Поиск

Шырав ĕçĕ:

Лешсем сăмах пирĕн базăра пур.

Лешсем (тĕпĕ: лешсем) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫакӑнти пуян ҫынсене юратмасть вӑл, лешсем те хӑйне юратманнине те пӗлет-ха, анчах паянхи кун унӑн чӗринчи туйӑмсем пӗлӗтсем евӗрлех, пӗр ҫӗрелле пӗрлешсе, хура тӑхлан тӗслӗ, тӗтреллӗ капланчӑк пулса, шӑвӑнса иртеҫҫӗ.
Эти зажиточные люди были не любимы им, он знал, что и они не любят его, но сегодня в его груди чувства плыли подобно облакам, сливаясь в неясную свинцовую массу.

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

Хӑш-пӗр чухне тухтӑр тӑрӑхласа калаҫнисем Кольӑна кичемлентерсе яраҫҫӗ, анчах тӑтӑшрах чухне ҫамрӑк йӗкӗте вӗсем темле мӑнаҫлантараҫҫӗ те; ҫав калаҫусене Коля хӑй палланӑ ҫынсене тепӗр хут каласа ҫӳрет, лешсем пурте тӗлӗнсех каяҫҫӗ вара, ҫакӑ ӗнтӗ ӑна хӑйне ыттисенчен уйрӑлса тӑракан ҫын пек — питех те интеллигентла тата ытла та ҫивӗч ӑслӑ ҫын пек, туйма май парать.
Иногда доктор возбуждал в Коле тоску своими насмешками, но чаще эти речи наполняли юношу некоторой гордостью: повторяя их знакомым, он вызывал общее удивление, а это позволяло ему чувствовать себя особенным человеком — очень интеллигентным и весьма острого ума.

Лешсем вара — вӗсем пурин ҫинчен те кулӑшла калаҫма пултараҫҫӗ!
А они — они про всё могут смешно говорить!

Унсӑрӑн халех лешсем пурте сӗтӗрӗнсе тухаҫҫӗ акӑ…
А то сейчас полезут эти все…

Час-часах ҫапла та пулкалать тата: француз сӑрласа хӑварнӑ эрешсене пӑхса киленсе тӑнӑ хушӑра ҫак хӗр хӑйне хӑй манса тӗлӗрсех каять, вара кил хуҫи хӗрарӑм тата хӑйӗн хӗр-тусӗсем тарӑхса кӑшкӑрашнисене те илтмест; ун пек чухне лешсем, мухмӑрпа анӑрашса тарӑхнӑскерсем, кушаксем хура курак ҫине сиксе ӳкнӗ пекех, хӗр ҫине пырса тӑрӑнаҫҫӗ, ҫакна хайхи лӑскаса тӑкаҫҫӗ, унӑн ӳчӗ-пӗвӗпе зал урайӗнчи пылчӑк-тусана шӑлӑнтарса тухаҫҫӗ.
Часто бывало так, что, любуясь работой француза, девушка погружалась в дремотное самозабвение, не слышала злых криков хозяйки и подруг; тогда они, сердитые с похмелья, бросались на неё, точно кошки на ворону, и трепали девицу, вытирая её телом пыль и грязь зала.

— Ну, халӗ ӗнтӗ лешсем Ҫӗпӗре ҫӑтма тытӑнаҫҫӗ, кусем хайхи — ку енчен килсе тӑрӑнаҫҫӗ!
— Ну, теперь те будут Сибирь заглатывать, а эти — отсюда навалятся!

Тата ҫакна та пӗлеҫҫӗ: Фелицата патне хӑнасем нумай пырса тулсан, хӑйне пулӑшмашкӑн вӑл слободари хӗрарӑмсемпе хӗрсене чӗнет; вӗсенчен ун патне кам-кам пырса ҫӳренисене те пӗлеҫҫӗ ҫынсем, анчах арӑмӗсемпе хӗрӗсем ҫакӑн йышши промыслапа ҫыхланнине арҫыннисем тиркесех каймаҫҫӗ, лешсем ӗҫлесе тупнӑ укҫана кусем эрех ӗҫме туртса илеҫҫӗ.
Знали также, что, когда к Фелицате съезжалось много гостей, она звала на помощь себе женщин и девиц слободы; знали, кто из них ходит к ней, но относились к этому промыслу жён и дочерей хладнокровно, деньги же, заработанные ими, отнимали на пропой.

Хулапа слобода хушшинче мӗн авалтанпах вӑрҫӑ-харкашу пырать: Шиханри тутӑ мещен халӑхӗ Заречье ҫыннисене: вӗсем ним тӗшне те тӑмаҫҫӗ, пурте ӗҫке ернӗскерсем тата вӑрӑсем тесе шутлать, Заречье ҫыннисем, хӑйсем ҫине лешсем ҫапла пӑхнине пикенсех ҫирӗплетме тӑрӑшаҫҫӗ, хула ҫыннисене вара «тӗпренчӗк пуҫтарма юратакансем» тата «пилӗк пуслӑх укҫа ҫиекенсем» тесе чӗнеҫҫӗ.
Между городом и слободою издревле жила вражда: сытое мещанство Шихана смотрело на заречан, как на людей никчемных, пьяниц и воров, заречные усердно поддерживали этот взгляд и называли горожан «грошелюбами», «пятакоедами».

Тӗп урам — Поречнӑй е Бережок, — ӑна шултра ҫӗпре амӑш чулпа сарса тухнӑ; ҫуркунне, чул хушшисем витӗр ешӗл курӑк шӑтса тухсан, хула пуҫлӑхӗ Суховаев арестантсене чӗнсе кӑларать те лешсем вара, шултра та сӑрӑ тӗслӗ халӑх, йывӑррӑн утаканскерсем, — нимӗн шарламасӑр урам тӑрӑх хырӑмпа шуҫкаласа ҫӳреҫҫӗ, хайхи курӑка тымарӗ-мӗнӗпе ҫӑлса тухаҫҫӗ.
Главная улица — Поречная, или Бережок, — вымощена крупным булыжником; весною, когда между камней пробьётся молодая трава, градской голова Сухобаев зовёт арестантов, и они, большие и серые, тяжёлые, — молча ползают по улице, вырывая траву с корнем.

Анчах вельможӑсене вӑл лайӑхах хӑратнӑ; лешсем хӑраса ӳкнӗ те, хӑйсем те хӑйсен тарҫисем пекех крепостной чурасем пулнине аса илнӗ.
Но вельмож он приструнил, струсили они и вспомнили, что они такие же крепостные холопи, как их слуги.

Малалла ҫырас вырӑнне каласа пани // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Михайло Степанович пуринпе те кӑмӑллӑн калаҫнӑ, анчах лешсем пурте Лев Степановича малтанхинчен те ытларах шелленӗ.
Михайло Степанович учтиво обошелся со всеми, но всем как-то стало жаль Льва Степановича больше, нежели прежде.

V // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Вуланӑ чух унӑн сӑнӗ ҫуталса кайнӑ, вӑл ӗнтӗ вилӗм стариксене ҫав тери хӑвӑрт тирпейлесе хунипе лешсем «нимӗнле ухмахла распоряженисем» те парса хӑварма ӗлкӗрейменнине уҫҫӑнах курнӑ.
Лицо его просветлело при чтении, он видел ясно, что смерть таким сюрпризом подкосила стариков, что они не успели сделать «никаких глупых распоряжений».

Акӑ ӗнтӗ Михайло Степанович, пудрӑласа лартнӑ, духи сапнӑ, чаплӑ сӑхман тӑхӑннӑ, пӗчӗк кӑна шпага ҫакнӑ, ура хырӑмӗсене туртса ҫыхса лартнӑ, пур енчен те чӗнтӗрсемпе вӑчӑрасем ҫакса тултарнӑскер, Петербургри пекех, Версальте ҫивӗч те култармалла сӑмахсем калать; вӑл тьерсэта ҫинчен калаҫать, Неккера мухтать, шикленмелле шухӑшсен хӑюлӑхӗпе икӗ ватӑ маркиза хӑратать, — лешсем, хӑранипе, Беррие, хӑйсен именисене каясшӑн ӗнтӗ.
И вот Михайло Степанович, напудренный и раздушенный, в шитом кафтане, с крошечною шпажкой, с подвязанными икрами, весь в кружевах и цепочках, острит в Версале, как острил в Петербурге: он толкует о тьерс-эта, превозносит Неккера и пугает смелостью опасных мнений двух старых маркиз, которые от страха хотят ехать в Берри в свои имения.

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Партизансен отрячӗн командирӗ Костин вӗсене Ильсеяр илсе килнӗ хыпар ҫинчен кӗскен каласа пачӗ те, лешсем мӗн каласса кӗтсе, вӗсем ҫине тинкерсе пӑхрӗ.
Командир партизанского отряда Костин коротко передал им то, что рассказывала Ильсеяр, и выжидающе посмотрел на них.

Х // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Темиҫе самантран Ильсеяр, темле сасӑ илтсе, туратсем хушшинчен тинкерсе пӑхсан, лешсем лашасем ҫине утланнине, унтан таҫта сиккипех чуптарса кайнине курчӗ.
Ильсеяр разглядела из-за веток, что они сели на коней и ускакали.

Лешсем питех хыпаланманнине курса, Ильсеяр хытарсах: — Мана пит хӑвӑрт кирлӗ… Манӑн васкавлӑ ӗҫ пур, — терӗ.
Заметив, что они не торопятся, Ильсеяр настоятельно сказала: — Мне скорее… Дело у меня спешное.

Лешсем каллех пӗр-пӗрин ҫине пӑхса илчӗҫ.
Те опять переглянулись.

Вара лешсем, хумханса кайса, тӗмсем хушшипе пытана-пытана, васкасах каялла вӗҫтерчӗҫ.
Его товарищи взволновались и, прячась в кустах, быстро пошли обратно.

VII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Лешсем чарӑнчӗҫ.
Помоги переводом

Мэрдан тепӗр хут кӑшкӑрчӗ, лешсем татах итлемерӗҫ.
Мэрдан крикнул еще раз, те не обратили внимания.

VI // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика