Поиск

Шырав ĕçĕ:

унпа (тĕпĕ: ун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫакна май вӑл Одер ҫинче пулса иртнӗ ӗҫе час-часах аса илнӗ, ҫирӗп кӑмӑллӑ ҫынран хаяр та тискер ҫын пулса тӑнӑ: енчен унпа ҫав тери шелсӗр пулма пултарнӑ пулсан, мӗншӗн-ха вӑл ыттисемпе ҫавӑн пекех шелсӗр пулма пултараймасть?
При этом ему все чаще стал припоминаться эпизод на Одере, в такие минуты строгость его переходила пределы и становилась уже жестокостью: ежели люди имели право быть столь беспощадны к нему, почему же он не может быть так же беспощаден к другим?

Председатель касси // Асклида Соколова. Алексеев, Михаил Николаевич. Ҫӑкӑртан асли ҫук: [повеҫ] / М. Н. Алексеев. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1967. — 192 с.

«Макӑш» сӑмаха вӑл кулкаласа каланӑ, — унтан, кӗнӗ ҫын аслисем унпа ҫапла мӑнаҫланмасӑр калаҫнине туйса илсе хаклама пӗлтӗр тенӗ пек, пӗр хушӑ чӗнмӗсӗр тӑнӑ.
— Сделав ударение на последнем слоге, он улыбнулся, замолчал на минуту, как бы приглашая собеседника оценить должным образом простецкое к нему обращение.

Беленький хӑйӗн формулине шутсӑр витӗмлӗн каланӑ, ку ӗнтӗ унпа урӑх калаҫма та кирлӗ мар тенине пӗлтернӗ.
Беленький излагал свою форму тоном, исключающим всякую возможность продолжать разговор.

Хӑш-пӗрисем ялта Анна Петровна пирки: тӗлӗнтӗрмӗшрех ҫын вӑл, теҫҫӗ, тепӗр йышшисем, ӑна хӑйне систермесӗр, йӑвашшӑн кулкаласа ҫеҫ илеҫҫӗ: мӗн тӑвӑн-ха унпа, пенсионеркӑпа, йӑпанӑҫӗ ҫавӑ унӑн…
Вероятно, Анну Петровну на селе считали чудачкой аль более того, потому что все потихоньку, снисходительно посмеивались над нею: что возьмешь с пенсионерки, чем бы, мол, дитя ни тешилось…

Диктант // Асклида Соколова. Алексеев, Михаил Николаевич. Ҫӑкӑртан асли ҫук: [повеҫ] / М. Н. Алексеев. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1967. — 192 с.

Бухар питӗ хӑвӑрт юртнӑ, пӗтӗм уесӗпе пӗр ӑйӑр та унпа ӑмӑртма пултарайман.
У Бухара была совершенно феноменальная рысь — ни один жеребец во всем уезде не мог соперничать с ним.

Тумлам // Асклида Соколова. Алексеев, Михаил Николаевич. Ҫӑкӑртан асли ҫук: [повеҫ] / М. Н. Алексеев. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1967. — 192 с.

Унпа вӑл ачаранпа туслӑ пурӑннӑ, службӑна пӗрле кайнӑ, пӗрремӗш герман вӑрҫинче пӗрле ҫапӑҫнӑ, майлӑ самантра позицирен пӗрле тарнӑ, кайран граждан вӑрҫине пӗрле кайнӑ, пӗр кун аманнӑ, пӗр госпитальрех выртса сипленнӗ, юлашкинчен пӗр кунах хӑйсен тӑван Выселкине таврӑннӑ, иккӗшне те арӑмӗсем йышлӑ ача-пӑчапа тата юхӑннӑ хуҫалӑхпа кӗтсе илнӗ.
С которым дружили с детства, вместе пошли на службу, вместе воевали в первую германскую, вместе оставили позиции при удобном случае, вместе пошли потом на Гражданскую, в один день ранены, лечились в одном и том же госпитале и в один и тот же день вернулись домой, в родимые свои Выселки, где их ожидали жены с большими выводками детей и вполне порушенное хозяйство.

Унтан Джемма Санин пурнӑҫӗ ӑнманнишӗн хурланнӑ, чи малтанах ӑна лӑпкӑн, пӑшӑрханмасӑр пурӑнма сӗннӗ, тата тӗл пуласси ҫинчен шутламалли те ҫук пулсан та, унпа тӗл пулма хавас пулни ҫинчен ҫырнӑ.
Потом Джемма изъявляла свое сожаление о том, что жизнь Санина, повидимому, так дурно сложилась, желала ему прежде всего успокоения и душевной тишины и говорила, что была бы рада свидеться с ним — хотя и сознает, как мало вероятно подобное свиданье…

XLIV // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

«Эмилио вара, пирӗн юратнӑ, калама ҫук лайӑх Эмилио паттӑр вилӗмпе Сицилире вилчӗ, вӑл унта «Пин ҫынпа пӗрле» кайрӗ, вӗсене аслӑ Гарибальди ертсе пынӑ, эпир пурте ман ытарма ҫук шӑллӑм вилнипе хурланса йӗтӗмӗр, анчах куҫҫуль юхтарнӑ чухне, мухтантӑмӑр эпир унпа — тата ӗмӗр-ӗмӗрех мухтанӑпӑр, ун ятне чыслӑн асӑнӑпӑр!
«А Эмилио, наш милый, несравненный Эмилио — погиб славной смертью за свободу родины, в Сицилии, куда он отправился в числе тех «Тысячи«, которыми предводительствовал великий Гарибальди; мы все горячо оплакали кончину нашего бесценного брата, но, и проливая слезы, мы гордились им — и вечно будем им гордиться и свято чтить его память!

Вӑл ун патне ҫырма иккӗленсе тӑманнишӗн, вӑл ӑна шаннишӗн Джемма Санина тав тунӑ; вӑл тарнӑ хыҫҫӑн ӑна чӑнах та йывӑр пулнине те Джемма пытарса тӑман, ҫавӑнтах тата ҫапла хушса хунӑ: сирӗнпе тӗл пулнине эпӗ телей тесе шутлатӑп, — яланах ҫапла шутларӑм, мӗншӗн тесен ку тӗлпулу мана Клюбер г-н арӑмӗ пулма кансӗрлерӗ, ҫапла вара, тӳрех мар пулин те, ҫак тӗлпулу эпӗ хальхи упӑшкапа мӑшӑрланнин сӑлтавӗ пулчӗ, унпа эпӗ 28 ҫул ӗнтӗ питӗ телейлӗ, пуян та килӗшӳллӗ пурӑнатӑп: пире пӗтӗм Нью-Йоркӗпех пӗлеҫҫӗ, тенӗ.
Джемма благодарила Санина за то, что он не усумнился обратиться к ней, что он имел к ней доверие; не скрывала от него и того, что она точно после его бегства пережила тяжелые мгновенья, но тут же прибавляла, что все-таки считает — и всегда считала — свою встречу с ним за счастье, так как эта встреча помешала ей сделаться женою г-на Клюбера и таким образом, хотя косвенно, но была причиной ее брака с теперешним ее мужем, с которым она живет вот уже двадцать восьмой год совершенно счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку.

Анчах, турӑҫӑм! авӑ ҫавӑнта, урам кӗтессинче, хуларан тухмалли ҫӗртен инҫех те мар тӗлте каллех Панталеоне тӑмасть-и унта — тата кам-ха унпа пӗрле?
Но боже мой! вон там, на углу улицы, недалеко от выезда из города, не Панталеоне ли стоит опять — и кто с ним?

XLIII // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

Вӑл старикрен пытанать, анчах унпа коридорта тӗл пулассинчен пӑрӑнаймасть — вара ун умне ҫӳҫӗ вирелле тӑрса кайнӑ ҫиллес пит-куҫ тухса тӑрать; ватӑ куҫсем кӑвар пек ҫунаҫҫӗ, хаяррӑн кӑшкӑрашнисемпе ылханнисем илтӗнеҫҫӗ: Маledizione! хӑрушшӑн: Соdardo! Infame traditore! тени янраса каять!
Он прячется от старика, но не может избегнуть встречи с ним в коридоре — и встает перед ним раздраженное лицо под взвившимся кверху седым хохлом; горят, как уголья, старческие глаза — и слышатся грозные восклицания и проклятия: Maledizione, слышатся даже страшные слова: Codardo! Infame traditore!

Санин унпа юнашар вӗҫсе пычӗ, шарлаксем, картасем, пӗчӗк шывсем урлӑ сиксе каҫрӗ, пута-пута ларчӗ те тапаҫлана-тапаҫлана сиксе тухрӗ, сӑрт тӑрӑх анаталла та тӑвалла вӗҫтерчӗ, яланах ун пит-куҫӗнчен пӑхрӗ!
Санин мчался с нею рядом, рядом с нею и перепрыгивал рвы, ограды, ручейки, проваливался и выкарабкивался, несся под гору, несся в гору и все глядел ей в лицо.

XLII // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

— Эпӗ унпа ҫӳрекелеттӗм ҫуркуннепе.
— Я с ним езживала — весною.

Санин унпа юнашар, тӗлме-тӗл пулчӗ.
Он поравнялся с нею.

XLI // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

— Эсир унпа питӗ ҫывӑх пурӑнатӑр-и? — ыйтрӗ Санин.
— А вы с ним очень коротко знакомы? — спросил Санин.

XL // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

Санин унпа тавлашма пуҫларӗ, леш вара хӑй ӑшӗнче питӗ савӑнчӗ: тавлашать пулсан, парӑнма пуҫларӗ, майлашать, ютшӑнма пӑрахрӗ!
Он стал с ней спорить, чему она втайне очень порадовалась: коли спорит, значит уступает или уступит; на прикормку пошел, подается, дичиться перестал!

Марья Николаевна лорнеткине сцена ҫинелле тытрӗ, Санин та, чылай тӗттӗм ложӑра унпа ларса, унталлах пӑхма пуҫларӗ; вӑл ирӗксӗрех ун ытарма ҫук илемлӗ ӳт-пӗвӗн ӑшшипе тутлӑ шӑршине сывласа илчӗ; ҫавӑн пекех ирӗксӗртен ҫак каҫ, уйрӑмах юлашки минутсенче, Марья Николаевна мӗн каланине хӑйӗн пуҫӗнче виҫе-виҫе пӑхрӗ.
Марья Николаевна навела лорнетку на сцену — и Санин принялся глядеть туда же, сидя с нею рядом, в полутьме ложи, и вдыхая, невольно вдыхая теплоту и благовоние ее роскошного тела и столь же невольно переворачивая в голове своей все, что она ему сказала в течение вечера — особенно в течение последннх минут.

XXXIX // Николай Сандров. Тургенев И.С. Ҫурхи шывсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1952. — 142 с.

Хам унпа ирӗклӗ казак пулассине туйчченех пӗлнӗ эпӗ!
И это я знала перед свадьбой, я знала, что с ним я буду вольный казак!

Халӗ, тен, эпӗ мӗншӗн Ипполит Сидорыча качча тухнине ӑнланатӑр пуль эсир: унпа эпӗ ирӗклӗ, пӗтӗмпех ирӗклӗ, сывлӑш пек, ҫил пек…
Теперь вы, может быть, понимаете, почему я вышла за Ипполнта Сидорыча; с ним я свободна, совершенно свободна, как воздух, как ветер…

Эпӗ унпа «Энеидӑна» вуласа тухрӑм.
Я с ним «Энеиду» прочла.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика