Поиск

Шырав ĕçĕ:

хӑйсен (тĕпĕ: хӑйсем) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтах Умара Магомет, Федотов, Кедрин тата ытти сварщиксем те хӑйсен шӑратса сыпмалли япалисене вырнаҫтара-вырнаҫтара хураҫҫӗ.
Умара Магомет, Федотов, Кедрин и другие сварщики раскидывали тут же свое сварочное хозяйство.

Иккӗмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Пилӗк сехет те хӗрӗх пилӗк минутра бригадӑсем пурте хӑйсен вырӑнӗсене саланчӗҫ, шӑпах ултӑ сехетре участокра ӗҫ кунӗ пуҫланчӗ.
Без пятнадцати шесть бригады расходились по местам, ровно в шесть участок начинал свой трудовой день.

Ҫак ҫула туса, вӑл ҫынсемпе паллашать, вӗсене хӑйсен вӑйне туйса илме май парать.
Строя эту дорогу, он подружится с людьми и даст им осознать их собственную силу.

Пӗрремӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Джагдин проливӗ патӗнче вӗсене пысӑк та йывӑр ӗҫ тума хушнине ҫак ҫынсем пуҫласа илтрӗҫ, ҫавӑнпа вӗсем хӑйсен савӑнӑҫне кӑшкӑрса, алӑ ҫупса палӑртрӗҫ.
Впервые люди узнали по-настоящему, какое сложное и трудное сооружение поручалось им построить под Джагдинским проливом, и выражали свою радость возгласами и аплодисментами.

Ҫак этемсем: Илья, Петр, Алексей, Яков тата ытти Артамоновсем хӑйсен ӗҫӗ-хӗлӗпе вырӑс буржуазийӗ мӗнле пуҫланса кайнине, этем сӑн-сӑпатне ҫухатса, халӑх хушшинче хӑйсен ятне янине, халӑхран уйрӑлса кайнине, пӗтсе пынине кӑтартса параҫҫӗ.
Эти люди: Илья, Петр, Алексей, Яков и другие Артамоновы своими действиями показывают, как начинается русская буржуазия, потеряв человеческий облик, теряет свое имя в народе, уходит из народа, гибнет.

«Артамоновсен ӗҫӗ» ҫинчен // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с. — 298–300 с.

Яковра хӑйсен ӑрӑвӗн пӗтӗм ҫӑткӑнлӑхӗ пӗрлешсе тӑрать.
В Якове соединяется вся жадность их рода.

Юлашкинчен вара монастыре каять, унта хӑйсен ӑрӑвӗн ӗҫӗсенчен «пытанса» пурӑнать.
В конце концов он ушел в монастырь, где «скрывался» от дел своего рода.

Унӑн ҫӗрле таракансем кӑшӑртатнӑ пек илтӗнекен яка мар сӑмахӗсем Артамонова хӑратмарӗҫ, анчах хӑйсен йывӑрӑшӗпе пусрӗҫ, чӗлхесӗр туса лартмаллах тӗлӗнтерчӗҫ.
Его шершавая речь, напоминая ночной шорох тараканов, не пугала Артамонова, но давила своей тяжестью, изумляя до немоты.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Яков тӑванӗсем хушшинче, хӑйсен килӗнче, пӗртен-пӗр кӑмӑла каяканни — ют ҫын Митя Лонгинов пуйса тӑнӑ ҫӗрте — хӑй ытлашши пулнине ытларах та ытларах уҫӑмлӑн курса пынӑ.
Сам Яков всё яснее видел, что он лишний среди родных, в доме, где единственно приятным человеком был чужой — Митя Лонгинов.

Мирон халь тӑтӑшах ҫапла каларӗ: рабочисем хӑйсен пурнӑҫне аван, татасшӑн пулнипе мар, вӗсене аякран тӳсме ҫук киревсӗр, ӑссӑр шухӑш парса тӑнипе пӑлханаҫҫӗ: вӗсен банксене, фабрикӑсене, ҫӗршывӑн пӗтӗм хуҫалӑхне хӑйсен аллине илмелле имӗш.
Мирон всё чаще говорил: рабочие бунтуют не ради того, чтоб улучшить своё положение, но потому, что им со стороны внушается нелепейшая, безумнейшая мысль: они должны взять в свою волю банки, фабрики и вообще всё хозяйство страны.

Пурте темрен хӑранӑ пек, пӗр-пӗрне хурлӑх тӑвассипе юнанӑ пек, пӗрисем хӑранине теприсем тата ытларах вӑйлатнӑ пек туйӑннӑ, ҫынсем хӑйсем тӑвакан ӗҫсенчен, хӑйсен шухӑшӗсемпе сӑмахӗсенчен хӑраҫҫӗ, тесе шутлама та пулнӑ.
Казалось, что и все чего-то боятся, грозят друг другу несчастиями, взаимно раздувают свои страхи, можно было думать даже так, что люди боятся именно того, что они сами же и делают, — своих мыслей и слов.

Вӑл тияккӑн арӑмӗ патӗнче пурӑннӑ, ун патӗнчех, мунчара, ҫав революционерсем хӑйсен конгресӗсене туса ирттернӗ.
Он жил у дьяконицы, у неё же в бане устраивали свои конгрессы эти революционеры.

Хӑйсен тӑшманӗсене, пир-авӑр тӗртекенсене тӗл пулсан, вӗсемпе ҫапӑҫма тытӑнса кайрӗҫ: Яковлев тухтӑра патакпа ҫапрӗҫ, ватӑ старик-аптекаре Окана пӑрахрӗҫ; Житейкин унӑн ывӑлӗ хыҫҫӑн хула тӑрӑх нумайччен чупрӗ, ун хыҫҫӑн икӗ хут персе ячӗ, анчах тивӗртеймерӗ, Брусков ҫӗвӗҫе ҫурӑмӗнчен амантрӗ кӑна.
И, встречая ткачей, врагов своих, затевали с ними драки, ударили палкой доктора Яковлева, бросили в Оку старика аптекаря; Житейкин долго гонялся по городу за сыном его, дважды разрядил вслед ему ружьё, но — не попал, а только поранил дробью спину портного Брускова.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Миронпа Яковран хӑраҫҫӗ, вӗсене виҫесӗр ҫӑткӑн тесе шутлаҫҫӗ, вӗсем йӗри-тавра мӗн пуррине пӗтӗмпех хӑйсен аллине ҫавӑрса илеҫҫӗ, теҫҫӗ.
Мирона и даже Якова боятся, считают их свыше меры жадными, находят, что они всё кругом забирают в свои руки.

Ҫавӑн пек пӗчӗккӗн савӑннисем ӑна ӗҫе хӑйсен ҫирӗп аллисене хытӑрах та хытӑрах ҫавӑрса илекен, Артамонова аяккалла сирсе, пӗччен тӑратса хӑваракан шухӑ ҫынсем ҫав тери нумай кӳрентернисемпе ҫырлахтарнӑ.
Эти маленькие удовольствия несколько примиряли его со множеством обид, которые он испытывал со стороны бойких людей, всё более крепко забиравших дело в свои цепкие руки, отодвигая его в сторону, в одиночество.

Чиркӳ карти патӗнче, кӑвак ҫирӗксен вуллисем хушшинче, качака кӗтӗвӗ ҫӳренӗ, качакисем вылямалли япаласем пекех курӑннӑ; вӗсене хӑрах куҫлӑ фельдшер Морозов, авалхи Гюрис ткачӑн мӑнукӗ, ӗрчетнӗ, — фабрикӑри хӗрарӑмсем хӑйсен ачисем валли качака сӗчӗ нумай илнӗ.
Около церковной ограды, среди серых стволов ольхи, паслось игрушечное стадо коз; их развёл одноглазый фельдшер Морозов, внук древнего ткача Бориса, фабричные бабы много покупали козьего молока для детей.

Ҫав тек юратса кӑна ҫӳрекен ырхан этем, аллинчен туя пӑрахманскер, ҫивӗч куҫлӑскер, хӑйсен ӗҫӗнчен ытларах тупӑш илесшӗн тӑранми ҫӑткӑнлӑхпа хыпса ҫуннӑ.
Этот рысистый человек, тощий, с палочкой в руке, остроглазый, сверкал и дымил, пылая ненасытной жадностью к игре делом.

— Ҫапла; хӑйсен пурнӑҫӗпе ҫырлахса пурӑнакансем — курӑнмаҫҫӗ, — терӗ курпун, куҫӗсемпе кӗтессе, лампада ҫути ҫине тӗллесе.
— Так; довольных — не заметно, — сказал горбун, прицеливаясь глазами в угол, на огонь лампады.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

— Пӑшӑрханусем вара, хӑйсен мӗлкисем пекех, вӗсем хыҫҫӑнах пыраҫҫӗ…
— А тревоги, тенью, за ними…

Артамонов тата ҫакна та асӑрхарӗ: Зинаидӑпа унӑн тус-хӗрӗсем хӑйсен аскӑнлӑхне, салтак хӑйӗн службине тухма тивӗҫлӗ пулнӑ пек, хӑйсем пурпӗрех тума тивӗҫлӗ пулнӑ ӗҫ вырӑнне шутланӑ, хӑш чухне вара вӑл: вӗсем хӑйсен намӑссӑрлӑхӗпе хӑйсене те, тата тахӑшне урӑххине те улталаҫҫӗ, тесе шухӑшланӑ.
Артамонов замечал также, что Зинаида и подруги её относятся к своим забавам, точно к неизбежной повинности, как солдаты к службе, и порою думал, что бесстыдством своим они тоже обманывают и себя и ещё кого-то.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика