Поиск

Нюша

Каччӑн юнлӑ пичӗ ҫуталсанах Нюша инке ку кам иккенне палласа илчӗ те калитке янаххинчен ярса тытрӗ…
Осветилось окровавленное лицо парня, и тетя Нюша ухватилась рукой за косяк калитки:

пӑшӑлтатрӗ Нюша инке, унтан тумланчӗ те урама чупса тухрӗ.
— прошептала тетя Нюша и, не одеваясь, выбежала из избы.

Нюша инке, хӗрӗ хӑйне итлеменнине асӑрхасан, калаҫма чарӑнчӗ.
Заметив, что дочь не слушает, тетя Нюша замолчала.

Акӑ ҫакӑн пек машина пулнӑ пулсассӑн… — терӗ Нюша инке.
Вот ежели такую машину бы… — проговорила тетя Нюша.

Нюша инке ача пит-куҫне салхуллӑн пӑхса илчӗ: ачан сӑмси шӗвӗрӗлнӗ, сӑнарӗ карас тӗслӗ, вилӗмӗ те халь-халь ҫитсе тӑрас пек туйӑнать.
Тетя Нюша угрюмо вглядывалась в личико ребенка: носик его заострился и стал как восковой, — смерть в изголовьях стояла.

Нюша инке лампӑ илсе малти пӳлӗме кӗчӗ.
Тетя Нюша взяла коптилку и прошла в горницу.

«Вӑт ӑссӑр хӗрарӑм», — Нюша инке витрисене урайне лартса, ывӑлне вӑрмана ҫапӑ пуҫтарма янӑшӑн вӑрҫса илчӗ.
«Вот без ума баба», — поставив ведра на пол, выругала себя тетя Нюша за то, что отпустила сына в лес за хворостом.

«Хӑйӗн пурӑнасси пулмасть ӗнтӗ, амӑшне кӑна начарлатса хӑварать», — алӑка уҫса хуйхӑллӑн шухӑшларӗ Нюша инке.
«И сам не жилец, и на мать сухоту наводит», — толкнув дверь, горестно подумала тетя Нюша.

Нюша инке чӑх-чӗп сарайӗнчен пӑрӑнчӗ, ӑна халь хуҫалӑх ӗҫӗ пӗртте илӗртмест.
Тетя Нюша отвела взгляд от пустого курятника — теперь душа ни к каким хозяйственным делам не лежала.

Нюша инке калиткерен кӗрсе кайрӗ.
Тетя Нюша прошла в калитку.

«Калама юрамасть — амӑшӗ халь вилчӗ ӗнтӗ, хӑй вӗри ҫын, каласанах унта кайса хӑйне вилӗм тупӗ» шухӑшларӗ Нюша инке.
«Не к чему говорить, — решила Тетя Нюша. — Мертвой теперь все равно, а он сам-то горяч: увидит — кинется и на свою голову гибель накличет».

— Аслӑ ҫул ҫинче-и? — пӑлханса пӳлчӗ ӑна Нюша инке.
— На большаке? — взволнованно перебила тетя Нюша.

— Ӑҫтан пӗлетӗн? — ыйтрӗ Нюша инке.
— Откуда вызнал-то? — спросила тетя Нюша.

Нюша инке витрисене ҫӗр ҫине лартса, ун ҫине шӑтарас пек тинкерсе пӑхрӗ.
Поставив ведра наземь, тетя Нюша жадно уставилась на него глазами.

Анчах Нюша инке ҫак сас-чӳсӗр каҫ тӗлӗкре маррине пӗлет.
Но тетя Нюша знала, что это безмолвие ночи — не сон.

— Асапӗ пӗтрӗ, — пӑшӑлтатса илчӗ те Нюша инке чӗтрекен аллисемпе витрисене кӗвенте ҫине ҫакрӗ.
— Отмаялась, — прошептала тетя Нюша, задрожавшими руками она достала ведро, и когда поднимала на плечо коромысло, оно почему-то показалось ей непомерно тяжелым.

Крыльца ҫине пӗр каҫӑр сӑмсаллӑ, ҫӳҫне тураман ҫамрӑк нимӗҫ аялти кӗпе вӗҫҫӗнех тухса тӑчӗ, Нюша инке пусӑ патнелле шӑппӑн утрӗ.
На крыльцо вышел немец в одном нижнем белье, молодой, курносый, с всклокоченными рыжими волосами, тетя Нюша тихонько попятилась к колодцу.