен амантрӗ кӑна.
И, встречая ткачей, врагов своих, затевали с ними драки, ударили палкой доктора Яковлева, бросили в Оку старика аптекаря; Житейкин долго гонялся по городу за сыном его, дважды разрядил вслед ему ружьё, но — не попал, а только поранил дробью спину портного Брускова.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Унтан самӑрӑлса шыҫса кайнӑ Степан Барскин хӑйӗн пьянцӑ-кӗрӗвӗпе тата чалӑш куҫлӑ хӗрӗпе ҫуна ҫине ларса иртсе кайрӗ; вак халӑх пысӑк хура ушкӑн пулса нумайччен иртрӗ: мещенсем, тир-сӑран тӑвакансем, пир-авӑр тӗртекенсем, урапа тӑвакансем, ыйткалакансем, никама кирлӗ мар, йӗке-хӳре тӗслӗ карчӑксем.
Потом проехал в санях ожиревший Степан Барский с пьяницей зятем своим и косоглазой дочерью; тёмной кучей долго двигался мелкий народ: мещане, кожевники, ткачи, тележники, нищие и какие-то никому не нужные старухи, похожие на крыс.

Вӑл нумайччен, хӗрӳллӗн купецсен ачисен инженерсем, чиновниксем, офицерсем пулма кирли ҫинчен каларӗ.
Он очень долго и красноречиво говорил о том, что дети купцов должны быть инженерами, чиновниками, офицерами.

Петр нумайччен: шӑллӑмран мӗн ҫинчен ыйтас-ши? тесе шухӑшласа ларчӗ.
Пётр долго придумывал: о чём бы спросить брата?

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вӑл пиччӗшне гостиницӑна мӗнле каймаллине кирлӗ мар сӑмахсемпе тата нумайччен ӑнлантарса пачӗ, вара Петр тӗттӗм ҫӗре, сивӗ, тусан пек ҫумӑр айне тухсан, ун ҫинчен: «Лӑпӑртин мана хӑй патӗнчен ярас килмерӗ», — тесе шухӑшларӗ.
Он ненужно и многословно объяснил брату путь в гостиницу, и когда Пётр вышел во тьму, под холодненький, пыльный дождь, то подумал: «Не хотелось, болтуну, чтоб я ушёл».

Вӑл ҫав йӑлана пӑхӑнса, ывӑлне пӗр эрне хушши канма пачӗ те, ҫав вӑхӑт хушшинче Илья рабочисемпе «эсир» тесе калаҫнине, каҫсерен Тихонпа тата Серафимпа пӗрле хапха умӗнче темӗн ҫинчен нумайччен калаҫса ларнине асӑрхарӗ, вӑл чӳрече витӗр Тихон сӳрӗк сасӑпа хӑйӗн ухмахла сӑмахӗсене сӑрхӑнтарнине те илтрӗ:
Подчиняясь своей привычке, он дал сыну неделю отдыха и приметил за это время, что Илья говорит с рабочими на «вы», а по ночам долго о чём-то беседует с Тихоном и Серафимом, сидя с ними у ворот; даже подслушал из окна, как Тихон мёртвеньким голосом своим выливал дурацкие слова:

Вӑл нумайччен темӗн ҫинчен каларӗ, мӗн калаҫнине хӑй те лайӑххӑн пӗлеймерӗ: Ольга сӗтел ҫине чавсаланса, ӑна тимлӗн итлерӗ, Петрӑн сӑмахсем пӗтсе ҫитсен: — Халь ӗнтӗ мана итле… — терӗ.
Он долго говорил что-то, что самому ему было неясно, Ольга слушала, облокотясь на стол, а когда у него иссякли слова, сказала: — Теперь послушай меня…

Алексей тӗлӗнсе кайрӗ, нумайччен: мӗн тума кирлӗ вӑл сана, тесе тӗпчерӗ, вара юлашкинчен: — Итле-ха, ку маншӑн тупӑшлӑ мар!
Алексей был неприятно изумлён, долго выспрашивал, зачем это нужно, и наконец сказал: — Послушай, мне это не выгодно!

Артамонов, Тихон тавҫӑрса илесрен хӑраса, пытарма укҫа ытлашши нумай памарӗ пулин те, Никоновсем ӑна нумайччен, йӑлӑхтарса ҫитеричченех, тав турӗҫ.
Никоновы даже многословно и надоедливо благодарили за пособие на похороны, хотя Артамонов, опасаясь возбудить излишней щедростью подозрения Тихона, дал немного.

Вӑл нумайччен ачашшӑн ыйтса тӗпченӗ хыҫҫӑн тин хӑй мӗншӗн вӗренесшӗн пулманнине ӑнлантарса пачӗ:
Нужно было долго и ласково расспрашивать его, прежде чем он объяснил:

Вӑл хӑй сирень тӗмисем патне мӗнле ҫитнине те асӑрхамарӗ, ҫывӑрмалли пӳлӗмӗн чӳречи айӗнче, чӗркуҫҫи ҫине чавсаланса, питне ывӑҫ тупанӗсемпе хупласа нумайччен ҫӗрелле пӑхса ларчӗ, ура айӗнчи ҫӗр, путса анма хатӗрленнӗ пек, хускалса, мӑкӑрӑла-мӑкӑрӑла тухнӑ туйӑнчӗ.
Он не заметил, как дошёл до кустов сирени, под окном спальни своей, он долго сидел, упираясь локтями в колена, сжав лицо ладонями, глядя в чёрную землю, земля под ногами шевелилась и пузырилась, точно готовясь провалиться.

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Час-часах вӑл салтӑннӑ хыҫҫӑн та вырӑн ҫине выртман, пӗр аллипе тӳшек ҫине таянса, тепринпе хӑйне хӑлхинчен турткаласа, е, шӑлӗсем ыратнӑ пек, сухалӗпе питҫӑмартине сӑтӑркаласа, нумайччен вырӑн хӗрринче ларнӑ.
Часто, раздевшись, он не ложился, а долго сидел на краю постели, упираясь в перину одною рукой, а другой дёргая себя за ухо или растирая бороду по щеке, точно у него болели зубы.

Ҫӗрле, ача макӑрнипе вӑранса, ӑна ҫитерсе лӑплантарсан, Наталья чӳрече патне пынӑ та нумайччен садалла пӗлӗт ҫинелле пӑхса тӑнӑ, хӑй ҫинчен, амӑшӗ ҫинчен, хуняшшӗ ҫинчен, асӑрхамасӑрах иртнӗ канлӗхсӗр кун хӑйне мӗн панӑ — ҫавсем ҫинчен пурин ҫинчен те шухӑшланӑ.
Ночью, разбуженная плачем ребёнка, покормив, успокоив его, она подходила к окну и долго смотрела в сад, в небо, без слов думая о себе, о матери, свёкре, муже, обо всём, что дал ей незаметно прошедший, нелёгкий день.

Пилӗк сехетре вӗсем чей ӗҫнӗ, саккӑрта каҫхи апат ҫинӗ, унтан Наталья ачисене шыва кӳртсе ҫывӑрма вырттарнӑ, чӗркуҫҫи ҫинче тӑрса нумайччен турра кӗлтунӑ, вара ывӑл хӑварас шанчӑкпа упӑшки ҫумне кӗрсе выртнӑ.
В пять часов пили чай, в восемь ужинали, потом Наталья мыла младенцев, кормила, укладывала спать, долго молилась, стоя на коленях, и ложилась к мужу с надеждой зачать сына.

Тихон ҫынсенчен вӗсем мӗн шухӑшланине ыйтса пӗлни палӑрман, вӑл ҫынсене хӑйӗн пӗрмай мӑчлатакан, кайӑкӑнни евӗрлӗ куҫӗсемпе нумайччен тинкерсе пӑхнӑ та, вӗсен шухӑшӗсене ӗмсе илнӗ пек, сасартӑк, кӗтмен ҫӗртен, хӑйне пӗлме те кирлӗ мар япаласем ҫинчен калама пуҫланӑ.
Не заметно было, чтоб Тихон выспрашивал людей о том, что они думают, он только назойливо присматривался к человеку птичьими, мерцающими глазами и, как будто высосав чужие мысли, внезапно говорил о том, чего ему не надо знать.

Никита ҫурт тӑрринче нумайччен, ҫуннӑ ҫуртсенчи кӑмака мӑрйисен хура юписем тавра ылтӑн тӗслӗ кӑвар куписем йӑлтӑртатма пуҫличченех ларчӗ.
Никита сидел на крыше до поры, пока на месте пожарища засверкала золотом груда углей, окружая чёрные колонны печных труб.

Курпун нумайччен Алексее хирӗҫ пӗр сӑмах та калаймарӗ, ӑна хӑй ҫурт тӑрринчен шуса аннӑ пек, халех акӑ ҫӗре персе анассӑн туйӑнчӗ.
Горбун долго не мог ответить Алексею ни слова, ему казалось, что он скользит с крыши и сейчас упадёт, ударится о землю.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика