Поиск

Шырав ĕçĕ:

амӑшӗн (тĕпĕ: амӑш) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Сывӑ пултӑр ирӗклӗ сӑмах, сывӑ пултӑр амӑшӗн чӗри!
Да здравствует свободное слово, и да здравствует сердце матери!

XIV // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Рыбин, куланҫи пулса, йывӑр утӑмсемпе утса тухрӗ, вӑл хӑйӗн сӑмахӗн салхуллӑ шанчӑксӑрлӑхӗпе амӑшӗн хуйхине тата ытларах пысӑклатса хӑварчӗ.
Усмехаясь, он вышел своей тяжелой походкой, увеличив горе матери суровой безнадежностью своих слов.

XIII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Чӑнлӑх шыранӑшӑн ывӑлне хӑйӗнчен туртса илекен ҫынсене тарӑхни амӑшӗн кӑкринче хура ҫӑмха пек ҫаврӑнса тӑчӗ.
В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду.

Амӑшӗн ӑна ыталас, макӑрса ярас килчӗ, — анчах юнашарах офицер куҫне хӗссе пӑхса тӑрать.
Ей хотелось обнять его, заплакать, но рядом стоял офицер и, прищурив глаза, смотрел на нее.

Вӑл тӳлеккӗн калаҫрӗ, анчах унӑн кашни сӑмахӗ амӑшӗн пуҫӗ ҫине ӑнран кӑларса ямалла ҫапнӑ пек ӳкрӗ.
Он говорил тихо, но каждое слово его речи падало на голову матери тяжелым, оглушающим ударом.

XI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Ывӑлӗ унӑн килте юлчӗ, ҫавӑнпа та амӑшӗн чӗри лӑпкӑраххӑн тапма пуҫларӗ, анчах шухӑшӗ ун халь пулса иртнӗ ӗҫ ҫинчех пулчӗ, ӑна вӑл ӑнланса илме пултараймарӗ.
Сын остался дона, сердце ее стало биться спокойнее, а мысль стояла неподвижно перед фактом и не могла обнять его.

X // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Каллех тарӑхса кайса, амӑшӗ ӑна хирӗҫ: — Амӑшӗн куҫҫуль пурин валли те ҫитет, пурин валли те, — терӗ.
Снова озлобляясь, она сказала: — У матери на все слез хватит, на все!

Амӑшӗн пичӗ ҫинчи ҫӗвӗк шуралса кайрӗ, сылтӑм куҫ харши ҫӳлелле ҫӗкленчӗ.
Шрам на лице матери побелел, и правая бровь всползла кверху.

Амӑшӗн вырӑнӗ патне слободкӑри полицейски Федякин пырса тӑчӗ; пӗр аллине карттусӗ патне тытса, тепринпе амӑшӗн пичӗ ҫине кӑтартса, куҫне хӑрушлатса пӑрахса: — Ку вӑл унӑн амӑшӗ, ваше благороди! — терӗ.
У постели матери появился слободский полицейский Федякин и, приложив одну руку к фуражке, а другою указывая в лицо матери, сказал, сделав страшные глаза: — Вот это мать его, ваше благородие! —

Унтан ҫав хӑрушӑ сӑмах час та часах илтӗнчӗ, унӑн ҫивӗчлӗхӗ мӑкалчӗ, амӑшӗн хӑлхишӗн вӑл ытти ӑнланмалла мар вуншар сӑмах пекех хӑнӑхнӑ сӑмах пулса тӑчӗ.
А потом страшное слово стало повторяться все чаще, острота его стерлась, и оно сделалось таким же привычным ее уху, как десятки других непонятных слов.

VII // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

Аллине амӑшӗн хулпуҫҫи ҫине хурса, вӑл чӗререн, шалтан тухакан сасӑпа тӳлеккӗн те ӗнентерӳллӗн каларӗ:
Положив руки на плечи матери, она глубоким голосом сказала тихо и внушительно:

— Аҫу-аннӳне ҫухатнӑ тетӗр-и? — амӑшӗн сӑмахне тепӗр хут каларӗ вӑл.
— Родителей лишилась? — повторила она.

Амӑшӗн аллисем чӗтресе илчӗҫ.
У нее дрогнули руки.

VI // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

— Ырӑ каҫ пултӑр, ненько! — терӗ хохол, амӑшӗн куҫӗнчен пӑхса илсе.
— Доброй ночи, ненько! — заглянув ей в глаза, сказал хохол.

Амӑшӗн, ӑна итленӗ май, кӑмӑлӗ ҫӗкленсе пычӗ, — ав, епле ҫыпӑҫуллӑ калаҫать ывӑлӗ.
Мать слушала его, и в груди ее дрожала гордость — вот как он складно говорит!

Ӑна хӑй ҫак хӗре тахҫанах пӗлнӗ пек, ӑна амӑшӗн чи паха юратӑвӗпе хӗрхенсе юратнӑ пек туйӑнчӗ.
Ей показалось, что она давно знает эту девушку и любит ее хорошей, жалостливой любовью матери.

V // Леонид Агаков. Горький, Максим. Амӑшӗ: [Роман] / М. Горький. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1968. — 362 с.

«Калушсӑрах ҫӳрет!» — шухӑш вӗҫсе илчӗ амӑшӗн пуҫӗнче.
«Без галош ходит!» — мелькнуло в голове матери.

Арҫын ҫакӑн пек уҫҫӑн каласа панӑран амӑшӗн кӑмӑлӗ улшӑнчӗ, вӑл хӑй; ҫак тӗлӗнтермӗш ҫынпа сиввӗн калаҫнӑшӑн Павел ҫилленет те пулӗ, тесе шухӑшларӗ.
Мать почувствовала себя обезоруженной его откровенностью, и ей подумалось, что, пожалуй, Павел рассердится на нее за неласковый ответ этому чудаку.

Амӑшӗн унран вӑл камне, ӑҫтисем иккенне, Павела хӑҫантанпа палланине ыйтса пӗлес килчӗ, анчах та арҫын сасартӑк пӗтем кӗлеткипе хускалса илчӗ те амӑшӗнчен хӑй ыйтрӗ:
Ей захотелось спросить его — кто он, откуда, давно ли знает ее сына, но вдруг он весь покачнулся и сам спросил ее:

Хӑйсен ҫуртне темле хӑрушӑ ют ҫынсем килесси ҫинчен шутласан, амӑшӗн чӗри пӑчӑртана-пӑчӑртана илчӗ.
Три дня у нее дрожало сердце, замирая каждый раз, как она вспоминала, что в дом придут какие-то чужие люди, страшные.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика