Поиск

Федор

Федор

— Тен, Федор Лукич, санӑн вырӑн пур?
— Может, у тебя, Федор Лукич, есть место?

Федор Лукич пӳрнипе тур паллине хытах пусрӗ те, хӑйӗн купшек пичӗ ыратнӑ пек, чалӑшкаласа илчӗ.
Федор Лукич подавил пальцем родинку, и мясистое его лицо скривилось, как от боли.

Нарыжный, шалта кӗсйинче хыпашласа, тӑваткал хутлатнӑ хут таткине туртса кӑларчӗ те ӑна Федор Лукича пачӗ.
Нарыжный порылся во внутреннем кармане пиджака, достал сложенную вчетверо бумажку и передал Федору Лукичу.

— «Хӑтарчӗҫ!» — мӑшкӑлласа илчӗ Федор Лукич.
— «Выручили»! — передразнил Федор Лукич.

— Эсӗ мӗншӗн апла тӑвасшӑн, Федор Лукич? — ыйтрӗ Нарыжный, вара унӑн куҫӗнчи хӑравҫӑ палли таҫта кайса пытанчӗ.
— Это почему ж ты, Федор Лукич, такого намерения? — спросил Нарыжный, в его взгляде признак страха куда-то пропал.

— Шел, — Федор Лукич пӗр ҫилленмесӗр кулса илчӗ.
— Жаль, — Федор Лукич незлобно усмехнулся.

— Хӑть пуҫран, хӑть ҫамкаран, те — вӑл пӗр пулӑ пуҫех, — мӑкӑртатса илчӗ Федор Лукич.
— Один черт — что в лоб, что по лбу, — буркнул Федор Лукич.

— Тӗрмерен-и? — тӳрех ыйтрӗ Федор Лукич.
— Из тюрьмы? — в упор спросил Федор Лукич.

Вара Федор Лукич йӗпеннӗ пуҫне юриех майӗпен те ирӗксӗррӗн ҫавӑрчӗ.
И Федор Лукич нарочно медленно, нехотя повернул мокрую голову.

Ку сасӑ ҫемҫен те ачашшӑн илтӗннӗ тата темӗнле паллакан ҫын сасси пек янӑранӑ пирки Федор Лукич ирӗксӗрех: «Евсей-ши вара ку? Ӑҫтан шуйттанран килсе кӗчӗ вӑл?» — тесе шухӑшларӗ.
Голос был вкрадчиво-ласковый и такой знакомый, что Федор Лукич невольно подумал: «Неужели Евсей? Откуда его дьявол принес?»

— Ырӑ сывлӑх сунатӑп, Федор Лукич!..
— Доброго здоровья, Федор Лукич!..

Ку тӗлте Федор Лукич, хӗҫпе каснӑ пек, аллине сулса илчӗ те хӑйӗн шакла пуҫӗ ҫине шыв яма пуҫларӗ.
Федор Лукич на этом месте махнул рукой словно мечом разрезал и начал поливать воду на свою бритую голову.

«Карьера шыратӑн, ҫынна инкек-синкек кӳрсе паттӑрланатӑн! — Федор Лукич каллех майӗпен юхакан шыв ҫине пӑхса илчӗ те ассӑн сывларӗ:
«Карьеру строишь, геройствуешь на чужом горе! — Федор Лукич снова посмотрел на тихое течение и вздохнул:

Федор Лукич вырӑнне райисполком председателӗ пулса Сергей Тутаринов ӗҫлеме тытӑнсан, старик хӑй кӳреннине уйрӑмах палӑртман-ха: ун чухне унӑн депутат ячӗ те пулнӑ, вӑл исполком членӗнче те, райком бюровӗн членӗнче те тӑнӑ, ҫавӑнпа вӑл ларура Сергее ятлама пултарнӑ, ҫапла тунипе вара хӑй районта нумайранпа ӗҫлекен работник пулнине, ҫамрӑксенчен ытларах пӗлнине кӑтартнӑ.
После того как Федора Лукича на посту председателя райисполкома заменил Сергей Тутаринов, старик особо не выказывал обиды: тогда он еще носил звание депутата, числился членом исполкома, оставался также и членом бюро райкома и мог на заседании поругать Сергея и тем самым показать, что он, старый районный работник, знает больше, чем молодежь.

«Суятӑн, мур илесшӗ, манран пурнӑҫ мар хӑваласа иртрӗ, манран эсӗ чупса иртрӗн те халӗ акӑ савӑнатӑн», ҫилленсе шутлать Федор Лукич, тур паллине тӗрткелесе.
«Врешь, сукин ты сын, не жизнь меня обогнала, а ты обскакал и теперь радуешься», — зло думал Федор Лукич, потирая пальцем родинку.

«Пурнӑҫ сире кая тӑратса хӑварнӑ, Федор Лукич — акӑ мӗнте сирӗн инкек», — терӗ ӑна пӗрреччен Сергей.
«Жизнь вас, Федор Лукич, опередила — вот в чем ваше горе», — это ему как-то сказал Сергей.

«Вилӗм ҫитичченех ӗнтӗ ҫакӑн пек ларатӑп, — хурлӑхлӑн шутларӗ Федор Лукич, ҫӳлти тачка тути ҫинчи хытӑ та сӑрӑ кӑпшанкӑ пек тур паллине пӳрнипе тӗрткелесе.
«Вот так и просижу до самой смерти, — с горестью думал Федор Лукич, трогая пальцем на верхней толстой губе родинку, твердую, похожую на серого жучка.

Федор Лукич шӑпах ҫак йӑмра айне, курӑк ҫине йывӑррӑн ларчӗ, кӗпине, аттисене хыврӗ те урисене шыва чикрӗ, — шывра ура пӳрнисем вӑрӑм та кукӑррӑн курӑнаҫҫӗ.
Федор Лукич опустился на траву, как раз под этой вербой, снял рубашку, сапоги и опустил в протоку ноги, — пальцы в воде казались длинными и сплющенными.