Поиск

Паганель

— Халех пӗлетӗп, — терӗ Паганель.
— Сейчас узнаю, — ответил Паганель.

Юлашкинчен, Паганель чӗнми пулчӗ, йӗп-йӗпе пичӗсем ҫинчен тарӗсене шӑлса илчӗ те патагонец ҫине пӑхрӗ.
Наконец Паганель умолк, вытер пот с совершенно мокрого лица и поднял глаза на пата-гонца.

Паганель татах патагонец патне пычӗ те, сӑмах ҫитменнине пула час-часах чарӑнкаласа тӑрса, унпа калаҫма тапратрӗ; анчах дикаре халиччен илтмен япаласем ҫинчен ӑнлантарса пама йывӑр пулчӗ, мӗншӗн тесен вӗсем каланӑ япалана куҫ умне курӑнмалла туса парсассӑн ҫеҫ ӑнланса илме вӗреннӗ.
Паганель снова подъехал к патагонцу и заговорил с ним, часто останавливаясь из-за нехватки слов, из-за трудности объяснить отвлечённые понятия дикарю, привыкшему только к конкретным представлениям и образам.

— Ах, Мак-Набс, — тесе хирӗҫлерӗ Паганель, — манӑн Испани чӗлхине эсир халь те ӗненесшӗн мар?
— Ах, Мак-Набс, — возразил Паганель, — вы до сих пор не верите в мой испанский язык!

— Ун ҫинчен каласа пама питех те йывӑр, — терӗ Паганель, — мӗншӗн тесен индеецсем широтапа долготасен градусӗсем ҫинчен нимӗн те ӑнланмаҫҫӗ, документсемпе пулнӑ истори Талькава фантази пек анчах туйӑнчӗ.
— Это будет чрезвычайно трудно, — сказал Паганель, — потому что индейцы ничего не понимают в градусах широты и долготы, а история с документом покажется Талькаву совершенно фантастической.

— Калӑр-ха, Паганель, пирӗн экспедици мӗн тума ҫӳренине тата эпир мӗншӗн пӗрмай хӗвелтухӑҫнелле кайнине ӑнлантарса пама пултарӑр-ши ӑна?
— Окажите, Паганель, в состоянии ли вы объяснить ему цель нашей экспедиции и почему мы едем всё время на восток?

— Манран вӑл эпир ӑҫта каяссине ыйтать: Кармена-и, е Мендосӑна каятпӑр, тет, — терӗ ӑна хирӗҫ Паганель, — вара унта та, кунта та маррине пӗлсен, шалт тӗлӗнсе кайрӗ.
— Он спрашивал меня, куда мы едем: в Кармен или в Мендосу, — ответил Паганель, — и очень удивился, получив отрицательный ответ на оба свои вопроса.

— Ҫук, Кармена мар, — терӗ Паганель.
— Нет, не в Кармен, — ответил Паганель.

Паганель шӳт тӑвать тени унӑн асӗнче те пулмарӗ.
Ему ни на минуту не пришло в голову, что Паганель шутит.

— Ҫук, — тесе ҫирӗплетрӗ Паганель.
— Нет, — подтвердил Паганель.

Вӗсемпе калаҫнӑ чух патагонец куҫарса пама пултарӗччӗ, унпа халь Паганель те аванах тӑна кӗрсе калаҫкалакан пулчӗ.
Переводчиком мог служить патагонец, с которым, кстати сказать, Паганель уже давно свободно объяснялся.

Тепӗр ирхине лайӑх каннӑ хыҫҫӑн пурте хаваслӑ тӑчӗҫ, уйрӑммӑнах Паганель хаваслӑ пулчӗ, вӑл сыпӑсенчи шӑмӗсене шатӑртаттарсах анчӑк ҫури пек карӑна-карӑна илчӗ.
На следующее утро все встали отдохнувшими и свежими, особенно Паганель, хрустевший суставами и потягивавшийся, как резвый щенок.

— Эсир кӗнеке пек пӗлтерсе тӑратӑр, Паганель, — тесе хучӗ Гленарван.
— Вы вещаете, как книга, Паганель, — заметил Гленарван.

Гленарван, тӑвӑл нумай чарса тӑрӗ тесе, хӑракаласа калаҫрӗ, анчах Паганель барометр ҫине пӑхса илчӗ те ӑна пӑшӑрханма хушмарӗ.
Гланарван высказал опасение, что ураган задержит их, но Паганель, посмотрев на барометр, успокоил его.

— Юрать, эпӗ ӑнлантӑм! — терӗ те ӑна Паганель хӑйӗн тусӗсене ҫапла каларӗ: Ҫанталӑк пӑсӑлать.
— Хорошо, я понял! — ответил ему Паганель и, обращаясь к своим спутникам, оказал: — Погода меняется к худшему.

Паганель индеецран ниҫта та пӑрӑнмасть.
Паганель ни на минуту не покидал индейца.

Гленарван хӑйӗн «поставщикӗсемпе» (Паганель ҫапла каларӗ вӗсене) ыр сунса сывпуллашрӗ те, ҫур сехет иртичченех вӗсем лагере ҫитрӗҫ.
Гленарван простился со своими «поставщиками», как их называл Паганель, и меньше чем в полчаса друзья вернулись в лагерь.

Анчах Паганель ӑна ҫавсем ҫинчен вӗҫсӗр ыйтусем парса тӗлӗнтерет.
Но Паганель удивлял его задавая бесконечные вопросы.

Паганель ниепле те хавхаланса ҫитеймест, вӑл ыйту хыҫҫӑн ыйту парса тӑрать.
Паганель не уставал восхищаться всем виденным, бесчисленные вопросы так и сыпались из его уст.